Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Следующая песня 1968 года, которую необходимо сопоставить с шахматной дилогией, — это «Еще не вечер», где коллектив Театра на Таганке под маской пиратского корабля сражается с советской властью, представленной в образе вражеской эскадры.
В этой песне фигурирует корсар, а перед шахматным матчем герой упоминает свои «резные, расписные деревянные ладьи» (совмещая шахматный термин с наименованием парусного судна и заодно обыгрывая народную песню «Из-за острова на стрежень…» на стихи Дмитрия Садовникова, 1883: «Выплывают расписные / Стеньки Разина челны» ~ «Эх, резные, расписные / Да не Стенькины ладьи!» /3; 388/).
В ранней песне герои говорят: «В боях и штормах не поблекло наше знамя», — а в поздней лирический герой защищает «честь шахматной короны». И в обоих случаях у них — критическое положение: «Мы научились штопать паруса / И затыкать пробоины телами. <…> Но с ветром худо и в трюме — течи» /2; 107/ = «Но в моей защите брешь пробита» [876] /3; 383/; и они действуют на удачу: «Ответный залп — на глаз и наугад» = «Наугад, как ночью
876
О «пробитой бреши» говорилось и в рассказе «Парус» (1971): «Но душа чувствительна к ударам — лопнула, и в ней дыра». Такая же картина наблюдается в «Балладе о брошенном корабле» (1970): «Гвозди в душу мою забивают ветра».
Между тем герои оказываются на краю гибели: «Спасите наши души человечьи!» = «Чует мое сердце — пропадаю» /3; 391/, - но не намерены сдаваться: «Готовьте ваши руки к рукопашной!» = «Обнажил я бицепс ненароком, / Даже снял для верности пиджак» (а в черновиках: «Только зачесались кулаки!» /3; 395/.
Помимо желания драться, герои демонстрируют свой характер: «Кто хочет жить, кто весел, кто не тля — / Готовьте ваши руки к рукопашной!» = «Существует сила духа / И красивый апперкот».
– и вынуждены рисковать: «Но крикнул капитан: “На абордаж!”» = «Срочно нужно дамку провести» /3; 391/.
Из перекличек с другими произведениями обратим внимание на сходство с песнями «Мы вращаем Землю» (1972): «Обнажил я бицепс ненароком» = «Локти ли до костей обнажаем» (АР-6-26), — и «Лошадей двадцать тысяч…» (1971): «Я в цейтноте, я всегда в цейтноте, / И одна надежда на аврал» /3; 382/ = «Да за что вы нас благодарите? / Вам спасибо за этот аврал!». А сам Высоцкий, как известно, находился всегда в цейтноте: «.. то, что я ваши аплодисменты прерываю вот так, — это уже просто такая привычка. Я всегда не успеваю и хочу украсть у аплодисментов, чтобы больше песен спеть» [877] . Поэтому и в стихотворении «Мы без этих машин — словно птицы без крыл…» (1973) герои скажут: «Обычно надо позарез, / И вечно времени в обрез. / Оно понятно — далекий рейс» (АР-14-186).
877
Моск, область, г. Калининград, ДК им. Ленина, 16.07.1980.
Здесь, вероятно, имеет смысл немного отойти от темы, поскольку мотив нехватки времени часто встречается в самых разных произведениях и требует более детального разговора.
В «Песне Белого Кролика» (1973) лирический герой сетует: «Я опоздать боялся и от страха поседел», — а в стихотворении «Мне скулы от досады сводит…» (1979) недоброжелатели скажут ему: «Врешь и боишься не успеть».
Но еще больше совпадений наблюдается между последним стихотворением и «Песней Алисы» (1973): «Я страшно скучаю, я просто без сил» = «Мне скулы от досады сводит <.. > Пустое всё: здесь — прозябанье, а где-то там — такая жизнь!»; «.. Чтоб кто-то куда-то меня пригласил / И там я увидела что-то такое!.. <…> Мне так бы хотелось, хотелось бы мне…» = «Я каждый раз хочу отсюда / Сбежать куда-нибудь туда!»; «Я растерянной стала и злой» (АР-1-109) = «Я пьян и зол к исходу дня» /5; 554/; «Но я сделалась словно больной» /4; 320/ = «Я здесь раздрызганный без пьянки» /5; 554/; «И вдруг оказаться в волшебной стране, / Где всё необычно и всё по-другому» (АР-1-111) = «Я — шасть! — и там. Но вмиг хотелось / Назад, откуда прибыл я» /5; 232/. Как видим, в обоих случаях лирический герой задыхается от безысходности и хочет любой ценой сменить обстановку.
В «Песне Алисы» героиня просит: «Всё равно я безумно страдаю! / Сэр! Возьмите Алису с собой!» /4; 320/. А в стихотворении «Много во мне маминого…» (1978) лирический герой умоляет забрать его из «каменного века»: «Встреться мне, молю я исто, / Во поле, элита! / Заберите ты меня из то- / Го палеолита!».
Также Алиса жалуется: «Но что именно — право, не знаю. / Все советуют наперебой», — как и в стихотворении «Мой черный человек в костюме сером!..»: «И мне давали добрые советы, / Чуть свысока похлопав по плечу, / Мои друзья — известные поэты: / “Не стоит рифмовать ‘кричу — торчу’!”».
Эти поэты относились к Высоцкому как к «меньшому брату», а в «Песне Алисы» героиня выступает в роли «младшей сестры»: «Твердит мне даже старшая сестра: / “Уроки делай!”…»/4; 319/, «И ругаюсь со старшей сестрой» (АР-1-109).
Примечательно, что в «Песне Белого Кролика» лирический герой боится не только опоздать, но и забыть свои поручения («Все ждут меня, всем нужен я, и всем визиты делай»): «Забыть боюсь и опоздать, ведь я — несмелый» (АР-1-100), — слово в слово повторяя свои переживания из «Поездки в город» (1969): «Я ранен, контужен — я малость боюсь / Забыть, что кому по порядку», — где ему тоже дали множество поручений. Да и Алиса все время забывает: «Вечно что-то теряю / И надеть забываю, / И роняю из рук» /4; 319/, - что, в свою очередь, вновь возвращает к «Песне Белого Кролика»: «О, боже, кажется, я шляпу не надел» /4; 321/. А строка «И роняю из рук» напоминает сетования «чистого» лирического героя: «У меня в этот день всё валилось из рук / И к несчастию билась посуда» /3; 209/, «Из рук вон плохо шли дела у меня» /1; 515/, «Всё из рук вон плохо, плачь — не плачь» /2; 115/.
***
После столь продолжительного отступления вернемся вновь к шахматной дилогии, где лирический герой демонстрирует уверенность в победе: «В общем, после этой подготовки / Я его морально подавлю» (АР-13-67), — которая уже
878
у этой строки имеется вариант исполнения: «Считает гад: морально мы слабы» /1; 379/. Такую же оценку своим врагам дает лирический герой в «Том, кто раньше с нею был»: «Держитесь, гады! Держитесь, гады!». Но и себя герои описывают одинаково: «Меня так просто не возьмешь» = «Ведь мы ж не просто так — мы штрафники»; «Ударил первым я тогда» = «Ты бей штыком, а лучше бей рукой».
879
Призыв «Коли-руби фашистского бродягу!» напоминает также «Песню солдата на часах» (1974): «“В штыки! К ноги! / Равняйсь! Беги! / Ползком — в расположение!” / А я — пою: / “Коли! Руби!” / То Ье ог по! to Ье, — / Но тяжело в учении — / Легко в бою!». Причем штыки упоминались и в «Штрафных батальонах»: «Ты бей штыком, а лучше бей рукой». А призыв бей рукой напоминает черновик «Песни про правого инсайда»: «Я был один — мне было бить с ноги» (АР-11-84), — и здесь же встречалась конструкция, аналогичная «коли-руби»: «Ведь это даже не футбол, а бей-беги».
В свою очередь, штрафники оказываются в таком же положении, что и вольные стрелки в «Балладе о времени» (1975): «Со смертью мы играемся в молчанку» = «Смерть на копьях сидела, утробно урча»; «У штрафников — один закон, один конец <…> Считает враг: морально мы слабы» = «Враг есть враг, а война — все равно есть война, / И единый конец, и свобода» (АР-5-192). Тут же вспоминаются стихотворение «Мой черный человек в костюме сером!..»: «Мой путь один, всего один, ребята, — / Мне выбора, по счастью, не дано», — и черновой вариант песни «Она была чиста, как снег зимой…»: «Я был уверен, как в себе самом, / В своей судьбе. Мой путь был прост и ясен» (АР-8-200). Да и в «Чужой колее» лирический герой упоминает «единый конец»: «И доеду туда, куда все».
А поскольку штрафники — это те же смертники, возникает параллель с черновиком «Конца охоты на волков» (1977), где лирический герой говорит: «Я смертник, я смерть под лопаткой несу» (АР-3-35), — и с множеством других произведений, где он ожидает смертного приговора («Шутить мне некогда, — мне “вышка” на носу» /1; 111/) или находится в смертельно опасной ситуации. Поэтому, например, в киносценарии «Венские каникулы» (1979) один из лагерных беглецов по имени Владимир скажет: «Я был разжалован и воевал в штрафбате… и попал в плен…» /7; 404/. А в посвящении Константину Симонову «Прожить полвека — это не пустяк» (1965) Высоцкий написал от лица коллектива Театра на Таганке: «И со штрафной Таганки в этот день / Вас поздравляем с Вашим юбилеем» [880] [881] .
880
Источником же «Штрафных батальонов» послужили рассказы участкового милиционера Николая Гераскина, которого Высоцкий и другие ребята называли между собой «самый человечный человек» (Акимов В. Как мы ели арбуз // Высоцкий: исследования и материалы: в 4 т. Т. 2. Юность. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2011. С. 157), пародируя характеристику вождя из поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин» (1924): «Что он сделал, кто он и откуда — этот самый человечный человек?». Как вспоминает Артур Макаров: «Гераскин и потом приходил к нам, очень часто выручал нас, когда кто-то за что-то попадал на 10 — 12 суток. Он выпивал с нами, рыдал, рассказывал свою фронтовую биографию, очень интересную — как он был в штрафном батальоне и т. д.» (Выступление кинодраматурга А.С. Макарова в ДК им. Ленина (Ленинград) 9 декабря 1984 г. // В.С. Высоцкий. Украинский вестник. Из архива Леонида Никитовича Фурмана-6. Донецк, 2013. № 37. Окт. С. 7). По словам актера Владимира Тре-щалова, прозвучавшим в интервью Борису Акимову (26.02.1988): «Военный цикл у Высоцкого начался поздней осенью 1963 года» (Трещалов В. По моей просьбе звукооператоры телевидения записали Высоцкого // Белорусские страницы-58. Владимир Высоцкий. Из архивов Б. Акимова, В. Тучина. Минск, 2009. С. 12); «Примерно тогда же или чуть позже — осенью — он начал цикл военных песен, первая из которых (по крайней мере, я ее услышал первой из них) — “Штрафные батальоны”» (Акимов Б., Терентьев О. Владимир Высоцкий: эпизоды творческой судьбы. Год 1963 // Студенческий меридиан. М., 1988. № 8. С. 52). Об этой песне с восхищением говорил Юрий Никулин: «Я всегда думал, как смело он пишет: “Нам не писать: считайте коммунистом!”. На него косо смотрели. Никто бы так не осмелился писать в то время» (Васин О. Бард и клоун // Труд-7. М., 2007. 26 июля — 1 авг. С. 8). Неудивительно, что за «Штрафные батальоны» Высоцкого потом пинали в газетах: «Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью <.. > Странно, но факт остается фактом: герои Отечественной войны, судя по одной из песен Высоцкого, — это бывшие преступники, которые “не кричали ‘ура’”, но явились чуть ли не главной силой, и не будь их — нам не удалось бы победить врага» (Мушта Г., Бондарюк А. О чем поет Высоцкий // Советская Россия. М., 1968. 9 июня).
881
Зимна М. Высоцкий, которого мы потеряли… Новосибирск: Изд-во НГОНБ, 2014. С. 38.