Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Итак, если в ранних песнях герой стремится облечь свою возлюбленную «в пан и в бархат», то в песне «После чемпионата мира по футболу — разговор с женой» (1970) он уже говорит: «Я сижу на нуле, / Дрянь купил жене — и рад». А в «.Диалоге у телевизора» он тоже «сидит на нуле»: «Где деньги, Зин?»579 Причем в песне 1970 года его жену зовут так же: «“Что ж, Пеле как Пеле”, - / Объясняю Зине я».
В «Письме из Москвы в деревню» герой обращается к жене с просьбой: «Не пиши мне про любовь — не поверю я». Такое же обращение к своей подруге имело место в песне «Давно я понял: жить мы не смогли бы…» (1963): «Ты не пиши мне про березы, вербы — / Прошу Христом, не то я враз усну, — / Ведь здесь растут такие, Маша, кедры, /
Наблюдается даже параллель между «Письмом из Москвы в деревню» и «Татуировкой»: «Не пиши мне про любовь — не поверю я. / Мне вот тут уже дела твои прошлые» = «Не делили мы тебя и не ласкали, / А что любили — так это позади» (ср. с поэмой Маяковского «Про это», 1923: «Я любил… Не стоит в старом рыться»).
Впрочем, наряду с призывом героя к любимой женщине не писать письма, может возникать и противоположный мотив: «А знаешь, Маша, знаешь — приезжай!» («Давно я понял: жить мы не смогли бы…»), «Знаешь, что, милая, — ты приезжай! / Дальний Восток — это близко» («Долго же шел, ты, в конверте листок…»).
Если вернуться к «Письму из деревни в Москву», то можно заметить параллель и со стихотворением «Живу я в лучшем из миров» (1975): «Наш амбар в дожди течет — / Прохудился, верно» = «Вот только жаль, не чинят кров, / А в этом лучшем из миров / бывают и дожди». Оба эти мотива связаны с бездомностью самого поэта, у которого своя квартира появилась лишь в 1975 году: «Спят, укрывшись звездным небом, / Мох под ребра подложив» («Баллада о вольных стрелках», 1975). Поэтому, получив «письмо из деревни», герой тут же распоряжается в ответном письме: «Председателю скажи — пусть избу мою / Кроет нынче же…».
***
Лирический герой продолжает бороться «с ватной стеной», но ясно, что при этом неизбежны периоды крайней душевной усталости и внутренней опустошенности. Как результат появляется «Песня конченого человека» (1971). Послушаем в этой связи Вадима Туманова: «Как он работал, я говорить не буду… И вот так работаешь, работаешь, а потом р-раз — ему говорят: переделай! Сколько раз так бывало! Отменяли, срывали выступления, у него бывали недели подавленного настроения, он очень переживал…»580
Все эти впечатления и эмоции у Высоцкого постепенно накапливались и рано или поздно должны были найти выход в творчестве.
Когда лирический герой чувствует упадок сил и ему ничего не хочется, то всем событиям он дает противоположную оценку: «Сорвиголов не принимаю и корю, / Про тех, кто в омут с головой, — не говорю». Но когда он в нормальном состоянии, то приветствует «тех, кто в омут с головой» (поскольку сам относится к таким людям): «С головою бы в омут — и сразу б / В воду спрятать концы, и молчок!» («Копошатся — а мне невдомек…», 1975), «В прорубь надо да в омут, но сам, а не руки сложа!» («Снег скрипел подо мной…», 1977), «Бросаюсь головою в синий омут» («Реальней сновидения и бреда…», 1977), — и сорвиголов: «Здесь с почетом принимают / Оторви-, сорвиголов» («Баллада о вольных стрелках», 1975), «Без всяких трудностей ты попадешь сюда, / А мы уж встретим по закону, честь по чести» («Марш антиподов», 1973), «Я люблю загульных, но не пьяных, / Я люблю отчаянных парней» («Палата наркоманов», 1969).
Для сравнения — несколько таких «отчаянных» поступков со стороны самого лирического героя: «Из-за тебя под поезд прыгал я» /1; 120/, «Не то чтоб мне не по годам — / Я б прыгнул ночью из электрички, / Но я не еду в Магадан, / Забыв привычки, закрыв кавычки» /1; 166/ [798] , «Ты думаешь, что мне не по годам <…> Могу уехать к другу в Магадан» /2; 97 — 98/ («Из-за тебя под поезд прыгал я» [799] = «Я б прыгнул ночью из электрички»; «Не то чтоб мне не по годам» = «Ты думаешь, что мне не по годам»; «Но я не еду в Магадан» — «Могу уехать к другу в Магадан»).
798
Оборот закрыв
799
То же самое лирический герой скажет несколько лет спустя: «Я для тебя могу пойти в тюрьму» («Нет рядом никого, как ни дыши…», 1969). В обоих случаях он готов на всё ради любимой женщины.
А в «Песне конченого человека» имеется очень важная строка: «И не волнует, кто кого — он или я». Очевидно, что здесь используется прием персонификации власти в образе противника лирического героя. А сам герой настолько глубоко находится в состоянии депрессии, что его уже не волнует результат этой борьбы, которая является делом его жизни. Поэтому в начальном варианте песни говорилось: «Свободный ли, тугой ли пояс — мне-то что? / Я пули в лоб не удостоюсь — не за что!» /3; 346/. «Не за что», так как он не участвует в борьбе с властью, но когда участвует, то его застреливают именно «в лоб», как, например, лагерные охранники в «Райских яблоках»: «Херувимы кружат, ангел выстрелил в лоб аккуратно, / Неужели им жаль, что натряс я ледышек с дерев?! / Впрочем, выстрелу рад — ускакал я на землю обратно, / Вот и яблок принес, их за пазухой телом согрев» /5; 510/.
В разбираемой песне у лирического героя «не ноют раны да и шрамы не болят
– / На них наложены стерильные бинты». А за год до этого в «Балладе о брошенном корабле» рассказывалось, как эти раны были нанесены: «…Так любуйтесь на язвы и раны мои. / Вот дыра у ребра — это след от ядра, / Вот рубцы от тарана, и даже / Видно шрамы от крючьев — какой-то пират / Мне хребет перебил в абордаже». И если в здесь герой говорил о ветрах: «Захлебнуться бы им в моих трюмах вином», — то в «Песне конченого человека» он уже скажет о себе: «Вино не будит, не пьянит, а как-то так» (АР-4-150). Вот еще две переклички между этими произведениями: «Мои мачты — как дряблые руки» = «Провисли нервы, как веревки от белья»; «Задыхаюсь, гнию
— так бывает» = «Мой лук валяется со сгнившей тетивой».
Возможно, «Песня конченого человека» написана еще и с профилактической целью — не дать себя окончательно поглотить состоянию депрессии, найти силы и продолжить борьбу. Поэтому в том же 1971 году Высоцкий собирался сыграть роль диссидента, сбежавшего на Запад, в фильме Александра Стефановича и Омара Гваса-лия «Вид на жительство». По словам Стефановича, исполнив «Охоту на волков», он «закончил, отложил гитару, сказал: “Это же про нас, ребята, это о том, как эти сволочи нас убивают. И ваш парень, который бежит на Запад, — это ж про него. Это же я вырываюсь… — То есть он себя уже ассоциировал с нашим персонажем. — Я вырываюсь за эти ненавистные красные флажки, я там, за горизонтом, за пределами!» [800] .
800
Тополь Э, Стефанович А. Я хочу твою девушку… М.: АСТ, 2000. С. 255 — 256.
Тогда же пишется «Горизонт», где лирический герой вновь стремится оказаться «за горизонтом, за пределами» и при этом вырывается из многочисленных запретов: «Я голой грудью рву натянутый канат, — / Я жив! Снимите черные повязки!».
Так было положено начало автомобильной серии песен, что связано с появлением у Высоцкого своего автомобиля (19 марта 1971 году Валерий Золотухин записал о нем в дневнике: «Приехал на “фиате” собственном»- [801] ).
Во всех этих произведениях поэт в образной форме говорит о своих взаимоотношениях с властями.
801
Золотухин В. Секрет Высоцкого: Дневниковая повесть. М.: Алгоритм, 2000. С. 101.