Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

А описание первого первача: «Да потому что в детстве мало каши ел», — повторяет описание власти (царя Евстигнея) из песни «Клич глашатаев» (1974), также написанной весной 1974 года: «Ел, мол, мало каши он — / Евстигней». И еще одно сходство между этими произведениями: «Кто-то кровью холодней, кто горячей» = «Если кровь у кого горяча…».

Как уже было сказано, второй первач «надеется на славу, на успех», и точно такой же характеристикой наделяет героиня «Песни Саньки» (1967) свою «подругу-блондинку», у которой «веселье и успех». Поэтому она «к подруге не ходила — / Ей не до песен было». А в песне «У нас вчера с позавчера…» (1967) сказано: «Им — успех, а нам — испуг». И это не единственное сходство с «Четверкой первачей»: «Зубы щелкают у них — / Видно, каждый хочет вмиг…» = «Номер

первый хочет в раже и в пылу…»: «Кончить дело и начать делить добычу. <…> Они — давай хватать тузы и короли!» = «В тот котел по локоть руку запустить, / Лучший выхватить кусок и откусить / От огромного куска / Больше жирного мяска» /4; 426/; «Только зря они шустры» = «Ну, куда уже быстрей, а он — еще…»/4; 427/. В свою очередь, положение лирического мы и третьего первача характеризуется как безнадежное: «Мы плетемся наугад» = «Переходит сразу он / В задний старенький вагон». Наконец, если «в колоде — как всегда, четыре масти», то и «на дистанции — четверка первачей». А единственное различие связано с мотивом неравенства в борьбе: «Шла неравная игра — одолели шулера» — А борьба на всём пути — / В общем, равная почти». Однако это равенство — мнимое, поскольку победу предстоит одержать четвертому первачу.

Вернемся еще раз к вышеупомянутому мотиву «триединства» власти.

Через три года после «Четверки первачей» он будет подробно разрабатываться в стихотворении «Про глупцов» (1977): «Спор вели три великих глупца: / Кто из них, из великих, глупее. <.. > Всё бы это еще ничего, / Но глупцы состояли при власти» /5; 148 — 149/. А впервые он встретился в наброске 1966 года: «По полю шли три полуидиота / И говорили каждый о своем. <…> Глупо усмехнулся парень» /1; 565/. Одиннадцать лет спустя эти «три полуидиота» превратятся в трех глупцов, которые будут управлять страной.

Конечно, Высоцкий тогда еще не мог прочесть сатирический сборник «Законы Паркинсона» (1957), впервые изданный на русском языке в 1989 году. Хотя там было сказано о чиновниках буквально следующее: «Вскоре все станут соревноваться в глупости и притворяться еще глупее, чем они есть» [821] . Такая же мысль проводится в стихотворении «Про глупцов», где мудрец дает совет: «Не кажитесь глупее, чем есть, — / Оставайтесь такими, как были». И хотя Паркинсон говорит об английских чиновниках, а Высоцкий — о советских, мы видим, что никакой разницы нет.

821

ПаркиисооС.Н. 3зконы Паркиисона: Сборник/ Нее- с англ. М.: Прргреес,1989. <3.48.

Мотив «триединства» власти (вкупе с ее равнодушием) встречается также в наброске 1973 года: «Один смотрел, другой орал, / А третий просто наблюдал, / Как я горел, как я терял, / Как я не к месту козырял» (АР-3-68), — который напоминает песню «Штормит весь вечер, и пока…», расположенную на той же странице рукописи: «Так многие сидят в веках / На берегах и наблюдают / Внимательно и зорко, как / На рифах, скалах и камнях/Другие головы ломают».

Надо заметить, что последняя песня начинается с самобичевания лирического героя, который тоже оказался затронут бациллой равнодушия: «Я наблюдаю свысока. / Как волны головы ломают». В том же году этот мотив встретится в черновиках песни «Я из дела ушел»: «Ну а я с чердака за потугами их наблюдаю» (АР-3-154). А вскоре он в обличительной тональности будет развит в «Балладе о борьбе» (1975): «Если мясо с ножа ты не ел ни куска, / Если, руки сложа, наблюдал свысока /Ив борьбу не вступил / С подлецом, с палачом, — / Значит, в жизни ты был / Ни при чем, ни при чем!». Интересно, что в ранней редакции «Палача» (1975) это самый «подлец, палач» скажет лирическому герою: «Вы продолжайте заниматься вашим делом, / А я немного постою, понаблюдаю — / Я

здесь на службе состою, я здесь пытаю» (АР-16-190).

Очень подробно мотив «триединства» власти представлен и в песне «Жил-был добрый дурачина-простофиля…» (1968), где в сказочной форме показана история восшествия на престол и падения Н.С. Хрущева: «Посреди большого поля — глядь! — три стула, — / Дурачину в область печени кольнуло, — / Сверху надпись: “Для гостей", “Для князей", / А на третьем — “Стул для царских кровей"».

Описание стула «Для гостей» («Только к стулу примостился дурачина — / Сразу слуги принесли хмельные вина, / Дурачина ощутил много сил — / Элегантно ел, кутил и шутил») напоминает поведение «солидных, налитых» гостей в «Смотринах»: «Ох, у соседа быстро пьют! / А что не пить, когда дают?», — и манекенов в «Балладе о манекенах»: «Невозмутимый, словно йог, / Галантный и элегантный».

Дальше дурачина «влез на стул для князей»: «И сейчас же бывший добрый дурачина / Ощутил, что он — ответственный мужчина. / Стал советы отдавать, кликнул рать / И почти уже решил воевать». Здесь перед нами — характерный для поэзии Высоцкого эвфемизм слова «чиновник»: «ответственный мужчина». Вспомним песню «Прошла пора вступлений и прелюдий…» (1971): «Как знать, но приобрел магнитофон / Какой-нибудь ответственный товарищ».

При этом поведение дурачины, «кликнувшего рать», сродни действиям князя Олега в «Песне о вещем Олеге» («Дружина взялась за нагайки») и великого князя в стихотворении «Я скачу позади на полслова…», где лирического героя избивают: «Назван я перед ратью двуликим — / И топтать меня можно, и сечь, / Но взойдет и над князем великим / Окровавленный кованый меч».

Когда простофиля «влез на стул для царей», его самодурство стало зашкаливать: «Сразу руки потянулися к печати, / Сразу топать стал ногами и кричати: / “Будь ты князь, будь ты хоть / Сам господь, / Вот возьму и прикажу запороть!"» (АР-4-120).

Именно так вел себя Хрущев, когда стал «царем», — вспомним травлю Пастернака, разгром художников-абстракционистов и нападки на Вознесенского: «Мы предложили Пастернаку, чтоб он уехал. Хотите завтра получить паспорт? Можете сегодня получить! Езжайте к чертовой бабушке, поезжайте туда, поезжайте к своим!» [822] .

822

цит. по фонограмме встречи Хрущевв с ддягеллми культууы в Kpeмаe 7 марта 1996 годд.

Если же обратиться к произведениям Высоцкого, то именно так ведут себя сосед в «Смотринах»: «Сосед орет, что он — народ, / Что основной закон блюдет…»; Змей Горыныч в «Песне-сказке про нечисть»: «А не то я, матерь вашу, всех сгною!»; апостол Петр в «Райских яблоках»: «…он над стражей кричал, комиссарил»; и тот же Хрущев в «Письме рабочих тамбовского завода китайским руководителям»: «Но сам Хрущев сказал еще в ООНе, / Что мы покажем кузькину им мать!».

И напоследок отметим одинаковое поведение власти в черновиках «Дурачины-простофили» и «Чужого дома»: «И сейчас же бывший добрый дурачина / Ошутил, что он — ответственный мужчина, / И двух слуг приказал запороть» (АР-4-121) = «А хозяин был — да видать, устал: / Двух гостей убил да с деньгой сбежал» /4; 437/.

***

Вернемся еще раз к метафорическому образу бега и рассмотрим в этой связи «Утреннюю гимнастику» (1968; АР-8-14, 16), предшественником которой является стихотворение «Вы учтите, я раньше был стоиком…» (1967; АР-5-94).

В обоих случаях говорится о пользе занятий спортом: «Физзарядкой я — систематически» = «Если жив пока еще, — / гимнастика!»; «Занимался я спортом любительским» = «Лягте на пол — три-четыре!». Однако в стихотворении герой отошел от здорового образа жизни: «Стал подвержен я разных шатаниям». Поэтому в песне прозвучит призыв: «Прочь влияния извне!».

Также лирический герой «заменил алкоголем питание». Отсюда — и «доказательство Иоффе»: «.. коньяк и кофе / Вам заменит спорта профи- / лактика!».