Эндер в изгнании
Шрифт:
– Мы спасали наши жизни, Эндер.
– Нет, – ответил он. – Мы так думали, и судить о нас нужно на этом основании, но по факту мы действительно совершили массовое убийство, допустили истребление вида, который отчаянно хотел с нами примириться, попытаться нас понять, но так и не понял даже, что такое речь и язык. И это – первый раз, когда у них появился шанс обрести голос.
– Слишком поздно, – заметила Валентина.
– В трагедиях всегда так.
– А
– Их трагическим изъяном была заносчивость: они считали, что могут терраформировать любую планету, на которой нет разума того типа, который они могли распознать, – существ, общающихся телепатически.
– Так же как золотые жуки разговаривают с нами.
– Золотые жуки едва бормочут, – сказал Эндер.
– Ты нашел одного, – решила Валентина. – Я спросила тебя, нашел ли ты жукеров, и ты сказал – нет. Но ты нашел одного.
Эндер ничего не ответил.
– Больше не стану спрашивать, – сказала Валентина.
– Это хорошо, – откликнулся Эндер.
– А этот один – он одинок?
Эндер пожал плечами.
– Ты его не убил. Он не убил тебя. Он рассказал тебе – нет, показал – все те воспоминания, которые ты поместил в свою книгу.
– Для того, кто собирался никогда больше не спрашивать, у вас, леди, слишком уж много вопросов, – заметил Эндер.
– Не смей говорить со мною свысока!
– Мне пятьдесят четыре года.
– Может, ты и родился пятьдесят четыре года назад, – сказала Валентина, – но тебе всего шестнадцать. И потом – сколько бы тебе ни было, я все равно на два года старше.
– Когда сюда зайдет следующий корабль с колонистами, я на нем улечу, – сказал Эндер.
– Несложно было это предположить.
– Не могу здесь оставаться. Я должен отправиться в дальнее путешествие. Оторваться от всех ныне живущих людей.
– Корабли летят лишь от планеты к планете, и на всех есть люди.
– Но у людей на это уходит время, – сказал Эндер. – Если я буду совершать полет за полетом, в конце концов я оставлю позади всех живущих.
– Долгое, одинокое странствие.
– Только если лететь одному.
– Это приглашение?
– Отправляйся со мной, если сочтешь это интересным, – предложил Эндер.
– Вполне честно, – ответила Валентина. – Полагаю, ты вышел из угнетенного состояния и теперь станешь компанией повеселее.
– Не думаю, – сказал Эндер. – Я намерен оставаться в стазисе в течение каждого перелета.
– И пропускать спектакли по дороге?
– Ты сможешь закончить свою книгу до того, как настанет пора улетать? – спросил Эндер.
– Наверное, – сказала она. – Этот том определенно успею.
– Я думал, это последний.
– Предпоследний, – уточнила Валентина.
– Ты же обсудила все возможные аспекты жукерских войн и приступила к последнему сражению.
– Есть два интересных узла, которые нужно распутать.
Эндер закрыл глаза.
– Думаю, один из них распутала моя книга.
– Да. Я бы хотела включить ее в состав моего последнего тома.
– Копирайта нет. Можешь делать что хочешь, – сказал Эндер.
– Ты не желаешь узнать, какой второй узел? – спросила Валентина.
– Полагаю, это Питер, который объединил весь мир по окончании войны.
– Какое отношение это имеет к истории войн с жукерами? – удивилась она. – Последний узел – это ты.
– Я гордиев узел. Распутать нельзя, можно только перерубить.
– Собираюсь написать о тебе.
– Читать не стану.
– Ну и чудесно. Я тебе и не покажу.
– А ты не могла бы подождать? – спросил Эндер.
Он хотел сказать: «До тех пор, пока меня не станет». Но не стал вдаваться в детали.
– Могла бы какое-то время, – ответила она. – Посмотрим.
Дни Эндера сейчас были заняты делами новой колонии: подготовительными работами к прибытию новых колонистов, сбором урожаев во всех четырех поселениях и на полях новой колонии, с тем чтобы вновь прибывшим гарантированно хватило еды и их не коснулся голод даже в случае двух, а то и трех неурожайных лет.
– И нам нужны деньги, – сказал Эндер. – Здесь мы все друг друга знаем – своего рода спонтанный коммунизм, который тут сложился, до сих пор неплохо работал. Но чтобы торговля шла хорошо, нам нужно средство обмена.
– Мы с По нашли тебе золотых жуков, – сказал Сэл Менах. – Золото у тебя есть. Штампуй монеты.
Абра сумел превратить масляный пресс в матрицу для штамповки монет, а один из химиков разработал сплав, который не позволял золотым монетам истираться при хождении из рук в руки. Один талантливый художник из молодежи нарисовал портрет Сэла Менаха, а старая женщина по памяти воссоздала профиль Виталия Колмогорова. Сэл настоял на том, чтобы портрет Колмогорова поместили на монету меньшего достоинства.
– Потому что это лицо видят чаще. Великих всегда помещают на мелкие деньги.
Они начали практиковаться в использовании денег, чтобы цены устоялись до прибытия новых колонистов. Поначалу это воспринимали как игру. То и дело можно было услышать что-то вроде: «Пять куриц не стоят одной коровы». А «пятерки» и «единицы» превратились в «сэлы» и «виты». «Вит сэла бережет». «Вит – мелочь, сэл – богатство».
Эндер взялся было определить стоимость монет относительно международного доллара Гегемонии, но Валентина его остановила.