Энеида(илл. А. Базилевича)

Котляревский Иван Петрович

[34]Эней взялся за дело строго. Он всех тройчаткой пригонял, А кто ленился хоть немного, Тому субботки задавал.^{94} И не прошло еще недели, Как по-латыни загудели, Привыкли говорить на «ус», Энея звали Энейусом, Уже не паном — доминусом, Свой род и племя — Троянус. [35]Эней за то, что так отменно Смогли латынщину постичь, Всем нацедил по кружке пенной, И вновь распили магарыч. С десяток выбрал бойких, смелых, В латыни самых наторелых, Притом разумнейших голов, И ко двору царя Латина От своего лица и чина Отправил пан Эней послов: [36]«Царю, сидящему в столице, Скажите: шлет Эней поклон Тебе, а также и царице. Латинской дружбы ищет он. Для первого знакомства просит Принять хлеб-соль и преподносит Подарки дорогие вам. Засим, добившись ласки панской, Эней, сударь и князь троянский, В твой терем явится и сам». [37]Уж сватовство не за горами, А тут услышал царь Латин, Что хлебом-солью и дарами Почтил его Анхизов сын, Хотят водиться с ним троянцы И приплелись от них посланцы. Латин вскричал: «Откройте дверь! Я хлеба-соли не чураюсь И с добрыми людьми братаюсь. Вот на ловца бежит и зверь!» [38]Амату царь велел покликать И хату, сени, двор мести. Повсюду зелени натыкать, Шпалер печатных принести,^{95} Оклеить заново светлицы По изволению царицы, И чтоб она дала совет — Как выскоблить столы скребками, Как застелить полы коврами, Убранство подобрать под цвет. [39]Гонца послали к богомазу — Картин затейных приобресть.^{96} Купили угощенья сразу. Нашлось, чего попить, поесть. Рейнвейн, конечно, с кардамоном И пиво черное с лимоном, Сивухи чан Латин припас. Отколь взялись волы, телята, Бараны, овцы, поросята! Для заговенья в самый раз! [40]Первейших мастеров творенья Гонец доставил все сполна: Богатырей изображенья, Царя Гороха времена;^{97} От Александра взбучка Пору,^{98} Чье войско задавало деру; Как старый Муромец гулял,^{99} И как дубиной молодецкой Илья от рати половецкой Переяславль оборонял. [41]Бовы с Полканом мировая;^{100} Как Соловей-разбойник жил; Как Пересвет побил Мамая;^{101} Как в Польшу Железняк ходил.^{102} Портрет француза был — Картуша.^{103} И Ванька Каин, и Гаркуша…^{104} Залюбовался царь Латин. Чего там только не купили! Всплошную стены облепили, И не упомнишь всех картин! [42]Латин, распорядившись толком, Хоромы осмотрел подряд, Прошелся по сеням, светелкам И подобрал себе наряд: Накидку из клеенки новой На пуговке литой свинцовой; Надел на голову тpeyx, В коты без голенищ обулся, Взял рукавицы и надулся, Точь-в-точь как на огне лопух. [43]Вошел в торжественной одёже Латин, в кругу своих вельмож. Они понадувались тоже, Был каждый на ерша похож. Царя с почтеньем проводили, Его на стульчик посадили И молча стали у дверей. Царица тут же на скамейке Уселась в травчатой шубейке, В кораблике из соболей.

[44]Лавися-дочка пpиоделась, В немецком платье, налегке, Всё время в зеркальце гляделась, Вертясь, как муха в кипятке. От стульчика царя Латина Была разостлана ряднина До самых, почитай, ворот. Стояли удальцы латинцы, Здесь — конные, там — пехотинцы, Воловье войско и народ. [45]Ввели послов — нельзя пышнее, Придворный соблюдая чин. Несли они дары Энея: Пирог без малого с аршин (На радость царскому желудку), Соль крымскую и соль-бахмутку, Лохмотьев чуть не целый воз. К Латину подступили близко И трижды поклонились низко. Рацею старший произнес: [46]«Энеус, ностер магнус паннус^{105} И славный Троянорум князь, Шнырял по морю, как цыганус, Ад те, —о реке! — прислал нунк нас. Рогамус, домине Латине! Спаси наш капут и отныне Пермитте жить в твоем краю, Хоть за пекунии, хоть гратис. Уж мы, поверь, оценим сатис Бенефиценцию твою. [47]О реке! Будь нашим меценатом^{106} И ласкам туам окажи. Энеусу названым братом Стань, оптиме! Не откажи! Энеус, принцепс наш удалый, Формозус и проворный малый, Инномине увидишь сам! А прежде чем распить по чарке, Вели акципере подарки, От сердца присланные вам. [48]Вот коврик-самолет чудесный… Его топтал еще царь Хмель.^{107} Взовьется он под свод небесный, Умчит за тридевять земель. Тебе скажу я без утайки: Годится он для таратайки, И лавку можно покрывать. Царевне он придется кстати: Расстелет около кровати, Как будешь замуж отдавать.

[49]Вот эту скатерть-самобранку^{108} Давно из Липска привезли. Захочешь кушать — спозаранку, Днем, ночью — скатерть расстели И загадай. Невесть откуда Появится любое блюдо, К нему в придачу хлеб и соль, Медок, пивцо, винцо, горелка, Рушник, нож, ложка и тарелка. Царице поднести дозволь! [50]А вот сапожки-самоходы (Их, видишь ли, носил Адам), Козловые, давнишней моды, Не знаю, как попали к нам. Их завезли, кажись, пендосы, Когда мы удирали босы, А во главе — Эней-сударь. Диковинную вещь такую Тебе с поклоном презентую — Носи, мол, на здоровье, царь!» [51]Латин, Амата и царевна Глазами друг на дружку хлоп. Едва не кончилось плачевно: К себе подарки всякий греб. Насилу удалось без драки Принять расположенья знаки, И молвил царь Латин послам: «Энею передайте, братцы: Моя семья и домочадцы Не описать как рады вам! [52]И всё мое владенье радо, Что вас господь привел сюда. Мне ваша нравится громада! Не отпущу вас никуда. Поклон Энею, а дотоле Прошу отведать хлеба-соли, Куском последним поделюсь. Лавися, дочь моя, — хозяйка. Шить, прясть умеет, не лентяйка… Возможно, с вами породнюсь».

[53]Царя Латина хлебосольство Пришлось троянцам по нутру. Хлестало пенную посольство; Все ели бублики, икру; Была похлебка с потрохами, К борщу — грудинка с бураками, Затем с подливой каплуны; На перемену — лещевина, За нею — с чесноком свинина. Кисель, что кушают паны. [54]Заморских вин запас немалый Троянцы выдули в обед. Но слюнки потекут, пожалуй! Расписывать охоты нет. Кизиловую и дулёвку, Вернее, крымскую айвовку, Там распивали, что квасок. Нa «виват» из мортир стреляли, Туш громко трубачи играли, А дьякон многолетье рек. [55]Расщедрился на этот случай Латин, Энею отрядив Лубенский каравай пахучий,^{109} Корыто опошнянских слив, Сивухи бочку из Будянки, Бычков и телок из Липянки, Сто решетиловских овец, Орехов киевских каленых, Полтавских коржиков печеных, Яиц гусиных, наконец. [56]Латин связался, столковался С Энеем, нашим удальцом. Эней и зятем назывался, — Но дело славится концом! Пошли забавы и потехи. Сынок Анхизов без помехи Успел на радостях гульнуть, Хотя по-прежнему Юнона За ним следила неуклонно, Не позволяя увильнуть. [57]Ирися — торопыга, врунья, Богов заядлый вестовой, Заноза, таранта, крикунья — Спешила долг исполнить свой: Юноне натрещать скорее, Как чествует латынь Энея, Как попросту и без затей Он тестем, вишь, зовет Латина, А царь Энея счел за сына, И с дочкой снюхался Эней. [58]«Эге! — Юнона закричала. — Сквернавец далеко зашел! Не осадила я нахала, Уж он и ноги класть на стол. Ну, проучу я фордыбаку! И перцу дам ему, и маку. По-свойски с ним поговорю. Стравлю латинцев и троянцев, Вмешаю Турновых поганцев. Я киселя им наварю!»

[59]И — эстафетою к Плутону За подписью своей приказ: Чтоб фурию, мол, Тезифону^{110} Послал к Юноне сей же час. Чтоб ни в берлине, ни в дормезе, Чтоб ни в рыдване, ни в портшезе, А духом — на перекладных. Чтоб не было в пути препоны, Немедля заплатить прогоны — И отговорок никаких! [60]Из пекла Тезифона бурей Примчалась, подняла содом. Ехиднейшей из ведьм и фурий Еe считали поделом. Вошла с ужасным стуком, криком, Со свистом, ревом, треском, зыком. Тут гайдуки шагнули к ней И повели под ручки в терем, Хотя она смотрела зверем И сатаны была страшней. [61]«Ко мне, голубка Тезифона! Здорово, дитятко мое! — Смеясь от радости, Юнона Бежит расцеловать ее. — Душа моя, как поживаешь? Троянского ублюдка знаешь? Ему в Латыни — Карфаген! Небось и дочку и мамашу Расхлебывать заставит кашу, И в дурни выйдет старый хрен! [62]Мне злоба, видишь ли, несродна. Людей губить я не люблю. Но так, поверь, богам угодно, И я Энея погублю. Из свадьбы сделай панихиду, Латинцам нанеси обиду И пир похмельем оберни! Энея, дьяволова сына, Царицу, Турна и Латина Ты хорошенько припугни!» [63]«Я милости твоей подвластна, Безропотно тебе служу,— Взревела ведьма громогласно,— Троянцев заживо сгложу. Свяжу я Турна и Амату, В ущерб Энею-супостату Вобью Латину в темя блажь И заведу такую склоку, Что в сватовстве не будет проку. Всех растерзаю — и шабаш!» [64]Клубком прикинувшись, к Амате Шмыгнула в горницу, когда Уж дело было на закате, Домой шли с пастбища стада. Амата сумрачно вздыхала И, вся в слезах, перо щипала. Зятьком желанным Турн ей был! Кляла Лавинии родины, Соседей, кумовьев, крестины. Да кто ж полезет на копыл? [65]К Амате под подол сорочки^{111} Гадюкой ведьма заползла, В укромном сердца уголочке Она приют себе нашла И, как бобов, наклала злобы На дно царицыной утробы. Амата лаялась, дралась, Сулила сто чертей Латину И всех таскала за чуприну, Как будто с цепи сорвалась. [66]Еще украдкой навестила Князька рутульского яга И на Энея напустила Тем самым лишнего врага. Уклад военный соблюдая, Напился Турн с горелкой чая И пьяный завалился спать. Но тут прокралась ведьма в щелку, Чтоб наважденье втихомолку На Турна сонного наслать.

[67]Попритчилось ему, помстилось, Что, вишь, Анхизово дитя С Лависей в разговор пустилось И женихалось не шутя. С Лависей вроде обнимался, До пазухи ее добрался И вроде перстень взял у ней. Лавися вроде отбивалась, А после уж не вырывалась, И вроде ей сказал Эней: [68]«Лавися, милое созданье, Ты знаешь, как тебя люблю. Что толку в нашем жениханье? Тебя навек я погублю. От пана Турна ждешь ты свата, С ним спелась, видишь ли, Амата, Да и тебе он по нутру. Скажи, кого предпочитаешь? Кого, признайся, выбираешь? Я с горя, так и быть, помру!» [69]«Живи, живи, Энейчик милый, Очей моих желанный свет! На что мне сдался Турн постылый? — Царевна молвила в ответ. — Скорее пентюх околеет. Чем он Лависей овладеет! В тебе — блаженство, жизнь моя! Когда тебя не вижу — плачу, Часы и дни впустую грачу. Ты — мой владыка, я —твоя!» [70]Вскочив как встрепанный с постели, Пан Турн как вкопанный торчал, Oт злости трясся и, с похмелья, Где сон, где явь, не различал: «Кого? — меня! И кто? — троянец! Бродяга, беглый, голодранец! Надуть? Лавинию отнять? Мне впору смазывать колеса, Не будь я князь, будь я без носа, Коли Эней Латину зять!

[71]Лавися — кус не для злодея И проходимца, как Эней! Голубка сизая, скорее Погибнешь от руки моей! Я кверх ногами всех поставлю, Не пощажу, к чертям отправлю, Эней узнает, как я зол! Прижму и своего соседа. Безмозглого Латина-деда, Амату посажу на кол! [72]Вскипев, на поединок вызов Черкнул тотчас Энею сам: Не хочет ли сынок Анхизов От князя Турна — по усам? Дубьем ли биться, кулаками Пощекотать ли под боками — Но победить иль умереть! Пихнул он также драгомана В шатер латинского султана — Ему мордасы утереть. [73]Зловредной фурии по нраву, Что дело обернулось так. Людское горе ей в забаву, Затеять любо кавардак. Она с коварством сатанинским Спешит к нахлебникам латинским, Троян ей надобно допечь. А те задумали с налету Скакать на заячью охоту, Чтоб своего князька развлечь. [74]Но «горе грешникови сушу, — Так киевский скубент изрек, — Благих дел вовся не имущу!». Нам божьи судьбы невдомек: Где сам не чаял — там застрянешь, Где дал бы драла — мешкать станешь. Что делать? Жребий наш таков. Читатель, ты узнаешь дале О том, как сильно пострадали Троянцы из-за пустяков. [75]Вблизи троянскою кочевья Стоял невзрачный хуторок: Строенье ветхое, деревья, С плотиной пруд, мостки, лужок, За хатой маленькая банька. Владела всем Аматы нянька. Была девицей иль вдовой — Не знаю, но слыла ворчливой, Скупой, злой, ябедой, сварливой. Двору платила чинш большой: [76]Колбас десятка три — Латину, Лавинии к Петру — коржей,^{112} В семь дней Амате по алтыну, Три фунта воску для свечей, Две сотни фитилей давала, И кисеи на покрывало, И пряжи три мотка в платеж. Латин на няньке наживался, Зато за няньку заступался. За няньку был готов на нож! [77]Жил беленький у няньки песик, Свою хозяйку забавлял. Не то чтоб из дворняг, — из мосек! Носил поноску, танцевал И госпоже своей от скуки Лизал частенько ноги, руки. Царице он казался мил. Смеясь и веселясь душевно, Играла с мопсиком царевна, А царь всегда его кормил. [78]В рога троянцы затрубили И на прогалину скорей Со своры гончих псов спустили. Защелкали бичи псарей. Ревя, повизгивая, лая, Неслась неистовая стая. Тут мопсик выскочил за дверь, На голос гончих отозвался, Чихнул, завыл и к ним помчался. Стремянный думал — это зверь. [79]Спустив борзых, собакам гикнул: «Ату его!» — что было сил, А мопсик наш к земле приникнул, Дрожа, дыханье затаил. К нему борзые подоспели, Рванули мопсика и — съели. Остались от него клочки. У няньки —посудите сами — Глазищи вспучились шарами И с носа съехали очки. [80]Сперва остервенилась бурно, Осатанела и орет. Затем хрычовке стало дурно, Ее прошиб холодный пот. Ну биться, ну трястись в припадке, В истерике и в лихорадке. Совали под нос ей камедь, Салфеткой пуп ей согревали, Ромашковый клистир вливали, Не допустили помереть.

[81]Как только память к ней вернулась — Давай весь мир костить и клясть. И сразу челядь к ней метнулась — Ее ругни послушать всласть. Схватила нянька головешку — Троянцам сунуть под застрешку! — И дернула через бурьян — Сжечь курени, убить Энея, Головореза, лиходея, И всех троянских басурман. [82]За нею повалила челядь. Кухарка — сковородник хвать! Лакей тарелками стал целить, А прачка рубелем махать. С цепом гуменщик лезет в драку, За ним коровница в атаку Бежит, подойник прихватив. А косари с гребцами смело Пустили косы, грабли в дело, И каждый был в бою ретив.

[83]Нo у троянскою народу За грош алтына не проси. Не трожь Энееву породу, А тронул — ноги уноси! Упорного троянцы нрава, Их разве устрашит расправа? Они любому нос утрут. И, с нянькиным схватившись войском, Они в сражении геройском Его к стене приперли тут. [84]Но в самое лихое время, Пока лилась их кровь, пока Троянцев и латинцев племя Врагов пихало под бока, Примчался скороход к Латину С письмом, завернутым в холстину. Весть о войне принес гонец: Не в пир царя зовет, напиться, А в поле выкликает биться Князь Турн, великий удалец. [85]«Латин, ты поступаешь дурно! Не сам ли слово мне давал? Теперь навеки дружбу с Турном Ты столь бесчестно разорвал! Ты слово царское ломаешь, Кусок у Турна отнимаешь, Суешь его Энею в рот. Со мной побьешься на кулачках, Домой вернешься на карачках, Иль вовсе лунь тебя сожрет!» [86]Не так вспылит помещик чванный, Когда пан возный иск вчинит; Поживы не найдя желанной, Голодный вор не так сердит, — Как наш Латин тут распалился; Так на гонца он рассердился, Что губы искусал со зла, Великой яростью пылая И гнев свой царственный желая Излить на Турнова посла.

[87]В окошко глянув ненароком, Латин пришел в великий страх: Шумел народ пред царским оком На улицах и площадях, Толпа латинцев так и пёрла, Швыряли шапки, драли горло И лезли с криками вперед: «Война! Война против троянцев! Мы всех Энеевых поганцев Побьем, искореним их род!» [88]Царю чужда была отвага. Рубиться не любил он — страсть! От слова «смерть» Латин, бедняга, Готов был замертво упасть. Имел он стычки лишь в кровати, Когда не угождал Амате. В ту пору он уже был сед, Держался тихо и несмело, В чужое не мешался дело, Как всякий дряхлый старый дед. [89]Латин ни сердцем, ни душою Не пожелал войны никак. Запасшись мудростью большою, Чтоб не попасть ему впросак, Созвал к себе панов вельможных, Чиновных, старых, осторожных, Чье слово часто слушал сам. Уславши с глаз долой Амату, Их всех завел к себе в палату И речь сказал он старшинам: [90]«С угару вы или с похмелья? Вас черт ли за душу щипнул? Иль напились дурного зелья? Иль ум за разум завернул? Кто вбил в башки вам дурь такую? Я лить не стану кровь людскую. Когда я тешился войной? Разбойник ли с большой дороги Иль хищник я четвероногий? Мне ненавистен всякий бой! [91]Вдобавок был бы я глупенек, Когда бы воевать полез Без войска, без харчей, без денег. Мозги вам затуманил бес! Кто будет наш провиантмейстер, Кому доверю я казну? Никто из вас не хочет биться, Все только думают нажиться, Как следует набить мошну. [92]И царское скажу я слово: Коли зудят у вас бока, Иль ребра, иль спина — чужого Зачем просить вам кулака? Я крепко почешу вам спину И, если надобно, дубину Готов на ребрах сокрушить. Я послужить вам рад кнутами, И розгами, и батогами, Чтоб жар военный потушить! [93]Бросайте глупое гусарство И расходитесь по домам, Паны, вельможное боярство! А про войну — приказ мой вам! — Оставьте помыслы и речи. Толкуйте, не слезая с печи, Чего бы, мол, поесть, попить… Кто о войне проговорится, Кому во сне она приснится, Того пошлю куниц ловить!»^{113} [94]Сказав сие, махнул рукою, Напыжась грозно, вышел вон Надменной поступью такою, Что всякий был ошеломлен. Остались в дураках вельможи, У них повытянулись рожи, Никто и жизни был не рад. Рысцою в ратушу бедняги Метнулись после передряги, Когда уж наступил закат. [95]Совет они держали долгий, До хрипоты кричали тут; Шли про царя Латина толки, — Что, дескать, на него плюют, Его угроз ни в грош не ставят И всё равно войну объявят, Что рекрут набирать пора. При этом из казны Латина Просить не станут ни алтына, А только у бояр. Ура! [96]Итак, латынь зашевелилась, Троян задумала побить… Откуда ухарство явилось, Отколь взялась такая прыть? Царя ослушалось боярство, Вельможи взбунтовали царство. Вельможи! Лихо будет вам. Пропали головы и души! Обрежут всем носы и уши И предадут вас палачам. [97]О муза, — панночке парнасской^{114} Твержу, — спустись ко мне на час! Утешь меня своею лаской И опиши не без прикрас Латынь в разгар военных сборов: И рекрутов, и волонтеров, Порядок войсковой и лад, Оружие, мундиры, сбрую. Мне сказку расскажи такую, Где слово каждое впопад. [98]Бояре на листе бумаги Черкнули живо манифест, Чтоб войско собралось под стяги Из разных округов и мест; Чтоб головы при этом брили,^{115} Но чтоб у всех чуприны были И чтоб торчал с пол-локтя ус; Чтоб котелок и меть и ложку, Пшена, мучицы понемножку, Да сухари, да сала кус. [99]На сотни, на полки разбили Всё войско; для таких причин Пернач полковникам вручили, А сотникам — патент на чин. По городам полки назвали;^{116} По шапкам их распознавали. В ранжир построили вояк, Одели в синие жупаны И белые полукафтаны — Чтоб был казак, а не вахлак.