Эпоха Лоу Кэнэл
Шрифт:
Поначалу эффект от созерцания был слаб, но с каждой минутой молитвы всё сильнее становился резонанс — плоский рисунок как будто становился глубже, рельефнее, в нём появлялось всё больше оттенков цвета… Воображение изменяло изображение — и наоборот. Ричард заставил себя не смотреть на него — чужеродное восприятие зелёного марсианина могло напрочь сбить эффект. Голоса унггой, хором выпевающих и выкрикивающих слова молитвы, отзывались неприятными ударами в груди, а от их экстатических прыжков уже вздрагивала комета под ногами.
«Это — многомерная нейрофизика. Мысль, творящая реальность…»
Можно
Унггой уже не нужно было подсказывать правильные слова через наушники. Они впали в транс, ведомые невидимой рукой из Эмпирея. Их молитва превратилась в отдельную сущность, заряд энергии, маяк, который искал Великую Змею по всем уголкам Эмпирея.
Собственно организовать призыв — несложно, это может даже начинающий жрец. Проблема не в том, чтобы отозвался тот, кто надо — проблема в том, чтобы не отозвался кто-нибудь ещё. Халявная энергия ритуала привлекает хищников. Правильный ритуал тем и отличается от слепленного на скорую руку, что создаёт узкоспециализированное возбуждение в Эмпирее, «съедобное» только для одной сущности и безразличное для остальных.
В принципе взломать защиту ритуала демону или другому колдуну/жрецу/псионику не так уж трудно — неуязвимых не существует. Но при правильной настройке ему просто невыгодно будет это делать — он потратит на взлом больше энергии, чем получит в результате. Именно поэтому Ричард избегал жертвоприношений — чем медленнее накапливается энергия, тем проще её контролировать.
Ричард по очереди обошёл расставленные вокруг пентаграммы тепловые проекторы — нужно было следить, чтобы никто из участников ритуала не погиб от переохлаждения или теплового удара, не свалился в обморок от истощения, чтобы исправно работали их регенераторы метана.
Через восемь с половиной часов крики переросли в воющее крещендо. Снег, покрывавший комету, завертелся радужным смерчем, похожим на змеиные кольца. Глубина провала в центре пентаграммы стала бесконечной — она открылась, словно многолепестковый люк, воющий тоннель за пределы мироздания.
Нет, это не был полноценный портал в Эмпирей — человек или неодушевлённый предмет через него не смог бы пройти туда или обратно. Иначе на всех звездолётах вместо дорогого и капризного двигателя пространства скольжения держали бы команду колдунов.
Не смог бы через него пройти и настоящий демон — существо, целиком состоящее из энергии Эмпирея.
Но через такую импровизированную «дверь» вполне могло проскользнуть нечто, принадлежащее нашему миру лишь наполовину. Такое, как Ма-Алек.
Или полубогиня.
* * *
Мать Гидра возникла в центре площадки, словно тёмная, чуть дрожащая тень. За несколько секунд она обрела твёрдость и материальность, вздыбившись пятиметровой горбатой тушей — тёмно-зелёной, горящей зелёным пламенем. Чёрно-зелёная струящаяся шкура, словно из живой нефти. Если бы она распрямилась, то могла бы достичь всех семи метров. Относительно гуманоидная фигура с перепонками между пальцами и змеиным хвостом, семь длинных гибких шей, на которых вниз тянулись семь змеино-рыбьих голов. Высокие затылки и характерный внимательно-презрительный взгляд сан-шайуум.
— А ты упрям, «Ма-Алефа-Ак», — её булькающий голос переливался на семь оттенков, заставляя что-то внутри отзываться неприятным трепетом — и плевать, что вокруг был вакуум, в котором звуки не распространяются. — Я никак не думала, что ты перевернёшь половину Солнечной, чтобы только найти меня. Неужели тебе до такой степени нужен консультант, чтобы протянуть всего десять тысяч лет? После того, как перепрыгнул через миллион?
— Мне — нет, а вот Ковенанту — да, — парировал Ричард. — Никогда не слышала — «мы в ответе за тех, кого приручили»?
— А ты, значит, великий благотворитель?
— Сама знаешь, что нет. Я просто не желаю нести ответственность за миллионы беженцев-фанатиков. Мне нужен небольшой мобильный флот, лояльный только мне. А обеспечить гладкий переход от Флота Спасения к такому флоту можешь только ты. Я, конечно, могу спихнуть излишки Кортане — но тут слишком многие не считают Сотворённых достойными Мантии. Кроме того, как минимум две линии потомков твоих лягушек и змей тоже хотят знать, где ты и что с тобой — и подозреваю, что в одной только Солнечной этих линий гораздо больше. Так что не ленись, высунь на пару лет хвост из Имматериума. Тебе, полагаю, тоже технически развитые культисты не помешают — даже тому, во что ты превратилась.
— Хм, я успела и забыть, какой ты наглец, малыш… Ты правда не боишься разговаривать в таком тоне с существом, которое может вывернуть тебя наизнанку одним взглядом? Я-то очень сильно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Я тебя умоляю, только не надо про это. Как бы ты ни изменилась, ты вряд ли забудешь, что я не только наглый, но и весьма хитрый — и что у меня есть способы разорвать темпоральную петлю в случае моей смерти. Впрочем, ладно, если ты настаиваешь на преклонении колен, я готов лизать тебе пятки. В конце концов, я ведь теперь жрец, так что это часть моих служебных обязанностей.
— Лизать ничего не надо, но минимум уважения не помешает.
— Я просто заметил, что уважительное общение заметно продлевает время, необходимое, чтобы высказать любую идею. Впрочем, как скажешь…
— А ты что, куда-то спешишь? — удивилась Змея.
— Нууу… вообще-то да. Я в отличие от некоторых не бессмертен, и у меня довольно много незаконченных дел в моём собственном времени. Так что… знаешь, в гостях хорошо, а дома лучше. У меня уже больше ста лет ушло на это путешествие.
— Рядом с тобой есть ключ к бессмертию — именно для таких существ, как ты. Меня очень удивило, что ты не заинтересовался Астелларом, при твоей любви хватать всё, что даже отдалённо может пригодиться. Поглощай чужую Эссенцию и живи хоть миллион лет…