Эра Огня
Шрифт:
– А еще бывали случаи… – заговорил Пётр после недолгого молчания, – такие…
Но Фаго остервенело перебил его:
– Заткнись! Что это ты разговорился, Пётр? С каким пор трепать языком научился? Заткнитесь оба!
Пётр замолчал и ускорил шаг. Вспомнив их недавнюю стычку, Фаго немного смягчился. Он не хотел иметь врагов в таком важном для себя деле.
– Надо поскорее найти дом. Мы ползаем как черепахи, туда да обратно. Пошевеливайтесь. Успеете наговориться еще.
Петр хмуро посмотрел на Фили.
– Слышал, придётся поспешить, – сказал он, – Да не поскользнись, а то упадешь да захлебнешься в луже. С тебя станется.
Все трое ускорили шаг и закрутили головами по сторонам, щуря глаза, чтобы разглядеть в темноте признаки жилища Лучина.
– Значит так. Ты будешь здесь. Зайди за выступ на той стороне дороги и оттуда следи за домом. На улице темно, но человека углядишь. Уверен, что местом тайных встреч этот сброд выбрал дом племянника главаря. Он такой простофиля, что никому в голову не придет заподозрить его в чем-то. Рано или поздно они появятся, так что будь внимателен. Если что-то подозрительное, сразу сообщи мне. Я уйду за дом, на ту сторону, – Фаго неопределённо махнул рукой, – Вполне возможно, что в доме не один вход. И вполне возможно, что они захотят воспользоваться именно потайным. А ты, – повернулся он к Петру, – иди в переулок, на который выходит глухая сторона дома, и следи за этим переулком.
– Я не подведу, – ответил Фили.
– Не оплошай. Будь внимателен. Большего от тебя не требуется, – напутствовал Фаго и скрылся за домом.
Пётр быстрым шагом прошел за поворот.
Минул час, два… На улице стояла неизменная тишина. Нарушал ее только дождь, стучавший по крышам. Фаго ходил у каменной стены дома, обернувшись в мокрый холодный плащ и безуспешно старался согреться. Озноб бил его нещадно и заставлял сквозь зубы бормотать отборные проклятия. На улице завыла собака и загрохотала тяжелой цепью. Может быть оставленная беспечным хозяином под открытым небом, тосковала она по былым, счастливым дням, сохранившимся в её памяти. Но и они ушли не навсегда, только она этого не знала. Фаго эти унылые жалобные звуки навели на соответствующие мысли. «Я здесь как тот пес, брошенный под дождём, – думал он, – осталось только завыть. А стоит ли оно того? Может быть мы делаем что-то не так. Сколько ночей нам придется проторчать здесь, чтобы уяснить себе, что это все было бесполезно? Сколько времени я потеряю? Ведь может же быть, что Лучин не вмешан ни в какие тёмные дела, в отличии от его дядюшки. А Лев… он хоть и глуп, но действовать исподтишка научился. Многолетний опыт и не такого болвана научит».
Дождь неустанно лил, равнодушный к жалобному плачу животных и недовольному ворчанию людей. За все время ни Пётр, ни Фили ни разу не показались. У них конечно тоже самое – тишина и безнадега. Фаго пнул ногой камень, подвернувшийся ему на пути и выругался. Ему захотелось отвести душу. Его незадачливые спутники были подходящей мишенью.
– Как им вообще можно доверять? – шепотом заговорил Фаго, – Этому Фили…Разве этот мальчишка серьёзно относится к работе? Я не удивлюсь, если он уснул за своим выступом. Храпит на всю улицу. Из-за него мы все провалим. А Пётр?
Фаго стал мучительно искать предлог, чтобы обвинить в чем-нибудь и Петра. У него до сих пор не шла из головы дерзость этого бездаря и увальня, не способного и двух слов связать. Но как это обычно бывало с Фаго, стоило ему начать злиться на своих недругов, как не заметно для него самого, мысли его обращались к Каспару Раеву.
– Если бы не эта сволочь, – голосом, полным ненависти продолжал Фаго, забыв о существовании Петра и его грехов, – Кристина бы меня полюбила. Это все он, он настроил её против меня. Мне пришлось так жестоко поступить с ней, только чтобы он не праздновал победу. Моя Кристина, моя любовь, – его слова перешли в хныканье, по щекам побежали слезы злости и обиды, – Моя Кристина. Ты была всего лишь марионеткой в руках своего брата. Он использовал тебя, чтобы смеяться надо мной. А ты думала, он печётся о тебе, глупышка. Только я любил тебя. И мне было жаль тебя. Но это не я виноват. Это он виноват. Каспар ответит за все… За все… Все эти годы я жалею Кристина, что сделал это. Надо было убить его, а не тебя. Мне жаль, мне так жаль. Даже моя собственная мать прокляла меня, а ты бы простила…
Фаго вытер руками слезы, смешанные с дождем, и остановился.
– Вот и я завыл, как тот пес. Но может и мое счастье ушло не навсегда, только я этого еще не знаю? Нет, нет, мое навсегда. Тот пес, в отличии от меня, не убивал своей возлюбленной. Когда я убил Кристину, я убил свое сердце. А его сердце цело и живо. Ему еще радоваться. Выглянет солнце и будет рад. А я? Я тоже живу не просто так на свете. Мне есть ради чего жить. И я не намерен сдаваться. На этот раз я не оплошаю.
Ливень заметно поутих. Небо приобрело синеватый оттенок. Близился рассвет. Ночная вахта подходила к концу. Фаго прошёл по дорожке между домами и вышел на мостовую, где за выступом оставил Фили. Но не доискался его. Не доискался и нигде поблизости. Он обошёл весь дом, у которого должен был прятаться его младший товарищ, в надежде увидеть его у одной из стен. Напрасно. Разведчик исчез. Фаго бегом бросился в переулок, куда ушёл Пётр. В голове его зародилось страшное подозрение. В переулке он сразу заметил сутулую фигуру Петра, всю сжавшуюся, точно он хотел уменьшиться в несколько раз.
– Пётр, – громче, чем следовало, крикнул Фаго, – Фили здесь?
Пётр озадаченно смотрел на Фаго и молчал.
– Ну же! – закричал Фаго, уже совсем не владея собой, – Он был здесь!?
– Но он ведь должен быть с другой стороны? – ответил Пётр, – мы же все разделились.
– Ты что, олух тупоголовый, не понимаешь, о чем я говорю! – Фаго, как и в первый раз схватил его за шиворот и притянул к себе, хорошенько тряхнув при этом.
И тут Пётр понял. Но перед этим, он резким движением высвободился из рук Фаго и своим огромным кулаком, всего лишь вполсилы, дал ему под челюсть. Этого оказалось достаточно, чтобы Фаго опрокинулся навзничь и на мгновение потерял сознание. Когда он открыл глаза и сел, ошалело озираясь кругом, то увидел Петра, нависшего над ним подобно глыбе и сосредоточенно наблюдавшего за каждым его движением. Фаго показалось, что на лице Петра промелькнуло любопытство. Сдерживая себя, чтобы не заколоть напарника здесь же своим кинжалом, он встал на ноги и свирепо произнес:
– Ты за это ответишь. Но сейчас меня больше интересует Фили, чем твоя ничтожная, жалкая, тупая особа. Он пропал.
Пётр кивнул, как будто ничего не случилось, и спокойным рассудительным тоном ответил:
– Кажется так. Надо его разыскать.
– Мы идём в резиденцию. Здесь делать нечего.
Фаго больше не желал знать Петра. Он вышел с переулка на широкую мостовую так, как если бы шел совершенно один и даже не догадывался, что за ним идёт кто-то ещё. А Пётр неуклюже переставлял ноги следом.
10
У Главной площади нарастало волнение. Несколько десятков разведчиков кружили под стенами резиденции, бросая выжидательные взгляды на террасу, что протянулась вдоль всего здания. На этой террасе Аморанок нередко произносил свои речи. Руки его в столь важные моменты покоились на перилах из чистого золота, ноги попирали сверкающий мраморный пол, пустые глаза были устремлены на площадь, откуда ему внимали замученные авиранцы, а над головой его шелестело знамя Авирана, в верхнем углу которого парила птица, а в нижнем напротив – изогнула шею ящерица. Этим утром речей наместника никто не ждал. И все-таки чего-то ждали. В центре площади стояли неизвестные люди в длинных грубых одеждах, наподобие ряс, и тихо переговаривались между собой. Они не были ни священниками-лжеборцами, ни разведчиками, ни простыми горожанами и появление их на этом месте, да еще в такое раннее время вызывало любопытство. Люди эти вели себя отстраненно и не замечали (или делали вид, что не замечают) происходящего у резиденции. Заинтересованный всем увиденным, Фаго устремился к своим товарищам.