Эрбат. Пленники судьбы
Шрифт:
— Увы, уважаемая атта, вы не ослышались. Четыреста золотых. Этот человек сразу же понял, кто мы есть. Во всяком случае, он верно предположил, что мы можем быть именно теми, кого ищет стража. Оттого и цену такую загнул, совершенно немыслимую. Мужик бьет наверняка: хотите — платите, не хотите — скатертью дорога, и мы друг друга не знаем.
— Он к страже не пойдет?
— Нет. Я таких знаю: хоть и себе на уме, но, тем не менее, ревностный сторонник следования определенным законам и традициям. Это в его характере. К тому же от возможности разом хорошо заработать он ни за что не откажется.
— Но откуда… Где мы возьмем такие деньги?
— Уважаемая атта, вы что-то говорили о своем знакомом. Мы можем обратиться к нему?
— Хотелось бы на это надеяться…
— Он состоятельный человек? Сумеет дать вам такую огромную сумму, или нет?
— Думаю, это ему вполне по силам и средствам.
— Кто это такой?
— Сын моей лучшей подруги. Сейчас я, естественно, о нем ничего не знаю, но два или три года назад он был главой этого города.
— Ого! Тогда нам вряд ли стоит обращаться к нему за помощью. На такую должность здесь никогда не поставят человека, в лояльности которого полностью не уверены. Более того: колдуны также не должны сомневаться в преданности этого господина Нергу.
— Не стоит так плохо думать обо всех людях. Этот человек обязан мне очень многим.
— Похоже, вы так и не утратили иллюзий в человеческое благородство… — Кисс вздохнул. — Уважаемая атта, боюсь, что я более трезво смотрю на окружающих, и оттого осмелюсь советовать вам более твердо стоять на земле и более реально смотреть на окружающий мир. Многие из нас быстро забывают благодеяния, и не ценят того, что ради них было сделано…
— И все же я настаиваю. Человек, о котором идет речь, достаточно состоятелен для того, чтоб дать нам нужную сумму.
— Да он нас, извините, заложит сразу же, как только увидит! А услышав, какие деньги вы хотите у него взять, помчится к стражникам еще быстрей!
— Если уж о том зашла речь, то должна повторить: этот человек обязан мне и жизнью, и состоянием! О том, что он отныне является моим должником, сын моей подруги дал торжественную клятву в храме. Такими вещами не шутят!
— По моим печальным жизненным наблюдениям многие из людей, увы, оказываются самой настоящей неблагодарной скотиной. И потом, с той поры прошло немало лет… На подобные вещи я уже успел наглядеться, и именно оттого я очень и очень сомневаюсь, что на этого господина можно положиться. Бывший глава города… Но раз вы, уважаемая атта, настаиваете…
— Настаиваю!
— Тогда… Не знаете, где находится его дом?.. Да, и расскажите, что он за человек такой…
Как мы поняли из слов Мариды, этот человек был сыном ее лучшей подруги, причем дружили обе еще с самого детства. К несчастью, эта девица была из числа тех особ, которые лишены даже малейшей привлекательности, да и состояния, как такового, у нее не было. Понятно, отчего она засиделась в невестах. Но случилось так, что и для нее нашелся жених. Эта самая подруга, долго не выходившая замуж, влюбилась в родовитого дворянина из Нерга, вышла за него замуж, и уехала на родину мужа. Правда, бывшая королева все же предполагала, что брак (во всяком случае со стороны жениха) был основан не только на любви: просто к тому времени одинокая девица получила по завещанию от одного из своих родственников очень большие деньги — старый дядюшка всегда жалел некрасивую племянницу, и справедливо рассудил, что ларцы с драгоценностями помогут той обрести мужа. Что, собственно, и произошло…
С той поры бывшая королева видела свою подругу всего несколько раз, но особо по этому поводу Марида не распространялась — похоже, в их отношениях с той поры все стало далеко не так гладко… Но вот сын подруги, повзрослев, приехал ко двору Харнлонгра, и довольно долго жил в этой стране, находясь при этом находясь под покровительством королевы. Правда, через какое-то время он вляпался в столь скверную историю, что едва не взошел на плаху… Что там произошло — о том Марида говорить не стала, но, вняв отчаянным письмам подруги и пожалев молодого парня, она спасла его от вполне заслуженной смерти, после чего сынок подруги убрался в Нерг, благословляя королеву и повалявшись в нее ногах перед отъездом, а заодно дав торжественную клятву, что поможет королеве в случае необходимости, при первой же просьбе с ее стороны. И вот теперь пришла его очередь выполнить обещание, или просто помочь опальной королеве в память о своей покойной матери — подруга Мариды умерла давно, еще до того, как королеву Харнлонгра лишили трона, точнее, через два-три месяца после того, как ее непутевый сын вернулся домой из Харнлонгра.
Судя по выражению на лице Кисса, то он, выслушав слова Мариды, предпочел бы и близко не подходить к тому человеку. Но раз за него ручается сама королева…
— И как же найти этого… Кстати, сколько ему лет?
— Ну, когда он уезжал в Нерг из Харнлонгра, ему было лет двадцать пять. С той поры прошло лет двадцать, или чуть меньше…
— Значит, ему уже сорок пять. Все больше и больше склоняюсь к тому, что рисковать, даже ради вас, уважаемая атта, он не станет. В этом возрасте ценят комфорт и надежный уклад жизни.
— Это утверждение относится далеко не о всем — покачала головой Марида. — А вот насчет того, где его найти… У них тут свой дом, и я даже знаю, где именно он находится. Подруга в своих посланиях не раз рассказывала, как можно его отыскать. Как она писала, у нее большой белый дом за высокой стеной рядом с Храмом Змеиного Следа. Это близко…
Марида была так уверена в этом человеке (хотя Кисс по-прежнему выражал сомнения насчет искренности давних заверений бывшего главы города), что мы все же решили рискнуть. К тому же, по словам бывшей королевы, подруга позже не раз клялась в своих письмах, что в благодарность за спасение молодого человека от смерти готова выполнить любую просьбу королевы, какой бы сложной та просьба не оказалась — дескать, иначе, она не может спать спокойно… Да и сам спасенный едва ли не рассыпался словами благодарности в своих многочисленных покаянных посланиях к королеве…
Через полчаса мы сидели в небольшой харчевне неподалеку от нужного нам дома и ждали появления бывшего городского главы. Стена, окружающая дом, в котором когда-то жила подруга Мариды, и верно, высокая, так просто в тот дом не попадешь. И ворота в той стене сделаны из крепкого дерева — не свернешь, и всего лишь несколько минут назад Марида постучала в эту крепкую дверь.
Выглянувший из дверей здоровый мужик на вопрос Мариды «дома ли его хозяин», пробурчал что-то похожее на то, что хозяин отдыхает и велел его не беспокоить. Тогда Марида величественным жестом сунула в его руку записку и золотую монету, после чего мужик сразу же подобрел, и даже изобразил на своем лице что-то вроде подобострастной улыбки. Записку Марида велела немедленно отнести хозяину — дескать, это очень важно, и если хозяин немедленно ее не получит, то у него могут быть большие неприятности. Так что неси ему скорей записку послание — время дорого. Подтвердив свои слова еще одной монетой, Марида повернулась спиной к беспрестанно кланявшемуся мужику и пошла прочь, с облегчением услышав, как за ее спиной захлопнулась дверь. Можно не сомневаться в том, что мужик, в надежде на вознаграждение еще и от хозяина, сразу же отнесет ему записку, причем побежит к своему господину со всех ног. Не знаю, что думает по этому поводу Марида, а я вот почти не сомневаюсь, что вместо ожидаемого вознаграждения от хозяина мужик огребет себе по шее… Ну, пока Марида направилась в харчевню, а я и Оди последовали за ней, держась от ведуньи на небольшом расстоянии. Что ж, все хорошо, за Маридой никто не следил.
В чистой харчевне, заполненной более чем наполовину, мы сели за стол, вернее, Марида села отдельно, а мы с Оди устроились неподалеку, и, естественно, продолжали делать вид, что не знакомы с Маридой. Снова заказали еду, и Оди с удовольствием впился зубами в жареную баранину, а я налегала на булочки с сыром. Очень вкусно, узнать бы еще, как их готовят… К сожалению, вряд ли кто из поваров выдаст свой рецепт незнакомому человеку… Ой, опять я не о том думаю!
Так, кажется, пока все спокойно, только на Оди посетители харчевни нет-нет, да и поглядывают с брезгливым интересом: надо же, совсем молодой парнишка — и такой горб!.. Впрочем, в здешних местах уже насмотрелись на больных и увечных, приезжавших в местные храмы молить Великого Сета об излечении их от самых разных хворей, так что свой любопытный взгляд на Оди никто особо не задерживал.