Еретики Дюны
Шрифт:
— Не был ли Дроминд прав, сомневаясь в ней? — вопрошал Туек окружавших его.
— Невозможно, — отвечали льстецы.
Что еще могли они сказать? Верховный Жрец никак не может ошибаться в таких решениях, Господь этого не дозволит. Шиана, однако же, явно сбила его с толку. Она ниспровергала в жестокое преддверие ада воззрения многих предыдущих Верховных Жрецов. Отовсюду требовалось новое истолкование.
Стирос продолжал наседать на Туека.
— Что мы на самом деле о ней знаем?
Тамалан получила доклад о последнем столкновении. Стирос и Туек наедине проспорили глубоко за полночь, считая себя (напрасно!) в одиночестве в апартаментах Туека, комфортабельно устроившись в редких голубых песьих креслах с приправленными меланжем конфетами под рукой. Голографическая запись этой беседы, имевшаяся у Тамалан, показывала единственный желтый глоуглоб, блуждавший на своих суспензорах, совсем близко над этой парой, свет притушен, чтобы не резать уставшие глаза.
«Может быть, в тот первый раз, когда мы оставили ее в пустыне с тампером, испытание было некачественным?» — спросил Стирос.
Это был хитрый ход. Туек известен своей простоватостью.
«Некачественный? Что только ты имеешь в виду?»
«Возможно, Бог желал бы, чтобы мы проделали другие испытания».
«Ты сам видел! Множество раз в пустыне она говорила с Богом!»
«Да! — Стирос чуть не подпрыгнул. Он, конечно, рассчитывал именно на такой ответ. — Если она способна стоять невредимой в присутствии Бога, то, может быть, она может научить других этому».
«Ты знаешь, что она гневается, когда мы это просим».
«Может быть, мы не так подходили к этой задаче?»
«Стирос! Что если девочка права? Мы служим Разделенному Богу. Я думал об этом долго и серьезно. С чего бы Богу разделяться? Разве это не наивысшее испытание Бога?»
Стироса явно раздражало, что Туек вошел в колею как раз тех умствований, которых партия Стироса и боялась. Он постарался отвлечь Верховного Жреца на другую тему, но Туека нелегко было сдвинуть, если он начинал рассуждать о своей любимой метафизике.
«Наивысшее испытание, — настаивал Туек. — Видеть доброе во зле и злое в добром».
Выражение лица Стироса можно было описать только как глубочайший ужас. Туек — Верховный Помазанник Божий. Ни одному жрецу не позволено сомневаться в этом! Выступи Туек открыто с такой концепцией — и может произойти то, что потрясает самые основы жреческой власти! Стирос явно задавался сейчас вопросом, не наступило ли время ПЕРЕВЕСТИ Верховного Жреца?
«Я никогда не предполагал, что смогу обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Жрецом, — сказал Стирос. — Но может быть, я могу выдвинуть такое предложение, которое поможет разрешить многие сомнения».
«Тогда выдвинь», — сказал Туек.
«В ее одеяниях можно было бы спрятать незаметные устройства так, чтобы мы могли ее слушать, когда она разговаривает с…»
«По-твоему, Бог не узнает, что мы делаем?»
«Такая мысль никогда не приходила мне в голову!»
«Я не прикажу отвести ее в пустыню», — сказал Туек.
«Но если ей самой захочется туда отправиться? — Стирос напустил на себя самое вкрадчивое выражение. — Она делала это много раз».
«Но не последнее время. У нее будто отпала необходимость советоваться с Богом».
«Разве мы не можем предложить ей?» — спросил Стирос.
«Например?»
«Шиана, когда ты наконец, опять поговоришь со своим Отцом?.. Ты не жаждешь еще раз предстать пред Его очами?»
«Это больше звучит как понукание, чем как предложение».
«Я только предполагаю, чтобы…»
«Святое Дитя не простушка! Она говорит с Богом, Стирос. Бог может нас жестоко наказать за такую дерзость».
«Разве Бог не послал ее сюда, чтобы мы ее изучали?» — спросил Стирос.
По мнению Туека, это было слишком близко к ереси Дроминда.
Он метнул на Стироса суровый взгляд.
«Я имею в виду, — сказал Стирос, — что Господом наверняка предначертано, чтобы мы учились от нее».
Туек сам говорил это множество раз, никогда не слыша в собственных словах курьезного эха слов Дроминда.
«Ею нельзя понукать и испытывать ее», — сказал Туек.
«Боже, упаси! — сказал Стирос. — Я буду сама святая осторожность. И все, что я узнаю от Святого Ребенка, будет немедленно тебе доложено».
Туек просто кивнул. У него свои возможности всегда быть уверенным, что Стирос ему не лжет.
Последующие коварные подначки и испытания сразу же докладывались на Дом Соборов через Тамалан и ее подчиненных.
«Шиана выглядит задумчивой», — сообщала Тамалан.
Среди Преподобных Матерей на Ракисе и тех, кому это докладывалось, задумчивый вид Шианы имел объяснение. Происхождение девочки было вычислено давным-давно. От колких намеков Стироса девочка страдала ностальгией. Шиана хранила молчание, но явно много думала о своей жизни в деревушке первопроходцев. Даже несмотря на все страхи и опасности, для нее то время было явно счастливым. Она припоминала смех, угадывание погоды по установке места в песке, охоту за скорпионами в трещинах, деревенские хижины, вынюхивание спайсовых выбросов. По числу повторяющихся путешествий Шианы в определенную область пустыни Орден верно вычислил, где располагалась ее сгинувшая деревня и что с ней произошло. Шиана много раз смотрела на одну из старых карт Туека на стене своих апартаментов.
Как и ожидала Тамалан, однажды утром Шиана ткнула пальцем в то место на стенной карте, которая постоянно привлекала ее внимание.
— Отвезите меня туда, — распорядилась Шиана своим прислужницам.
Был вызван топтер.
Жрецы с интересом слушали в кружившем высоко над пустыней топтере, как Шиана снова звала из песков свою судьбу. Тамалан и ее советницы, настроенные на волну приема жрецов, наблюдали с не меньшей живостью.
Даже самого отдаленного воспоминания о деревушке не сохранилось в покрытой дюнами пустыне, где Шиана приказала себя высадить. Однако на этот раз она использовала тампер. Еще одно из язвительных предложений Стироса, сопровождаемое тщательными инструкциями о том, как пользоваться древним средством вызова Разделенного Бога.