Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
Четырнадцать лет она вела хозяйство в доме мистера Гаскойна, а это вовсе не легкая работа! Конечно нет. Многие женщины спасовали бы перед подобной ношей. Причуд у ее хозяина хватало, к тому же он был очень скуп – просто помешан на экономии, а ведь был очень богат. Но миссис Хилл верно ему служила и мирилась со всеми его чудачествами, и, вполне естественно, рассчитывала на благодарность. Но нет, ничего подобного! Старик не изменил своего завещания, в котором оставлял все свои деньги жене, а в случае, если она умрет раньше его, а он раньше своего брата Генри, своему брату.
Пуаро не сразу удалось перевести разговор в другое русло и задать интересующие его вопросы. Конечно, мистер Энтони оказался бессердечным и несправедливым человеком! Никто не посмеет упрекнуть миссис Хилл за ее негодование по этому поводу. Всем известно, насколько скуп был мистер Гаскойн. Говорят даже, что он отверг своего брата. Возможно, миссис Хилл что-нибудь об этом известно?
– Вы спрашиваете о том, ради чего сюда приезжал мистер Лорример? – уточнила миссис Хилл. – Насколько мне известно, речь действительно шла о его брате, но я полагаю, что брат мистера Энтони просто хотел с ним помириться. Они поссорились много лет тому назад.
– Я так понял, – сказал Пуаро, – что мистер Гаскойн решительно отказался от примирения?
– Совершенно верно, – кивнув, подтвердила миссис Хилл. – «Генри? – довольно неуверенно проговорил он. – Так что там с Генри? Не видел его целую вечность и не имею ни малейшего желания увидеть. Этот Генри – скандальный тип». Так оно все и было.
И миссис Хилл снова заговорила о своих печалях и горестях и о бесчувственности адвоката покойного мистера Гаскойна.
Пуаро стоило немалого труда закончить разговор и удалиться.
И вот, сразу после обеда, он появился в резиденции доктора Джорджа Лорримера по адресу Уимблдон, шоссе Дорсет, Элмкрест.
Доктор был дома. Пуаро провели в приемную, куда и спустился доктор Джордж Лорример. Было очевидно, что Пуаро оторвал его от трапезы.
– Видите ли, доктор, я вовсе не пациент, – сказал Эркюль Пуаро. – И, возможно, визит к вам – непростительная дерзость с моей стороны, но я уже немолод и предпочитаю решительность и прямоту. Не люблю юристов, их многоречие и всякие там подходцы.
Без сомнения, он заинтересовал доктора Лорримера. Это был мужчина среднего роста. У него была каштановая шевелюра и практически белесые ресницы, что придавало его взгляду что-то змеиное. Тщательно выбрит. Он производил впечатление человека живого и с чувством юмора.
– Юристы? – проговорил он, удивленно подняв брови. – Я сам терпеть их не могу! Честно говоря, вы меня заинтриговали. Прошу вас, садитесь.
Пуаро не замедлил воспользоваться приглашением. Он вручил доктору Лорримеру свою визитную карточку, на которой была указана его профессия. Доктор заморгал своими белесыми ресницами.
Пуаро наклонился вперед и доверительно сообщил:
– Большинство моих клиенток – женщины.
– Вполне естественно, – подмигнув, ответил Джордж Лорример.
– В общем-то вы правы, – согласился Пуаро. – Женщины не доверяют полиции. Они предпочитают частное расследование. Они не хотят, чтобы их проблемы были у всех на виду. Несколько дней тому назад у меня консультировалась одна пожилая дама. Она была очень опечалена судьбой своего мужа, с которым поссорилась много лет тому назад. Ее муж – ваш дядя, покойный мистер Гаскойн.
Джордж Лорример побагровел:
–
– Речь идет не об Энтони Гаскойне, а о другом вашем дяде, Генри Гаскойне.
– Дядя Генри? Но он не был женат!
– Вы ошибаетесь, он был женат. – Пуаро лгал, вдохновенно, совсем не краснея. – В этом нет никаких сомнений. Она принесла свидетельство о браке.
– Это ложь! – закричал Джордж Лорример. Его лицо стало просто багровым. – Не верю ни единому вашему слову! Вы – наглый лжец!
– Это ведь ужасно для вас, не правда ли? – сказал Пуаро. – Выходит, вы убили напрасно.
– Убил? – Голос Лорримера дрогнул. Его прозрачные глаза смотрели на Пуаро с ужасом.
– Кстати, – продолжал Пуаро. – Я вижу, вы снова лакомились пирогом с черной смородиной. Это весьма вредная привычка. Безусловно, в ягодах черной смородины много витаминов, но иногда их употребление может быть смертельно опасно. Я полагаю, что скоро они помогут затянуть петлю на шее одного человека – на вашей шее, доктор Лорример.
– Видите ли, mon ami, вы допустили ошибку, строя свои рассуждения на неверном предположении.
Эркюль Пуаро лучезарно улыбнулся через стол своему другу, мистеру Боннингтону, сопровождая свои объяснения выразительной жестикуляцией.
– Находящийся в шоке человек никогда не будет делать того, чего он не делал раньше. В таком состоянии люди действуют рефлекторно, по привычке. Человек, который чем-то очень расстроен, может прийти на обед в пижаме, но это будет его пижама, а не чужая. Мужчина, который не любит густой суп, пудинг с почками и пирог с черной смородиной, однажды вечером вдруг все это заказывает. Вы утверждаете, что он так поступает потому, что думает о чем-то своем. Но я утверждаю, что поглощенный своими мыслями человек автоматически закажет то, что заказывал всегда. Eh bien, какое же в этом случае возможно объяснение? Я не находил ответа и потому был обеспокоен. Здесь что-то было не так. А потом вы сообщили мне, что этот человек исчез. Впервые за долгие годы он пропустил свои традиционные вторник и четверг. Это мне еще больше не понравилось. У меня возникли подозрения. Если они были верными, то этот человек должен быть мертв. Я навел справки. Он действительно был мертв. Смерть его была весьма искусно обставлена. Другими словами, это была подпорченная рыба, прикрытая соусом!
Его видели на Кингз-роуд в семь вечера. Он обедал здесь, в ресторане в семь тридцать, за два часа до смерти. Все указывало на это – и содержимое желудка, и письмо в кармане халата. Слишком много соуса! Рыбу совсем не увидишь!
Любящий племянник написал письмо, у любящего племянника алиби на время смерти. Смерть произошла в результате падения с лестницы. Несчастный случай? Или убийство? Все указывало на убийство.
Любящий племянник – единственный родственник. Любящий племянник будет наследником... но есть ли что наследовать? Ведь дядя был нищ как церковная мышь.