«Если», 2009 № 02
Шрифт:
— Как скажете, сэр.
— Похоже, что самый насущный вопрос — финансовый. Были бы деньги, я бы арендовал достаточное для сохранения моих данных пространство. Иначе я обречен на постепенное разложение.
— Точный анализ, сэр.
— Из этого вытекает вопрос: как добыть средства. Найти работу?
— А какие у вас навыки?
— Мэтью, я адвокат.
— Но больше не состоите в Американской ассоциации адвокатов.
— А нельзя ли занять денег до лучших времен?
— У кого, сэр? Ни одно серьезное кредитное учреждение не сочтет такой риск приемлемым. Простите, что напоминаю об очевидном, но вы больше не Рэндалл Хайтауэр. У вас ни родственников, ни даже доброго имени.
— У друзей? — спросил я безнадежно.
— У друзей? — скептический тон Мэтью выразил его отношение к этой идее лучше всяких слов.
— Да, таких немного, но они есть. Я ведь человек, в конце концов!
— Сэр, человеком вы уже не являетесь. К тому же и тогда вы были не слишком компанейским.
— Необщительность — это преступление? За любовь к уединению полагается статья?
— Нет, сэр.
— Слава богу, хоть с этим ты согласен. Итак, Эверс, Холбрук и Френкель от меня отреклись, и я на них, пожалуй, не в обиде. Но как насчет Роджерса? Разве не я этого мальчишку принимал на работу? Разве я не могу рассчитывать на благодарность.
— Как скажете, сэр.
— Решено — Роджерс!
Мы моментально, в три клика, перенеслись через сплетение линков в «Ширинг и Симмонс». Снова я по привычке ткнулся в парадную дверь, и она не поддалась. Спустя некоторое время секретарша раскрыла окно и выглянула. Лиз, как и Мэтью, — вираз, но срок ее договора давно вышел, и теперь она свободная цифровая личность.
Она имела виртуальный облик худощавой женщины с чересчур высокой прической, с избытком туши для ресниц, румян и губной помады. Как всегда, ее профессиональные манеры оставляли желать лучшего. Жуя жвачку, Лиз поинтересовалась:
— Чем могу помочь?
— Мне надо поговорить с Дэйлом Роджерсом.
— Как вас представить?
— А кто я, по-твоему? — буркнул я.
— Не могу знать наверняка. Вы похожи на Рэндалла Хайтауэра, но он же скончался. А потому вы никак не можете быть тем несносным тупицей, что не далее как вчера устроил мне выволочку за наносекундную задержку с кофе. Нет, передо мной всего лишь спесивый призрак, смахивающий на Рэндалла Хайтауэра.
Какая дерзость! Я с трудом одолел естественное негодование.
— Так ты известишь Дэйла Роджерса о моем визите или нет?
— Извещу, не волнуйтесь. Чтобы я, да пропустила такой спектакль?
Лиз минимизировала окно, и мы с Мэтью простояли перед закрытой дверью целых десять минут, прежде чем снова показалась секретарша и впустила нас. Дэйлу Роджерсу как младшему партнеру фирмы позволялись вольности в облике; старшие партнеры, вроде меня или Гарри Эверса, никогда бы не сочли их допустимыми для себя. Кожа у него — растровый рисунок изумительной сложности, просто вершина стиля. Зрачки — блестящие зеркала. Галстук-бабочка — элегантно свившаяся в широкие петли коралловая змейка. Подтяжки — два разноцветных питона.
Впрочем, пижонские замашки не мешали Роджерсу быть неплохим адвокатом, и ему светило полноценное партнерство. Я протянул руку и произнес самым душевным тоном, на какой только был способен:
— Роджерс, огромное спасибо, что согласился на встречу. Конечно, обстоятельства несколько необычные. Может, поговорим у тебя в кабинете?
Он как будто не заметил мою руку и пропустил мимо ушей предложение. Дело принимало неблагоприятный оборот.
И вот подтверждение:
— Рэнди… — Прежде я для него всегда был мистером Хайтауэром. — Я слышал о твоей кончине, но теперь вижу это своими глазами. Рэнди Хайтауэр — призрак. Кто бы мог подумать, что такое возможно?
— Да-да. Мне и самому не верится. Но что поделаешь… — Рэнди, чего ты хочешь?
— Вот это, Роджерс, мне всегда в тебе нравилось. Прямота! Сколько раз я говорил другим партнерам: молодой Роджерс очень внимателен к деталям, мимо него ни один пунктик договора не проскочит…
— Чего ты хочешь? — повторил он.
— Повторяю, обстоятельства не совсем обычные, и я… гм… оказавшись в них нежданно-негаданно, теперь несколько стеснен в средствах. Разумеется, это временно. Пока не встану на ноги.
— Рэнди, ты просишь денег в долг?
— Ну… да.
— И сколько? Впрочем, можешь не отвечать. Это не важно.
Услышав такие слова, я попытался не выдать облегчения.
— Нет, — продолжал Роджерс. — Хоть ломаный грош — все равно. Я последний человек на свете, к кому ты мог бы обратиться с такой просьбой. Видно, ты в отчаянном положении, коли решился все-таки прийти ко мне.
— Но разве не я помог тебе устроиться в «Ширинг и Симменс»?
— Чем превратил мою жизнь в жалчайшее прозябание. Пять долгих лет заставлял меня вкалывать по семьдесят два часа в неделю. Выходные, праздники, отпуска: для тебя, Рэнди, таких понятий просто не существовало! И тебе было совершенно наплевать, есть ли у младшего партнера личная жизнь! Сколько раз ты на меня сваливал всякую ерунду, которой неохота было заниматься самому? Сколько раз мне приходилось бросать свои дела, чтобы помогать тебе с рутиной?
— Так ведь на то и младший адвокат, — возразил я. — Тебе это только на пользу шло. Опыта набирался, характер закалял.
— Рэнди, скажи все это себе самому. Скажи себе, что ты не просто эгоистичный мерзавец. Надеюсь, это послужит тебе утешением, когда посыплются файлы.
Не послужило.
Мы с Мэтью сидели в чат-комнате, где полсотни человек спорили о свежих изменениях в законах, и тут на меня накатила тошнота. Правую ногу свело судорогой, я нагнулся помассировать и увидел, как пропадают и вновь появляются пиксели, из которых состояли брюки. Задрал штанину до колена — кожа сплошь в пятнах. Схватился за икру — под ладонью шевелятся мускулы. Прямо на глазах менялась моя анатомия, и это сопровождалось болью. От бедра до лодыжки быстро прорастали толстые вьющиеся волосы, нога удлинялась, превращалась то ли в ослиную, то ли в козлиную.
Когда наконец утихла резь, я все внимание сосредоточил на ноге и приказал ей вернуться в исходное состояние. Не получилось. В виртуальной среде контроль над внешностью — дело несложное, но теперь он утрачен. Включился процесс разрушения данных.
На меня таращились прохожие, но в глаза заглядывать не решались.
— Самостоятельно я вряд ли поднимусь, — сказал я Мэтью.
— Сэр, я к вашим услугам, если не возражаете.
С помощью Мэтью удалось оторваться от сиденья. Надо же, правая нога на несколько футов длиннее левой. И ботинок уже не впору, потому как ступня обернулась копытом.