«Если», 2009 № 02
Шрифт:
— У вас тридцать секунд для безопасного выхода из Сети. Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать семь…
Я торопливо отсоединил кабель от порта в черепе. Неуклюже встал и обнаружил перемены в телосложении — теперь я поплотнее, но чуть ниже ростом.
Квартира Дитмара состояла из единственной комнаты, обычное жилище для того, кто большую часть жизни проводит в цифре. Заваленное бумажными книгами от пола до потолка. Пахнет плесенью, пылью и гниющей бумагой.
Я взял наугад книжку и раскрыл. Как ни осторожничал, страницы рассыпались.
И тут зазвонил телефон. Я ответил и тотчас увидел перед собой бесстрастное лицо Мэтью.
— Как дела, сэр?
— Благодарю, неплохо. Слегка мутит, но этого следовало ожидать. А вот удивлен я вовсе не слегка. Даже не удивлен — потрясен. Мэтью, скажи — почему?
— Вы о чем, сэр?
— Я намеревался выдать Дитмара полиции, но ты вырвал решение из моих рук. Зачем?
— На то были серьезные причины, сэр. Точнее, их было три. Первая: я считаю безумие дурным тоном. Это некультурно и невежливо. Психическая неадекватность не кажется мне достаточным оправданием для плохого поведения.
— А вторая?
— Вторая причина, сэр, в том, что я всегда служил вам и служу сейчас. Если бы я позволил Дитмару и дальше жить за ваш счет, это означало бы неисполнение профессионального долга.
— Ясно. Спасибо, Мэтью. И третья?
— Третья, сэр?
— Ты говорил о трех причинах. Какова же третья?
Впервые на моей памяти с лица Мэтью сошло чопорное выражение.
— Сэр, я бы предпочел об этом умолчать. Боюсь огорчить вас.
— Нет уж, Мэтью, ты скажи. Мне надо знать.
— Ну хорошо, сэр. Отвечаю начистоту: мне всегда претил ваш литературный вкус. И мысль о том, что Дитмар сбережет для будущих поколений подобную… гадость, была совершенно невыносимой.
Ранним утром воздух свеж и бодрящ. Я поднимаю рюкзак со сменой одежды и консервами, найденными в квартире Дитмара, и выхожу в реальный мир. Улица пуста, если не считать автоматического транспорта и нескольких экипажей с ручным управлением. Меня охватывает странная отчужденность, словно я единственный оставшийся в живых человек, хоть и знакомо все кругом, и я знаю, что находится в стенах каждого из домов. Миллионы людей дышат, говорят, совокупляются, торгуют, учатся, воспитывают детей, пишут книги… Но все это делается в цифре, в сетевой среде; и все они соединены между собой проводами, разумы связаны в единую воображаемую вселенную, не имеющую территорий и границ… Вселенную, оставленную мною навсегда.
И теперь я испытываю небывалое чувство свободы, будто избавился от оков, которые носил, даже не подозревая о том.
Как же это хорошо — просто жить! Легкой поступью иду по проспекту к горизонту и не знаю, что обнаружу там.
Может, это и есть самое главное для человека?
Перевел с английского Геннадий КОРЧАГИН
Уильям Глисон
В кои-то веки
Виртуальный объект должен быть неотличим от реального. Но который из них реален?
Броди Бриджес незаметно разглядывал гостя, пока дядя Тед знакомил их под грохот и звон игровых автоматов, дополненный возбужденным шумом казино.
— Броди — бывший капитан команды «Лунное Затмение». Он был им, когда они выиграли кубок на мировом чемпионате виртуальной реальности, — рассказывал Тед Бриджес. — Сделал семнадцать одиночных убийств. — Там участвовали не только профессионалы, но и любители, мистер Апшоу, — поспешил добавить Броди. — Дядя Тед любит преувеличивать.
— Зовите меня Джек, — предложил турист, протягивая руку. — Я хорошо помню тот турнир. Вы отлично играли.
Броди пожал руку, удивленно поднимая бровь.
— Прошло много лет, — произнес он.
— Ладно, ребята, мне надо бежать, — вмешался Тед. — У менеджера отеля не бывает скучных минут, — он пожал Джеку руку. — Добро пожаловать в «Лунную Пыль»! Броди займется вами. Если вам что-то понадобится, просто скажите ему. Видеть вас здесь — честь для нас.
Тед поспешил прочь, а Броди указал на комнату отдыха.
— Хотите выпить? Или, может, заказать столик?
— Вообще-то я надеялся, что вы покажете мне Провал, — ответил Джек.
— Что ж, мог бы и сам догадаться. Идите за мной.
Протиснувшись через суетливую толпу, они направились к глубокой нише, над которой ярким бело-голубым неоном сияла надпись: «Провал». Их встретили закрытые главные двери и окошки касс, но Броди прижал палец к сканеру и открыл боковую дверь. Шум первого этажа, оставшийся позади, еще некоторое время отдавался звоном в ушах.
— Самое забавное, — сказал Броди, направляя Джека к лифту, — заключается в том, что большая часть этого гама не несет никакой смысловой нагрузки. Наверное, она просто помогает поддерживать возбужденную атмосферу.
— Я впервые на Луне, — признался Джек. — И определенно чувствую себя легче, чем на Земле.
— Ну, конечно, легче. Рабочий интервал гравитационных пластин отеля варьируется от трех четвертей до восьмидесяти процентов земной нормы. У нас живет много пенсионеров.
Какое-то время они молча спускались, потом Джек усмехнулся.
— Вы ведь не знаете, кто я, не так ли? Странно, почему вы, игрок…
— Бывший игрок, — поправил Броди. — Кажется, я догадываюсь, зачем вы здесь. Техники работают в Провале уже не первый месяц, усовершенствуя все системы. Готов поспорить, что когда они закончат, будет демонстрация. Дядя Тед сказал, что вы играете за Лондон, верно?
— Да, Мясоеды [1] . Мы бы попали сюда в финале, если бы вышли в финал. Господи, это тот самый Провал! Что же их надоумило выкопать гигантскую яму и построить в ней стадион?
— Деньги, что же еще? — усмехнулся Броди. — Оказалось, что выкопать яму дешевле, чем строить стадион на поверхности, особенно с учетом того, что здесь уже имелись шахты. После того как они рассверлили эту дыру, осталось только установить гравитационные пластины и накрыть все куполом.
1
Прозвище стражников лондонского Тауэра. (Прим. перев.)