«Если», 2010 № 09
Шрифт:
Иногда животные переставали притворяться. Например, когда новорожденные отказывались есть. Потому что малыши сразу же понимали: они находятся в неволе, чувствовали это. Они забывали притвориться, что жить все-таки стоит.
Так лама напала на Брию Вагадес.
На глазах у Белла.
В кино нападение животных показывают совсем по-другому, там всегда раздается сопение, рык, показывают кровь и шерсть. В реальности это выглядело почти комично. Бриа поднимала замаскированную под камень крышку люка, скрывавшую садовый шланг, и тут появился Нанез, самец,
— Ой, — вскрикнула она, прежде чем сумела взять себя в руки. — Да пошел ты, Нанез!
Зоопарк уже закрылся, но существовали строгие правила, запрещавшие терять хладнокровие, ведь посетители могли заметить это и запаниковать.
Нанез потерял равновесие и опустился на все четыре копыта, продолжая двигаться вперед. Затем он снова встал на дыбы. Бриа прикрыла голову и отступила, нащупывая дверную ручку.
— Он не хотел, чтобы она находилась в вольере, — сказал Белл Джону Лорэну в кафетерии на следующий день. — Это же очевидно.
— Да никогда это не бывает очевидным. Неправильно это — объяснять поведение животных человеческими мотивами.
— Территориальность — животное поведение, — ответил Белл, жуя крекеры с арахисовым маслом. — Это животный мотив.
— Неправильно, — продолжал Джон, — делать вид, что всегда их понимаешь. Понимаешь, почему они ведут себя именно так.
— У них период спаривания, — произнес Белл. — Вот почему.
Джон сощурился.
— И она пошла в вольер одна? Это тоже неправильно. Это тебе не домашние животные.
Но Белл знал, что некоторые животные вели себя почти как домашние. Опасные домашние животные, которым нельзя доверять.
— Ты бы написал себе памятку, — посоветовал он.
— Ты бы заткнулся.
— Ага, — согласился Белл.
Личинка на домашнее животное совершенно не походила. На следующий день после того, как Белл поместил ее в один из больших террариумов, она начала окукливаться. Вечером он засел в задней комнате и стал наблюдать за ней. Он перекопал все имевшиеся в зоопарке книги по энтомологии, но так и не нашел ничего похожего. Ни одна из картинок даже отдаленно не напоминала странное насекомое, копошившееся в террариуме. Кокон лишь добавлял загадочности. Чем бы ни являлась эта штука, она появилась на свет недавно.
Насекомые, проходящие через личиночную стадию развития, делятся на четыре группы: жуки, мухи, чешуекрылые бабочки и перепончатокрылые.
Находящееся в террариуме создание явно не являлось гусеницей, так что бабочек Белл исключил. Гигантский размер позволял вычеркнуть мух. Оставались жуки и перепончатокрылые. Тем не менее насекомое не походило ни на одну из тех личинок ос и жуков, которые он когда-либо видел. У большинства личинок нет ни глаз, ни такого ротового аппарата.
На третий день Белл обнаружил, что личинка закончила
Еще день спустя полку общественных работников прибыло.
Белл сидел на корточках и смешивал еду для лемуров, когда на ведро упала чья-то тень. Белл прикрыл глаза и поднял голову.
— Мне велели найти Белла. "Отметься у Белла" — так и сказали. И еще сказали, что Белл молодой. Так что ты вполне можешь быть Беллом.
Голос незнакомца вызывал ассоциацию с сырым песком.
Белл встал, пожал ему руку и тут же заметил шрамы. Ожоги, будто от брызг, покрывали всю кисть и запястье. Обе кисти и оба запястья, понял Белл, приглядевшись.
Грубая кожа. Редкие седые волосы. Глаза голубые, будто пламя горелки. Если бы бомба, взорвавшись, вдруг превратилась в человека, она выглядела бы именно так. Лишь взглянув на него, обожженного огнем и солнцем, Белл тут же захотел пить. В кафе, за кока-колой, Белл узнал, что бомбу зовут Коул. А еще Коул в свои шестьдесят лет оказался самым старым из всех, кого когда-либо направляли в зоопарк на общественные работы.
Затем Белл отправил его мыть пустые клетки, начиная с клетки африканского буйвола.
— Вот дерьмо, — проскрежетал Коул, заглянув внутрь.
Белл, наверное, выглядел удивленным.
— В буквальном смысле, — пояснил Коул, указывая концом шланга на пол. Он улыбнулся, обнажая похожие на булыжники зубы. А затем подмигнул.
Выглядело это так, будто Беллу подмигнула принявшая человеческий облик война.
Как львы привлекают туристов, так Коул стал привлекать персонал.
Такой же страшный… Как и лев, он, казалось, скрывал большую часть своей силы, сберегая и скапливая ее где-то внутри. И еще — тяжело смотреть в глаза льву. С Коулом люди испытывали подобное чувство.
Со львом, впрочем, не получится поговорить. Его не спросишь, как он очутился в зоопарке. А Коула спросить можно — если ты, конечно, очень любишь совать нос в чужие дела.
Белл предпочитал не затрагивать эту тему.
Они с Коулом стояли в темном туннеле.
— Павианы хитры, — наставлял Белл. — С ними нужно держать ухо востро.
Коул кивнул.
— Они могут швырнуть в тебя экскрементами, могут укусить. Закрывать нужно обе двери. Ты должен тщательно соблюдать правила и никогда не заходить в клетку.
Коул снова кивнул.
— Это очень важно. Понимаешь?
Коул кивнул еще раз, но Белл все-таки в нем сомневался. Вспомнился инцидент, произошедший несколько лет назад в кошачьих вольерах. Тогда выставка находилась на ремонте, и льва выпускали по ночам погулять. Это не вызвало бы никаких проблем, если бы соседний вольер не оказался недостроенным. Временную дверь сделали из толстой фанеры, и этого вполне хватало для того, чтобы не пускать ко льву рысей. Однако не хватило, чтобы изолировать рысей от льва.