Эспаньола
Шрифт:
Тем временем, убедившись, что обследование началось, Борис скрылся из медотсека, что поначалу привело Санчеса к панике. Он с трудом заставил себя успокоиться. Во-первых, опять же, что-то делать нехорошее с шерифом у Бориса резона нет. Во-вторых, он не знал, как самостоятельно выбраться из саркофага, распутать трубки и провода, самостоятельно ползающие по телу.
Аппаратура самостоятельно обнаружила рану, и вскоре почти всё оборудование убралось куда-то под лежак. Вместо них у бедра вытянулась стрела с небольшим прибором на конце. Как дуло пистолета без рукоятки. Оно направилось прямиком
Рана затягивалась буквально на глазах. При этом из револьверного дула медицинского прибора, казалось, не исходило никаких лучей. Санчес догадался, что что-то там есть, должно быть, только невидимое человеческому взгляду. Одним словом, минут через пять он успокоился, откинул голову и уставился на белый потолок, задумавшись о чём-то своём.
Вспомнилось прошлое. День накануне, когда ему объявили, что больше не желают видеть Санчеса во дворце и вовсе в городе. До отправки в захолустье оставалось ещё недели две, а решение приняли мгновенно.
Не заметил, как задремал. Образы, немного потускневшие от времени, размытые лица знакомых, встали перед Санчесом, словно он вернулся в прошлое не только мысленно. Вот де Мена, его образ, как живой. Вслед за ним приобретали краски и остальные персонажи.
Сначала Санчес видел их в той обстановке, где все и происходило, но потом дворцовый плац быстро и как-то естественно превратился обратно в медотсек. Санчес увидел и де Мену, и Бартоломео, и Карменсита. Ощущение, что эта троица смотрит на Санчеса, как на покойника, лежащего в гробу, взбесило шерифа. А Карменсита так и вовсе. Всё ж случилось из-за неё. Она была одной из ключевых фигур заговора, на который чисто случайно наткнулся Санчес. Влюбила его в себя и, как оказалось, самой любви тут было мало. Этой стерве нужно было подобраться поближе к королеве. А сама работала, как впоследствии оказалось, на Республиканскую Армию.
Санчесу тогда удалось предотвратить трагедию, да вот только, несмотря на положение, ему никто не поверил. Спустить на тормозах убийство тоже не смогли, потому что Карменсита, все же, была не из безродной семьи. Ну и показать народу, что никто не уйдёт от ответственности, тоже надо было.
Образ женщины ещё больше потускнел и размылся, после чего лопнул, словно мыльный пузырь. Вслед за ним исчез де Сильва. Он тоже принимал непосредственное участие в делах далёкого прошлого. Собственно, он и обнаружил будущего шерифа Санта-Пуэрто над уже мёртвым телом заговорщицы.
Остался де Мена. Вот этот человек, друг детства, тут вообще не при делах. Пока Санчес гадал, за каким он тут, де Мена превратился в Бориса Ло.
Через пару секунд прозрачная крышка саркофага отстегнулась от ложа.
— Как и обещал, шериф, меньше, чем за час вы стали как новенький, — чисто и без всякого переводчика сказал Борис, помогая Санчесу подняться.
Глава 12
День начала
— Едут! Едут! — прокричали трое подростков, бегом врываясь на запруженную людьми площадь, и тут же спрятались в толпе горожан.
Карабинеры, прибывшие вместе с де Меной, быстро выстроили два разрежённых ряда, выстраивая дорогу к мэрии. Их было немного, так что живое ограждение получилось номинальным, нежели реально препятствующим зевакам выбежать на освобождённую дорожку.
Пришлось ждать ещё некоторое время, прежде чем с улицы на площадь выехал передовой отряд карабинеров. Всадники ехали ровным строем в два ряда. Санчесу присматриваться не пришлось, чтобы узнать в их командире Бартоломео де Сильву.
Больше пяти лет не видел старинного друга. За это время де Сильва ещё больше раздался в плечах, постройнел.
Длинная колонна уместилась как раз на всю длину площади от крыльца в здание мэрии и до начала улицы, откуда появились. Бартоломео доехал до крыльца и, словно не замечая членов городского совета с сеньором Нарваэсом во главе и присоединившегося к ним де Мена. Командир карабинеров развернул лошадь к ним спиной. На стоящих здесь же республиканцев он не обратил никакого внимания. Женщина фыркнула. Мысли её в этот момент были прозрачны, как никогда. Солдафон есть солдафон.
Санчес бросил на неё быстрый взгляд. Недовольное лицо, впрочем, молодое и весьма миловидное. Республиканцы переглядывались между собой и пожимали плечами. Для них происходящее было загадкой, впрочем, как и для санта-пуэртовцев. Разве что доктор Хуан наблюдал за происходящим с интересом, ноне с непониманием.
— Освободить центр площади! — приказал командир карабинеров.
Команду выполнили быстро. Пешие карабинеры, прибывшие с де Меной, покинули свои места, сгруппировавшись у крыльца. Всадники заменили их, образовав более плотную цепь, после чего стали отодвигать горожан дальше от центра и ближе к краям площади. Впрочем, это не произвело никакого недовольства.
— А не широкая дорожка получилась? — ткнул в бок де Мену Санчес.
— В самый раз, — загадочно подморгнул тот. — Сейчас сам всё увидишь.
Почти сразу на площади появились восемь тягловых лошадей, тянущих за собой нечто большое и, судя по всему, тяжёлое.
Сеньор Нарваэс вынул из кармана платок и промокнул мгновенно вспотевший лоб. Впрочем, он пока зря волновался. Лошади тащили некую установку, похожую на небольшую передвижную сцену. Ровная верхняя поверхность, только четыре крюка по бокам, словно ручки для великанов, решивших тащить эту штуковину пешком.
— Серьёзно, что ли, Николас? — удивился Санчес.
— А как, по твоему, сюда должен был собираться сеньор дель Росарио? Да ещё с семьёй. На своих двоих, что ли? Или трястись в карете?
— Ну вы, блин, даёте. Притащить с собой якорь, до такого ещё додуматься надо, — усмехнулся Санчес и продолжил наблюдать за событиями.
Впрочем, как и остальные горожане. Над площадью установилась тишина. Никто не решался ни заговорить с соседом, обсуждая происходящее, ни лишний раз вздохнуть. Все смотрели за загадочной повозкой, словно вот-вот в ней откроется потайная дверь и начнут выходить послы королевства.