Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
Услышав это, я пришел в замешательство, он же, подметив мое смущение, продолжал:
Дионисодор. Так разве, желая, чтобы он впредь не был тем, что он есть сейчас, вы не стремитесь его, как кажется, погубить? Хороши же такие друзья и поклонники, которые изо всех сил желают гибели своего любимца!
Но тут Ктесипп, услышав это, вознегодовал из-за любимого мальчика и подал голос:
– Фурийский гость, - сказал он, - если бы это не было чересчур неучтиво, я бы тебе ответил: «Погибель на твою голову!» Что это ты вздумал ни с того ни с сего взвести на меня и на других такую напраслину, о которой, по-моему, и молвить-то было бы
«Алкивиад I»
(№ 768). « Сократ. Сын Клиния, я полагаю, ты дивишься тому, что я, став первым твоим поклонником, продолжаю оставаться им еще и теперь, когда другие от тебя отвернулись, а также и тому, что, тогда как все прочие досаждали тебе своими беседами, я в течение стольких лет не сказал тебе ни единого слова. Причина тому была не человеческого, но божественного свойства; позже ты сможешь оценить ее значение. Но теперь, когда она больше не служит препятствием, я пришел к тебе: я полон надежды, что и впредь это препятствие не возникнет. Все это время я примечал, как ты ведешь себя по отношению к твоим поклонникам: сколь много их ни было и как ни были они заносчивы, не было среди них ни одного, которого ты не отвадил бы своей высокомерной гордыней. Причину твоего высокомерного превосходства я тебе сейчас объясню. Ты утверждаешь, что тебе не нужен никто из людей: мол, присущее тебе величие – как телесное, так и душевное – таково, что ты ни в ком не нуждаешься. …
Чванясь всем этим, ты подавил своих поклонников, а они, будучи послабее, [ с.221] признали свое поражение. Для тебя это не прошло незамеченным. Поэтому я уверен, что ты удивляешься настроению, мешающему мне отречься от моей любви, и спрашиваешь себя, на что глядя я сохраняю твердость там, где все остальные бежали. …
… Сократ. … Нелегкое это дело – объясняться в любви человеку, ни в чем не уступающему своим поклонникам; однако надо решиться и изложить тебе мои намерения. Если бы я, мой Алкивиад, видел, что ты привержен ко всему тому, что я только что перечислил, и намерен продолжать жить так и дальше, я давно бы простился со своей влюбленностью, по крайней мере я в это верю». (Платон. Алкивиад I 103а-105а, пер. С.Я.Шейнман-Топштейн [Платон 1990-94, т.1, с.220-221])
(№ 769). « Сократ. Ну и ну, мой милейший! Что за речи? Сколь недостойны они как твоей красоты, так и прочих твоих достоинств!
Алкивиад. Как мне понимать эти твои слова, Сократ?
Сократ. Я досадую на тебя и на свою собственную к тебе любовь!
Алкивиад. Почему же?
Сократ. Да потому, что здешних людей ты считаешь своими достойными соперниками».
(Платон. Алкивиад I 119с, пер. С.Я.Шейнман-Топштейн [Платон 1990-94, т.1, с.243])
(№ 770). «…Никого, можно сказать, не заботит, мой Алкивиад, ни твое происхождение, воспитание или образование, ни какого-либо другого афинянина. Это интересует разве лишь кого-нибудь из твоих поклонников». (Платон. Алкивиад I 122b, пер. С.Я.Шейнман-Топштейн [Платон 1990-94, т.1, с.246])
(№ 771). «Но если она [ Аместрида, царица персов] узнает, что этот Алкивиад принимается за дело, не будучи еще полных двадцати лет от роду, и что он совершенно необразован,
(№ 772). « Сократ. И если бы кто был влюблен в Алкивиадово тело, он любил бы не Алкивиада, но что-то из принадлежащих Алкивиаду вещей.
Алкивиад. Ты говоришь правду.
Сократ. А тот, кто влюблен в твою душу?
Алкивиад. Вывод напрашивается сам собой.
Сократ. Значит, тот, кто любит твое тело, покидает тебя тотчас же, как только тело твое перестает цвести?
Алкивиад. Очевидно.
Сократ. Ну а кто любит твою душу, тот, видно, не покинет ее до тех пор, пока она будет стремиться к совершенствованию?
Алкивиад. По всей вероятности.
Сократ. Вот я и не ухожу, но остаюсь, хотя тело твое начинает увядать и другие тебя покинули.
Алкивиад. Ты хорошо поступаешь, Сократ, не уходи же.
Сократ. [ с.261] Так позаботься о том, чтобы стать по возможности совершеннее.
Алкивиад. Да, я позабочусь об этом.
Сократ. Значит, вот как обстоит твое дело: не было и нет, как видно, приверженца у Алкивиада, сына Клиния, кроме единственного и любезного ему Сократа, сына Софрониска и Фенареты.
Алкивиад. Воистину так.
Сократ. Не сказал ли ты, что я, подойдя к тебе, лишь немного тебя упредил, поскольку ты первым хотел подойти и спросить, по какой причине лишь я один тебя не покидаю?
Алкивиад. Да, так оно и было.
Сократ. Итак, причина заключается в том, что я был единственным твоим поклонником, все же остальные поклонялись не тебе, а тому, что тебе принадлежит. Но красота твоя увядает, ты же, напротив, начинаешь цвести. И теперь, если только ты не дашь развратить себя афинскому народу и не станешь уродлив, я тебя не оставлю». (Платон. Алкивиад I 131с-132а, пер. С.Я.Шейнман-Топштейн [Платон 1990-94, т.1, с.260-261])
(№ 773). « Алкивиад. … Начиная с нынешнего дня я, может статься, буду руководить тобою, ты же подчинишься моему руководству.
Сократ. Благородный Алкивиад, любовь моя в этом случае ничем не будет отличаться от любви аиста: взлелеяв в твоей душе легкокрылого эроса, она теперь будет пользоваться его заботой» (Платон. Алкивиад I 135е, пер. С.Я.Шейнман-Топштейн [Платон 1990-94, т.1, с.267])
«Евтифрон»
(№ 774). « Сократ. Но подумай вот о чем: благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят боги?