Эстетика однополой любви в древней Греции

Сватковский Антон В.

’:

это значит «радуйся слушая». А где-то в другом месте есть такое выражение:

:

это имеет смысл: «зная в уме мудрые мысли». Как видно из этих двух мест, Ганимед получил почет среди богов не потому, что был назван «радующий телом», но «радующий мыслями». (31) Затем, Никерат, и Ахилл, как говорит Гомер, с такой славой отмстил за смерть Патрокла, не как предмета любви, а как друга. Равным образом Орест, Пилад, Фесей, Пирифой и многие другие доблестнейшие полубоги, по словам поэтов, совершили сообща такие великие и славные подвиги не потому, что спали вместе, а потому, что высоко ценили друг друга. А что? (32) Не окажется ли, что и теперь все славные деяния совершают ради хвалы люди, готовые трудиться и подвергаться опасностям, более, чем люди, привыкшие предпочитать удовольствие славе?

Правда, Павсаний, влюбленный в поэта Агафона, говорит в защиту погрязших в невоздержании, что и войско из влюбленных и любимых (33) было бы очень сильно, потому что, сказал он, по его

мнению, они больше всех стыдились бы покидать друг друга. Странное [ с.193] мнение, будто люди, привыкшие относиться равнодушно к осуждению и быть бесстыдными друг перед другом, (34) будут больше всех стыдиться какого-либо позорного поступка! В доказательство он приводит то, что также фиванцы и элейцы держатся этого мнения: по крайней мере, хотя любимые мальчики и спят с ними, они ставят их около себя во время сражения. Однако это совершенно не подходящее доказательство. У них это законно, а у нас предосудительно. Мне кажется, люди, ставящие их около себя, как будто не надеются, что любимцы, находясь отдельно, будут совершать геройские подвиги. Спартанцы, напротив, убежденные, (35) что человек, хоть только вожделеющий тела, не способен уже ни на какой благородный подвиг, делают из своих любимцев таких идеальных героев, что если они стоят в строю даже с чужеземцами, не в одном городе с любящим, все-таки стыдятся покидать товарищей: они признают богиней (36) не Бесстыдство, а Стыдливость. Мне кажется, мы все можем прийти к одному мнению о предмете моей речи, если рассмотрим вопрос так: при какой любви можно скорее доверять мальчику деньги или детей либо оказывать ему благодеяния в надежде на отплату с его стороны? Я с своей стороны думаю, что даже тот самый, кто пользуется наружностью любимца, скорее доверил бы все это (37) достойному любви по душе.

А твой долг, Каллий, думается мне, быть благодарным также и богам за то, что они внушили тебе любовь к Автолику. Что он честолюбив, это вполне очевидно, коль скоро он готов переносить много трудов, много мук для того, чтобы глашатай объявил его победителем в панкратии. (38) А если он мечтает не только быть украшением себе и отцу, но получить возможность благодаря своим высоким нравственным качествам делать добро друзьям, возвеличить отечество, воздвигая трофеи по поводу побед над врагами, и через это стать известным и славным среди эллинов и варваров, то неужели ты думаешь, что он тому самому, в ком видит лучшего помощника в этом, не станет оказывать величайшее уважение? (39) Таким образом, если хочешь ему нравиться, надо смотреть, какого рода знания дали Фемистоклу возможность [ с.194] освободить Элладу; смотреть, какого рода сведения доставили Периклу славу лучшего советника отечества; надо исследовать также, какие философские размышления помогли Солону дать такие превосходные законы нашему городу; надо доискаться, наконец, какие упражнения способствуют спартанцам иметь репутацию лучших военачальников: ты – их проксен, и у тебя всегда останавливаются лучшие их представители. (40) Поэтому город скоро доверил бы тебе руководство своими делами, если ты хочешь; будь в том уверен. У тебя имеются очень важные качества для этого: ты – знатного рода, ты – жрец богов эрехфеевых, которые вместе с Иакхом ополчились на варваров, и теперь на празднике ты считаешься из всех своих предков достойнейшим священного сана; собою ты красивее всех на взгляд в городе; (41) у тебя достаточно сил переносить труды. Если вам кажется, что я говорю слишком серьезно для беседы за вином, не дивитесь и этому: я наравне с другими горожанами всегда влюблен в людей, одаренных от природы хорошими задатками и считающих для себя честью стремление к добродетели» (Ксенофонт. Пир 8, 1-41 [Ксенофонт, ВС 1993, с.188-194])

«Лакедемонское государство»

(№ 742). «(2, 12) Считаю нужным сказать и о любви к мальчикам [ пайдикон эротон], так как и это относится к воспитанию. У других эллинов бывает так: у одних, например, у беотийцев, взрослый и мальчик живут в самой тесной связи [ букв. «как супруги» (сизигентес)]; другие, например, элейцы, пользуются красотой [ харитон] за подарки; третьи [афиняне?] положительно запрещают обращение с мальчиками [ букв. «разговоры влюбленных с мальч и ками»]. (13) Ликург и здесь поступил иначе: он одобрил, когда кто сам будучи каким следует и полюбив душу мальчика, старается сделать из него безукоризненного друга и сообщника; и такое воспитание признавая самым высоким. Но он признал крайне позорным, когда кто выкажет стремление к телу мальчика, и постановил, чтобы в Лакедемоне любители мальчиков относились к последним, как родители к детям, и так же чуждались их любви, как братья чуждаются любви к сестрам. (14) Я не удивляюсь, что некоторые не верят этому, тем более, что во многих государствах нисколько не противодействуют любви к мальчикам [ пайдас эпитимиас]. (15) Во всяком случае, воспитание лакедемонян

и других эллинов именно такое, как сказано». (Ксенофонт. Лакедемонское государство 2, 12-14 [Ксенофонт 1895, с.49])

(№ 743). «Переступившим юношеский возраст [ Ликург] дозволил носить длинные волосы, предполагая, что в таком виде они будут казаться выше, благороднее и грознее». (Ксенофонт. Лакедемонское государство 11, 3 [Ксенофонт 1895, с.49])

«Гиерон»

(№ 744). «(26) Симонид. В таком случае удовольствия любви должны внушать желание быть тиранном, потому что в этом отношении вы можете пользоваться обществом такого лица, какое только находите красивым.

Гиерон. … (29) Опять же в любви к мальчикам цари терпят еще большие лишения, чем в любви первого рода [ к женщинам]; потому что, как всем известно, удовлетворение этого чувства тогда только доставляет нам радость, когда соединено с любовью. (30) Но опять-таки и любовь менее всего дается тираннам, потому что любовь стремится не к тому, что легко дается, но к ожидаемому. Как человек, не имеющий жажды, не чувствует удовольствия, когда пьет, так и человек, не чувствующий любви, не чувствует ее восторгов.

(31) Симонид (смеясь). Как так, Иерон? У тираннов не бывает любви к мальчикам? Каким же образом ты любишь Даилоха, прозванного красавцем?

(32) Гиерон. Да, люблю, потому что желаю получить от него [ с.137] вовсе не то, что думают, но то, достижения чего менее всего можно ожидать от тиранна. (33) Быть может, человеческая природа заставляет требовать этого от прекрасных, но своих желаний я хочу достигнуть с любовью и от желающего, а насилие к нему я допускаю столько же, как к самому себе. (34) Потому что признаю, что от врагов нам особенно приятно брать что-либо, когда они не дают, а от любимцев – когда они сами выказывают свою любовь. (35) От любящего любимца нам все приятно: его взор, вопросы, ответы, шутливые споры и драки. Но действовать на любимца насилием, по моему мнению, будет похоже не на любовь, но на грабительство. (36) Положим, грабителю доставляет известное удовольствие с одной стороны прибыль, с другой – неприятность врагу, но радоваться неприятности любимца, сделаться ненавистным и прикасаться к обиженному – это проступок тяжелый и достойный сожаления. (37) Кроме того, частный человек, при податливости любимца, сразу может увидеть признательность, так как знает, что никакое принуждение здесь не имеет значения, но тиранн никогда не может быть уверен, что его любят. Мы знаем, что повинующиеся из страха употребляют всякие притворства перед теми, кто любит их. Поэтому-то ни от кого не бывает столько покушений, как от тех, кто притворяется особенно любящим». (Ксенофонт. Гиерон 1, 26.29-37 [Ксенофонт 1895, с.136-137])

(№ 745). « Гиерон. …вместо того, чтобы мстить за смерть тиранна, граждане высоко награждают убийцу, и вместо отлучения от святыни, как бывает с убийцами частных граждан, в священных местах даже статуи ставятся тех, кто сделал что-либо подобное». (Ксенофонт. Гиерон 4, 5 [Ксенофонт 1895, с.141])

(№ 746). « Гиерон. … (7, 5) На мой взгляд, почести тираннов похожи на то, что я сказал тебе об афродисиях. (6) Известно, что для нас не имеет никакой прелести услужливость того, кто нас не любит, как неприятны и взятые силою афродисии [ любовные наслаждения]». (Ксенофонт. Гиерон 7, 5-6 [Ксенофонт 1895, с.145])

(№ 747). « Симонид. … Даже любимцы, - в этом случае ты особенно порицал тиранию, - менее всего жалуются на старость, и это ничуть не считается зазорным для того, с кем они обращаются, потому что здесь предпочтение все скрашивает, так что неприятную сторону делает незаметной, а хорошей тем более придает блеска». (Ксенофонт. Гиерон 8, 6 [Ксенофонт 1895, с.147])

(№ 748). « Симонид. [ Тиранн должен был добродетелен] … Так что ты будешь не любим, но обожаем всеми; не ты будешь обращаться к красавцам, но они будут к тебе обращаться; не ты будешь бояться, но за тебя будут бояться, чтобы с тобою что не случилось». (Ксенофонт. Гиерон 11, 11 [Ксенофонт 1895, с.152])

Ксенофонт. Гиерон III 4

«Анабасис»

(№ 749). «…в этом походе он [ Ксенофонт] поссорился с Меноном Фарсальским, предводителем наемников, и оттого порочил его, уверяя даже, будто Менон имел любовников старше себя, и срамил некоего Аполлонида за то, что у него были проколоты уши» (Диоген Лаэртский II 50 [Диоген 1979, с.119])

(№ 750). «[ Менон фессалиец] Совсем юношей он добился от Аристиппа должности начальника над иноземными воинами, а у варвара Ариея, любителя красивых мальчиков, он стал своим человеком. И у него самого, еще безбородого, был любимцем Тарип, едва поросший пушком» (Ксенофонт. Анабасис II 6, 28, пер. С.А.Ошерова [Историки Греции 1976, с.273])