Шрифт:
Евгений Кукаркин
Эти нежные девичьи руки
Написано в 1997 - 1999 г.г. Приключения.
Корякина повесилась.
Ее худенькое тело, в тонкой белой рубашечке, чуть покачивалось посреди комнаты. В этот момент, мне в голову лезут странные мысли. С удивлением заметил, как только она могла зацепить веревку за крюк, даже если встать на стул, ей его не достать.. Среди скамеек и шкафов раздевалки стоит наша матрона, старший мастер цеха Лидия Петровна, она скрестила руки на своей красивой груди.
– Федор Иванович, я уже вызвала бригаду
– Хорошо. Надо бы придержать девочек, не пускать сюда, до тех пор пока не закончат следствие.
– Я позвонила врачихе, попросила ее задержать всю смену.
Матрона выходит из комнаты. Я вспоминаю, что знаю про Корякину. Кажется ее звали Эльвира. Ну да, такое редкое имя в наших краях. Эльвиру должны были уволить. Эта трагедия ждет всех девочек, которые работают у нас. Но что поделать, мы набираем только молоденьких девчат и как только приходит срок... вышибаем их с работы в два счета.
В раздевалку врывается симпатичная Саша Калинкина, мастер второго участка.
– Это правда? Боже мой. Эльвира..., что же ты наделала?
– Саша, уходи от сюда, - прошу я ее.
Она прислонилась к косяку и, прижав ладошку ко рту, как завороженная смотрит на повешенную. Эльвира с ее участка. Я подхожу к ней.
– Сашенька, тебе надо уходить. Сейчас придут следователи, нам нельзя трогать ни одной вещи. Пошли...
Осторожно обнимаю ее за плечи и вывожу из помещения. Саша начинает всхлипывать.
– Скажите, Федор Иванович, но ведь это несправедливо умереть такой молодой.
– Несправедливо.
– Неужели это мы виноваты в ее смерти?
– Почему это, мы?
– Вот так, взяли девочку на работу, а потом раз... и выкинули, как ненужный материал. У нее дома большая семья, она одна была кормилица.
– Саша, у тебя есть другие предложения? Как сделать так, чтобы они, с наступлением этого периода взросления, были нужны?
– Я не знаю.
– И потом, - осторожно подыскивая слова, говорю я, - почему ты думаешь, что мы виноваты, может здесь любовь...
– Эльвире было не до любви, Федор Иванович. У нее целый день, как одно мгновение, работа, школа, кухня, младшие братья и сестры, больная бабушка, вечно пьяная мать и безработный отец. Вертелась как могла, а тут... не выдержала.
– Пусть в этом разберется милиция.
Я довожу ее до участка. Саша, похоже, пришла в себя.
– Я сейчас..., - она протирает глаза платочком.
– Сегодня начало рабочего дня собьется?
– Да. Но придется смену задержать. План, сама понимаешь, срывать нельзя.
– Школу надо предупредить, чтобы она тоже сбилась на час.
– Это я постараюсь.
Саша подходит к своей конторке.
– Федор Иванович, попросите у Лидии Петровны новые перчатки для меня и глицерина для протирки рук.
– А что, она не дает?
– У нее смена спецодежды по графику, но посмотрите на мои руки. У меня перчатки расползлись от пота.
Она протягивает ко мне руки тыльной стороной и я вижу красные и багровые пятна на коже. Это болезнь всех мастеров, им нельзя на работе ходить с голыми руками. Почти всю смену в перчатках, да не в простых, а в специальных - антистатических, чтобы не дай бог, не передать с рук минимальный заряд на платы изделий или отдельные микросхемы.
– Хорошо, я попрошу.
В цеху появляется группа следователей. Старшего я знаю.
– Здравствуй, Геннадий Петрович.
– Привет, Федор Иванович. Куда идти? Где произошло все?
– В раздевалку.
– Я к тебе потом заскочу. Пошли, ребята, за мной, я знаю куда, - кивает своим Геннадий Петрович.
Группа уходит, в своей конторке исчезает Саша, я иду к своему кабинету.
Секретарша Мария Андреевна, вечно молодящаяся женщина лет сорока, уже на месте и на машинке отбивает первые листки итогов работы за прошедший день.
– Добрый день, Федор Иванович.
– Здравствуйте, Мария Андреевна.
– Что там, в цехе, случилось?
– Эльвира Корякина повесилась в раздевалке.
– Ой... Какой ужас.
Она сразу прекратила печатать.
– Я знаю эту девочку, - продолжила она, - такая вся тихая, скромная. Надо же горе какое. И из-за чего?
– Не знаю. Следствие выяснит.
– Может из-за того, что ее уволили?
– Не могу сказать, мы готовим к этому девочек все время, врача психиатра даже наняли...
Она кивает головой.
– За время существования этого цеха, это уже шестой случай.
– Что значит шестой?
– Самоубийства.
– Я знаю два... Это когда Машенька Павлова утопилась, а Галя..., как же ее... Смирнитская, бросилась под поезд...
– До вас было еще три. И все с одной причиной, их уволили.
Я махнул рукой и пошел в свой кабинет. Она права, это я все тешу себя пустой надеждой, а вдруг... Корякина покончила с собой из-за того, что ее уволили. Девочка в пятнадцать лет не выдержала резкой психологической нагрузки.
Геннадий Петрович пришел ко мне через пол часа. Он ввалился в кабинет и сразу плюхнулся на стул.
– Ну и обстановочка у тебя.
– Ты про что, про кабинет или про цех?
– Про то и про другое. Давай рассказывай, как ты довел до такого... бедную девочку?
– Ей сообщили, что ее увольняют...
– Кто?
– Первым это сделал врач. Она трижды не прошла тест на руки. К сожалению это нам такие подарки преподносит природа. Есть категория девочек, которые быстро стареют, не в том смысле, что меняется лицо, фигура, морщинится кожа. Это невидимый процесс. Первым признаком взросления, становятся жировые выделения в порах кожи. Вот тут то мы их и увольняем. Почему на работу берем почти детей? Да потому что, только лишь у девочек в период от 14 и приблизительно до 17 лет, нет на пальчиках этих чертовых выделений. Наши плата, электроника, наши изделия очень чувствительны к ничтожным вкраплениям жиров, поэтому сборка, пайка проводится пальчиками этих не повзрослевших девочек.