Это было у моря
Шрифт:
— Мертвая заводь. Снег сегодня выпал.
— Ну и названьице. Вы нарочно, что ли, подбирали?
— Нет, случайно вышло. Но местечко вполне оправдывает название. Сегодня мне чуть не дали серые оладьи.
— Серые? Из чего, из грязи? Из местных «мертвых заводей»? Хорошая у них кухня там, я чувствую…
— Не знаю. Я не стала есть. А Сандору попалась в салате живая улитка.
—
— Боги, Арья! Ну почему тебя все время тянет на всякую гадость?
— Кто бы говорил! На своего хахаля посмотри. Они вовсе не гадость. А очень милые звери. А ты прилетишь — и заведешь себе какую-нибудь радужную рыбку. Или канарейку…
— Не хочу. Вообще ничего не хочу.
— Ну тогда и не надо. Тут и так зверья хватает.
— Ты о чем? Кто-то еще завелся, помимо Солнца и Луны?
— Ага. Ну сама увидишь. Плюс небесные светила ждут прибавления… Ой, слушай, у меня параллельный звонок! Пошли мне номер рейса по чату. До скорого! Привет!
Опять оборвала. Санса отложила телефон.
— Пташка, номер рейса на бумажке тут. Где номер брони. Твоя сестра — это что-то немыслимое.
— Да, она такая. И еще хуже. Ты бы послушал, как она с Браном разговаривает…
— С тем, что на коляске? И это ее не останавливает?
— Напротив. Она считает, что, ерничая, она только его подбадривает. Но если кто-то чужой посмеет сказать то же — загрызет насмерть.
— Ага, на то и похоже.
— Только Джон на нее имеет какое-то странное влияние. Такого не было даже между ней и Роббом. К словам Джона она прислушивается. К моим — почти никогда. Только спорит и говорит гадости.
— Она тебе завидует, Пташка. Это же так просто…
— Чего?
— Завидует. Ты посмотри на себя. Ты красива, ты талантлива. А она всегда была в твоей тени… Непослушный волчонок, доставляющий всем одни проблемы, верно? Заноза у всех в заднице.
— Ну в чем-то оно так, но…
— Чего тут. Все ясно и понятно. Обычное дело. Братская любовь, блин. Сестринская тоже.
— Но она меня все равно любит. Кажется. Иногда.
— Наверное, на свой лад. Но я бы на твоём месте не провоцировал.
— То есть?
— Ну, не знаю. Не выпячивайся, что ли. Ты всегда будешь старше. Она всегда — в защитной позиции.
— Какая там защитная? Ты видел, как она обошлась с компом Джоффа? А от меня какой толк? Слезы и истерики. Плюс из-за меня загробили
— Вот да. Из-за тебя. И это она тоже не забудет… Будь ты с ней, что ли, помягче.
— Если я буду с ней помягче — она сразу заподозрит неладное… Мы с ней с детства как кошка с собакой.
— Пташка с волчицей. Ну все равно. Мне так показалось — она страшно одинока.
— Она не одинока. Она — одиночка.
— Боюсь, ты ведешься на ее показуху. Она хочет казаться одиночкой. Но реально у нее нет выбора.
— Хм. Выбор есть всегда.
— Не всегда. У меня его никогда не было. У нее — может, тоже. По крайней мере, пока она так считает…
— Хорошо. Я поимею в виду твое мнение. Спасибо.
Санса подошла к Сандору и встав на цыпочки поцеловала его в уголок рта — в изуродованный.
Он обнял ее. И все сразу встало на свои места. «Только не думай про самолет. Не думай. Не смей…»
— Сандор?
— Да?
— Так мало времени… ну почему его всегда так мало?
— Было бы много — было бы не так интересно…
— Не шути. Это так больно…
— Знаю. Только и остается, что шутить.
— Что мы будем делать?
— Пташка, мы уже сто раз говорили…
— Да я не про это. Про эту ночь. Что мы будем делать все это время до треклятого самолета?
— Как насчет выспаться?
— Вообще не вариант. Я не могу спать. Я не могу расходовать эти драгоценные минуты на какой-то идиотский отдых!
— Ну, не спать вообще нельзя. И потом, мне то потом еще байк вести. Так и задремать за рулём недолго.
— Хорошо, ты спи. А я не стану.
– А что ты будешь делать?
— Сяду тут в кресло и буду смотреть, как ты спишь.
— Так я хрен засну.
— Ну, а тогда что?
— Последняя ночь?
— Да, ты прав. Такая, чтобы было что вспомнить. И чтобы про все забыть — сейчас…
Они пили ночное вино,
Даже днём — ночное вино,
Слюдяные бутыли окна
Всегда были полны вина.
Оно было сладким, как соль
И густым, как венозная кровь,
Оно было острым, как боль
И протяжным, как сонная одурь.
И крутилась пурги карусель,
И в жестянке дралась карамель,