Это было у моря
Шрифт:
— Хорошо я позвоню в это же время. Наверное, я уже буду возле столицы, если буду ехать в том же темпе…
«В этом — и даже быстрее. Это все, что я могу тебе теперь дать — убраться от тебя подальше…»
— Я буду ждать…
— Лучше не надо. Живи, Пташка! Не надо сидеть у телефона. Иначе во всем этом нашем расставании не будет ни капли смысла…
Весь важный смысл, что он нашел, чтобы от нее уйти, теперь таял между пальцами — как хренов снег за окном. Оставались только
— Ее и так нет. Ни капли. Море боли, океан одиночества — и никакого смысла…
— Плыви вперед. Авось найдется…
«Что еще умного ты придумал, чтобы себя оправдать, а? Пытайся лучше…»
— Хорошо. Я попробую…но ты звони. Это мой островок надежды…
— Я же сказал. Позвоню. Спокойной ночи, Пташка…
«Спи уже. Выключи эту хренову трубку. Зачем тебе говорить с самым дерьмовым лжецом на свете? С придурком, что собственноручно выволок тебя из теплой постели и отнёс на долбаную плаху? Зачем тебе эта подделка, Пташка? Я того не стою…»
— Я люблю тебя…
«Молчи. Молчи и не отвечай. Вот тут — совсем нельзя. Твоя любовь все равно ничего не стоит. А для нее стоила даже слишком дорого. Хватит ей уже платить…»
— Пока!
Он бросил ненавистный телефон и уставился в темноту.
«Любишь ее — молчи. Терпи.»
Но седьмое пекло, как же тяжело! Гнусно и невыносимо.
«Она уже не твоя. Ты сам отдал ее. Ты сам прогнал ее. Оторвал от себя с мясом, несмотря ни на что — потешил волю. Теперь рвись на флаг свободы, воин. Ни на что другое ты уже не годишься. Рвись на тряпки, чтобы самому себе подтирать сопли. Лети в ночь — ты уже не нужен. Никому, даже себе. Ты перестал быть псом. Ты не захотел быть Сандором. Есть ли у тебя имя? Слабость, глупость — или привычный мазохизм? Обложись всем этим — авось, что-нибудь и отыщется… Там, во тьме…»
2.
К четырем часам следующего дня он доехал до указателя, гласящего что до столицы осталось пятнадцать миль. Глаза уже не глядели, руки не ощущались как свои. От спины попросту ничего не осталось и хрен знает, как бы он справился, не будь в Шевви круизера. Но дело было сделано — неважно какой ценой. Он таки добрался. Теперь надо было найти какой-нибудь завалящийся мотель. Все равно какой. Лишь бы там была кровать. Сандор уже был согласен и на тараканов, и на крыс, копошащихся в углах. Все же компания…
Странным образом, гостиница с замурзанной вывеской непонятного содержания оказалась вполне приличной. За стойкой его обслуживал парнишка лет двадцати с ярко-рыжими волосами, весь покрытый веснушками как кукушкино яйцо. Он уставился на Сандора с самым дружелюбным выражением, спрашивая, чем он может помочь.
«Больной какой-то, — подумал Клиган. — Блаженный».
Но все оказалось проще. Парень просто ни хрена не видел. Когда он взялся вводить какие-то данные в компьютер — то для этого напялил очки с линзами такой толщины, что его глаза казались таинственными рыбами, глядящими из пары круглых аквариумов.
Он тут же отвел глаза и покраснел — совсем так, как краснела Пташка, пока жизнь ее от этого не отучила. Даже уши стали как помидоры. Глупый парнишка. Глупый, но вежливый. Теперь вот не знает, куда себя деть. Парень, меж тем, нервно откашлялся, протянул Клигану его паспорт и углубился обратно в компьютер, параллельно делая громче радио, что играло из небольшого круглого магнитофончика на углу стойки.
Сандор вслушался — и едва не застонал. Опять эта хренова песня! Она его просто преследует…
— Вам нравится эта песня, сэр?
— Мгм. Да, наверное. Я не специалист…
— Я просто нее тащусь. Это так… жизненно…
— Да? Это что-то про религию? Я в этом ничего не смыслю…
— Да нет, что вы — это не про религию. Это про любовь. Я так думаю. Абсолютную любовь к женщине. Мы все верим в разных богов — но когда доходит до такого — мы все равны перед небом — кто бы там ни прятался…
Парень пригорюнился.
— У меня еще такого… Я еще не испытал таких эмоций…
— Да ты, по-моему, еще не слишком то и стар, нет?
— Наверное. Но не всем везет, знаете ли… Такое вообще-то случается раз в жизни. И не у всех. У вас такое было? Если не хотите, можете не отвечать, сэр. Я не собирался быть неучтивым…
Сандор задумался. Было ли? Есть ли?
— Да, у меня такое было. Когда-то…
— Тогда вы счастливец, сэр. Я вам завидую…
— Не стоит. Высоко летишь — больнее падаешь…
— Лучше упасть — тогда точно знаешь, что летел…
— Как скажешь. А как насчет ключа? Извини, друг, устал с дороги…
Парень опять покраснел и засуетившись, протянул ему очередную пластиковую карточку. Эти хрени срабатывают один раз из трех. И чем им не нравились обычные ключи, хотелось бы ему знать?
— Приятного вечера, сэр. И простите меня за назойливость.
— Да все в порядке. Просто я ничего не смыслю в музыке.
«Ничего не смыслю в музыке, ничего не смыслю в любви. И падать мне уже надоело. Но пока не разучился — пора рухнуть в долбаную кровать.»
Кровать для того чтобы спать. Без снов, желательно. И поставить будильник. На вечер у него назначено. Еще один полет без крыльев. Еще одна попытка оправдаться…
Комментарий к III
К вопросу о песне - предвидя вопросы. Да, это произведение недавно ушедшего Мастера безусловно имеет прямое отношение к христианской религии. Но в том мире, что образовался в этом моем фанфике, я полагаю, есть место и для этой веры. Наряду с другими.