Это было у моря
Шрифт:
Пес затушил окурок в горшке с чахлыми цветами, нащупал в кармане ключ от номера и двинулся к дверям. Двери мерзко, надсадно заскрипев, открылись. Прямо перед ним, на углу дивана, виднелась тонкая фигурка в белой майке с пылающим ореолом блестящих пушистых волос. Она обернулась, и вся решимость Пса ушла куда-то, растаяла в догорающем закате. Девочка смотрела на него, испуганно и виновато. За его спиной, открываясь и закрываясь, чавкала беззубой пастью дверь.
Пес шагнул вперёд.
— Пташка?
Комментарий к Часть вторая. I
Тяжелая глава - шла сама, но - ох. Вымотала меня до предела.
========== II ==========
I won’t be
Your soft one
I won’t be encircled
You might become
Something I need
And you must not
Must not
Get closer
Should I go away
With the dust of your heart
In my mouth
Don’t show me your weakness
I can’t rely on you
To know my soul
Don’t show me your weakness
I might become
Something you need
Something you need
Something you need
To destroy
THC — Need to destroy
—
Санса, так и не попав ногами в кеды, привстала с дивана. За спиной Пса надоедливо шлепала дверь, ловящая движения. Пес сделал один шаг вперёд, остановился и продолжал молча смотреть на нее, прищурившись и не моргая. Солнце, бросив последний пронзительный луч в стекло двери, умерло у него за спиной. Санса откашлялась — в горле внезапно пересохло. После всех этих терзаний, сомнений, восстановления цепи событий по капле, всей ее решимости попросить о помощи, решимости о помощи не просить — она не знала, что сказать.
— Добрый вечер.
Как ей его называть, она тоже не знала. Лицо Пса перекосила странная усмешка.
— И ты просидела тут незнамо сколько для того, чтобы сказать мне: «Добрый вечер»? Хотя это утверждение весьма спорно. Да, весьма…
Санса поняла по его голосу, что Пес, видимо, сильно пьян. Пьяным она его еще не видела. Она вообще редко видела пьяных мужчин — все разы можно было пересчитать по пальцам одной руки. Отец (покойный отец — опять не помнишь, что он умер, а ведь он умер!) пил вообще очень немного, по сути своей он был аскет, и всякое излишество ему претило. Она помнила, как ее старший брат пару раз являлся домой нетрезвым, но Санса к тому времени уже лежала в кровати и лишь слышала неразборчивое бормотание брата в коридоре, встревоженный разговор родителей и неуверенные шаги брата по коридору к его спальне. С утра после таких случаев брату было, как правило, дурно, — он по часу сидел в ванной, а когда выбирался оттуда, вид у него бывал весьма бледный, помятый и смущенный. Самым ярким персонажем, связанным в ее мозгу с подпитием, был дядя Роберт. Когда он гостил у них, на столе всегда появлялось вино — а больше всех им угощался именно Роберт. С каждым бокалом он становился все краснее, громче и болтливее, рассказывал дурацкие скабрезные истории, сам им веселился больше всех, шутил над отцом, иногда даже пел. Однажды вечером после подобного застолья Санса мышкой прокралась в гостиную — забрать забытый рюкзак - и с удивлением обнаружила Роберта сидящим в одиночестве перед столом и неотрывным взглядом остекленевших невидящих глаз смотрящим на догорающую в глиняной плошке свечу. Сансу он, кажется, вообще не заметил.
Пес вел себя иначе. Он не шатался, не веселился, не смущался, не пел. Внешне его состояние никак не проявлялось, кроме, пожалуй, нетипично остановившегося взгляда. Обычно он вообще не смотрел на Сансу так подолгу —
Санса решилась еще на одну попытку.
— Я вас ждала, ммм… хотела поговорить…
— Хотела поговорить? Ну давай. Поговорим. Хотя, может, и не стоит? Все мои разговоры сегодня кончаются печально. Но если ты настаиваешь…
Он странно растягивал слова. Санса не знала, настаивает она или нет. От его слов разило таким холодом и горечью, что Санса, судорожно восстановив в голове свои последние размышления на тему, подумала, что, видимо, она права, и ему после этой истории в лесу вообще не хочется иметь с ней дела. Ну и в пекло его тогда! Сама как-нибудь справится. Санса, придав лицу соответствующее выражение оскорбленной невинности, сказала:
— Нет, если вам не хочется со мной говорить, я отлично могу понять. Я совершенно не настаиваю. У вас сегодня выходной, и вы совершенно не обязаны меня выслушивать. В конце концов, я справлялась со своими проблемами и до встречи с вами. Прошу меня извинить за то, что задержала вас. Спокойной ночи…
Теперь стоило, высоко подняв голову, с достоинством уйти. Беда в том, что она была босая — как тут уйдешь с достоинством, когда на одной ноге надет башмак, а на другой — нет? А еще Санса, как и раньше, боялась идти к себе в номер. Момент выхода со сцены был безвозвратно упущен. Санса вынуждена была сесть на диван и нормально обуться, помогая себе руками.
Пес медленно обошел вокруг дивана, на котором она сидела, и тяжело приземлился наискось от нее. На Сансу пахнуло тяжелым запахом спирта вперемешку со знакомым уже табачным. Пес поставил на пол возле себя большую винную бутылку, практически полную, откинулся на спинку дивана и опять воззрился на нее этим странным немигающим взглядом.
— Твои проблемы… Да, с этим у тебя все в порядке… И ты права: я не обязан. И все же вожусь с тобой, как с полудохлым цыпленком. Старик был тоже прав: весь выходной — коту под хвост… А завтра с утра — труба зовет! — все сначала…
Сравнения с полудохлым цыпленком Санса не выдержала. Какое счастье, что хоть стойка администратора сейчас пустует… Она вскочила, как ошпаренная, метнула на Пса уничижительный взгляд через плечо и рванула на улицу. Она шла так стремительно, что двери не успели открыться, и ей пришлось перед ними затормозить. Когда они все же разошлись, Санса вылетела наружу.
Закат догорел окончательно, и небо было печального, насыщенного лилово-синего, глубокого цвета. Лишь у горизонта, там, где шумело море, еще лежала бледным газовым шарфом серебряная полоса. Санса зло плюхнулась на цветочный горшок. Так ее видно этому негодяю — сейчас Санса его просто ненавидела — но другого места для сидения просто не было. Она уставилась в небо, наблюдая, как тихо гаснет, растворяется в темной воде серебро отголоска заката. Наконец полоса совсем утонула, и синий горизонт слился с чернеющей водой. Последние стрижи, летающие над водой с резкими криками, спешили домой.
Дверь раскрылась. Пес, уже без бутылки, тихо вышел на улицу.
— Прости меня. День был чертовски паршивый, Иные б его взяли. Но и у тебя тоже, я все помню. Мне не стоило… В общем, мне жаль. Что ты хотела мне сказать?
— Не могу припомнить, право.
— Ну, хватит ломать из себя дурочку. На это у меня точно нет сил. Не хочешь говорить — я ухожу спать.
— И идите себе. Вы пьяны.Подозреваю, вам лучше проспаться…
— Да, я пьян, но когда это мешало разговаривать? Выкладывай уже.