Это было у моря
Шрифт:
В лавочке было прохладно, несмотря на отсутствие кондиционера, и витал слабый запах вин, смешанный с ароматом трубочного табака, который употреблял флегматичный хозяин. Здесь время словно остановилось: не было ни малейшего признака современного бытия — никаких телефонов, телевизоров и других способов зомбирования. Хозяин, жуя черенок погасшей трубки, читал вечный потрепанный здоровенный том неизвестного содержания и авторства — порванная когда-то обложка была аккуратно заклеена картоном и оберточной бумагой. Он вскинул глаза на Пса, и, тяжело дыша, ничего не спрашивая, полез в узкую дверцу подвала за спиной. Пес,
Сейчас вино, потом магазин — а потом? Идти ему было совершенно некуда. Возвращаться в гостиницу не хотелось — там в своей светлой постели спала Пташка. В таком соседстве — даже через коридор — расслабляться было трудновато, а Пса уже порядком вымотал и опустошил этот денек. Хотелось отключить голову, которая мучила его совершенно неуместными и бесплодными мыслями, доводящими до бешеной дрожи картинками и ощущением собственной беспомощности — это он ненавидел больше всего.
Хозяин, сопя, как бегемот, возвратился с темной, запотевшей бутылью на этот раз не в соломке, а в ее пластиковой имитации. У этой бутыли было одно преимущество — у ее оплетки имелась пластиковая же ручка. Пес заплатил привычную, весьма умеренную цену.
— Обратно бутылку потом принеси, не забудь. Предыдущую-то ты, думается мне, просрал?
— Одну да, другую еще не допил.
— Вот это странно. Обычно у тебя не залеживается.
— Дела были сегодня, весь день.
— И, похоже, невеселые были дела. Выходной — коту под хвост?
— Ладно тебе, дед, еще полдня впереди. Наверстаю.
— Это уж наверное. Про бутыль не забудь.
— Договорились. Если не секрет, что это ты читаешь все время?
— Да какой уж тут секрет. Я не скрываю.
— А почему я до сих пор про это ничего не знаю?
— А потому, что ты не спрашивал. А читаю я стихи.
— Вот те на. Ты — стихи?
— А почему тебя это так удивляет? Виноделу прежде всего нужно спокойствие. Спокойствие и любовь. Без любви, знаешь ли, вина не сделаешь. Разве что самогон какой-нибудь. Вот я и вспоминаю о любви. Жена моя уже семь лет как в земле, но что такое любовь, я помню. А если начинаю забывать, читаю эту вот книгу.
— И кто ее написал, книгу-то?
— Я написал. Когда она есть, любовь, не замечаешь ни течения времени, ни исчирканных страниц. Мое время кончилось — остались только страницы. Это был мой дар — ей, а теперь я встречаюсь с ней только на этих листах. И радуюсь, что у меня есть хотя бы они. Это свидетельство того что я жил, и что жила она. Так что не просри свое время, сынок, оно — как та бутылка: упустишь — обратно осколков не соберешь.
— Мне-то это на что, дед?
— Сдается мне, ты сам знаешь, на что. И ненавистью от любви не закроешься — если это любовь, она все равно пролезет. Как, вон, солнышко. Видишь: дымка ушла — а оно все равно светит. Твоя ненависть уйдет — но что останется за ней? Вечное затмение?
— Ой ладно, всё, и ты туда же: философствовать, поучать. Пойду я, вина, вот, твоего выпью. Этот твой продукт мне куда нужнее.
— Иди-иди. Дурень ты, однако. Но чужой-то головой не поумнеешь.
И винодел, больше не обращая внимания на Пса, уткнулся в свою книгу. Пес со вздохом — и тут умудрились ткнуть мордой все в ту же кучу — вышел на залитый солнцем пустырь. Магазин уже открылся после обеденного перерыва. Пес поплелся
Скамейка скрипнула, Пес обернулся: к нему подсела старая шлюха, которая так часто околачивалась на пятачке, что можно было предположить, что она вообще тут живет.
— Привет, красавец. Поделишься сигаретой с дамой?
— Привет, сама ты красавица. С дамой — непременно.
Старуха жадно затянулась и выпустила дым через нос. Пес хмыкнул. У нее, видно, был счастливый день — в руке была зажата бутылка дешевого рома, и еще две поблескивали в авоське, брошенной в траву.
— Ну и как твои дела? Давно ты сюда не заглядывал. Мы уже и соскучились. Тут разве сыщешь нормальных мужиков? Все козлы какие-то недоделанные попадаются. Не тебе чета.
— Дела были — работа, знаешь же. У меня только раз в неделю выходной.
— И как охраняется? Цел пока твой подопечный певчий блондинчик? Моя дочка младшая от него без ума, денег тут на концерт выпросила. Все ходит у вас под забором, надеется получить автограф. Рыженькая такая, может, видел. Замолви уж за нее словечко, а?
— Да, автограф она от него знатный может получить. Кроме шуток, держи свою дочь от него подальше. И от него, и от забора. За этим забором такие попадаются твари, что может не уцелеть.
— Спасибо за предупреждение. Может, выпьешь со мной? Скучно одной-то.
— Я, видишь, вино пью.
— Ну, вино, батенька, — разве ж вином догонишься? В вине только недотрах топить. У меня вот есть ром. Это уже другое дело.
— С недотрахом у тебя, как видно, проблем нет. Хорошо, выпью с тобой рома. Стакан у тебя есть?
— Ну уж и стакан ему нужен, лорд какой отыскался! Давай так: одна бутылка — мне, другая — тебе, а третья — мне на завтра, похмелиться. И никаких стаканов не нужно. Но ты, чур, делишься сигаретами, идет?
— Ладно. Прямо тут пить будем?
— Ну, хочешь, пойдем в беседку, вот туда, за жимолость.
— Вот и не знал, что там есть беседка.
— А тебе зачем? Ты в своих хоромах пьешь, с видом на прилив.
— Да, хоромы у меня знатные. Три на два шага, как склеп.
— Ты еще и жалуешься? Я вот сегодня вообще на улице ночевала, на полянке, а тебе, небось, какая-нибудь шалава еще и белье постельное каждый день меняет.
— Ну, не каждый день, положим, а раз в неделю.
— Вот-вот. Так идем, что ли, в беседку?
— Да ну ее, беседку твою! Если вдуматься, и тут неплохо.
Ром, несмотря на опасения Пса, пошел быстро и легко. Через час они уже выпили каждый свою бутылку и перешли к третьей. Перед дискотекой уже начинала топтаться молодежь, и они решили, что все же будет лучше убраться от лишних взглядов подальше.
В беседке уже кто-то был. Пес было дернулся — он не любил пить уж в совсем в незнакомой компании, особенно ему не хотелось этого сегодня. Разговор со старухой приятно расслабил его — все равно, как после треклятого костюма влезть в любимые разношенные джинсы. Мысли, тяготившие его, таяли в запахе рома и сигаретном дыму. Бледный образ Пташки отступил, хотя бы на время.