Это было у моря
Шрифт:
— Ты тоже болтаешься тут неизвестно зачем — хотя я слышала, как с утра ты говорила тете, что собираешься засесть за реферат по истории. Сама же хвасталась, что такая ответственная — а не прошло еще и недели, как ты ушла в экстерны — и уже слиняла от добросовестных занятий.
— Арья, мама всегда говорила, что «сам дурак» — не аргумент.
— Ну и пусть. Мне все равно. Если тебе можно — то и мне тоже.
— Вот и нет. Мы с тобой в разных весовых категориях.
— Я не понимаю — ты что, намекаешь, что я жирнее тебя? Так даже дождевой червяк и тот по сравнению с тобой — толстяк!
— Не дури.
— Сама ты бледная поганка. Типичный пример млекопитающего гриба. Зато я в математике на три корпуса впереди тебя — и всегда была. Не говоря уже о физкультуре, экономике и планировании домашнего хозяйства. Да и с датами по истории ты всегда путалась. Ты только красивые балладки и запоминаешь. Трень-брень, вечная любовь…
— Какая глупость! С тобой говорить — надо иметь глухие уши и язык без костей!
Они прошли в молчании еще пару минут. Потом Арья, глядя исподлобья на сестру, все же нехотя промолвила:
— Что ты думаешь по поводу приезда младших Таргариенов?
Санса с изумлением воззрилась на хмурую девчонку:
— А, вот что тебя волнует! И что на этот раз — опять будешь пытаться подложить ужей в постель к Визерису?
— Да я бы с удовольствием. Визерис — конечно редкостная дрянь, но где сейчас найдешь ужей? Они все спят. И подвязочные змеи тоже. Как вариант — мои ядовитые улитки. Правда боюсь, что Визерис еще более ядовитый. И потом он наверняка их раздавит — если они сами не отравятся от приближения к его бледной тушке. Он конечно не Джоффри — но тоже мелкий садист в своем роде. Но не он меня беспокоит.
— Ты про Дени, верно?
Санса вспомнила про то, что рассказывал ей Бран про тот дурацкий случай в парке этим летом. Что Джону нравится Дени, было известно еще со времен, когда и она и младшая сестра Рейегара носили косички — а Джон и Робб придумывали всякие неприглядные способы чтобы позлить или напугать девчонок. Арья никогда ничего не боялась — и, похоже, именно это на каком-то этапе затащило ее в мальчишечий лагерь, тогда как они с Дени стабильно занимали место по другую сторону баррикад. Санса встречалась с младшей Таргариен примерно раз в два года — та изредка приезжала к брату — а их родители, считая, что чем больше детей, тем веселее каникулы, в таких ситуациях посылали всех старших отпрысков на несколько недель к тетке. Санса не то, чтобы считала Дени своей подругой, но и неприязни к ней не испытывала. Та была уж очень робкой и явно затюканной Визерисом — тут Арья была безусловно права — тот страх, что читался в сине лиловых глазах хрупкой, как фарфоровая дорогая кукла, белокурой девочки был сродни тому, что она заметила в раскладе Джоффри и его младших брата и сестры. Мирцелла даже казалась побойчее.
Но вдали от старших братьев — потому что Дени даже Рейегара умудрялась опасаться — она неожиданно начинала раскрываться. Когда она забывала о том, что ей полагалось по статусу быть чинной и благовоспитанной, синие глаза начинали искриться, в голову приходили самые неожиданные и самобытные идеи — так что они умудрялись порой обставить даже вредных мальчишек с не менее вредной маленькой, но удаленькой Арьей.
Нет, Санса не считала ее подругой — но быть ее союзником было удивительно удобно, плодотворно и приятно. Так же как, видимо, быть ее врагом могло повлечь за собой необратимые последствия. О чем она и собиралась напомнить сейчас Арье. Из трех отпрысков Эйериса Таргариена, младшая девочка впитала в себя больше жизнеспособности и смекалки чем оба старших сына вместе взятые. Иногда рядом с ней Санса чувствовала себя неполноценной неженкой — хотя поначалу, в первые дни совместного времяпрепровождения
Санса не была завистлива — поскольку считала, что ей и так по жизни повезло. Теперь она несколько изменила мнение, но привычка довольствоваться тем, что у нее есть, укоренилась. Поэтому когда Санса услышала от тетки, что сфабрикованный зловредным Визерисом брак Дени неожиданно заиграл новыми красками — похоже, что молодые супруги умудрились друг другу все же понравиться — она не могла не порадоваться за приятельницу и родственницу. А Визерис, привыкший полностью властвовать над сестрой, оказался не у дел. Дени, обретя покровителя в лице мужа, перестала слушаться брата и начала стремительно взрослеть и примерять на себя новые роли. Лианна была очень довольна этим союзом — несмотря на грустные снобистские заходы мужа — и считала, что хоть и посыл Визериса был, мягко говоря, некрасивым, важно в итоге было то, к чему он привел. Поэтому она, подбираясь издалека, уговорами и философскими рассуждениями таки убедила мужа помириться с младшим братом. Результатом являлся этот нынешний визит — жест доброй воли со стороны двух упрямцев-Таргариенов.
Арья меж тем не хотела ничего принимать в расчет. Глядя на носки собственных ботинок, топчущих заснеженную мостовую, она упрямо твердила, что Дени — лицемерная ломака и притворяла, и что приезд Таргариенов тут же разрушит то хрупкое равновесие, что установилось в последние дни в доме. Санса мало верила, что Арье реально есть дело до «равновесия», но подозревала, что дело совсем в другом, хотя и боялась спросить об этом напрямую, щадя чувства сестры. Все проблема была в Джоне — и нынешнем их разладе, видимо во многом спровоцированным летним эпизодом и дальнейшим накручиванием всего этого Арьей. Но как можно было втолковать все это сестре — если она даже ни сном ни духом не желает признаться в том, что банально ревнует Джона к Дени. В итоге Санса решила, что единственный метод помирить этих двух дурней — почаще твердить им обоим о том, что Дени счастливо замужем. Авось Джон от тоски потянется к Арье, а ее младшая сестра, тщательно скрывавшая свою сердобольность, все же не захочет бросать Джона в грустях.
Едва ли было хорошо им потворствовать — хотя понятно было, что племянник с тёткой — это все же не совсем то, что кузены. Если связь двоюродных братьев-сестер все же кое-где принималась, то союз прямых родственников через поколение был вообще совсем немыслимым и непотребным.
— Арья, ты же понимаешь, что никто не может запретить им приехать — братьям и сестрам надо иногда видеться. Подумай сама, если мне кто-то захотел повидаться с Браном и Риконом — или с тобой.
— Можно подумать, что ты хочешь меня видеть. Ты шарахаешься от меня как от чумы.
— Нет, дело не в этом.
— Ну как же, да. Я не хотела. Не хотела читать это дурацкое письмо. Всё вышло случайно.
— Знаю. Но это все равно тяжело. Я почувствовала, что все против меня. И ты. Когда мы с тобой наконец созвонились — пока я была в горах — я была так рада. Даже счастлива, можно сказать. Словно нам с тобой дали еще один шанс — объединиться и объясниться.
— Вот и объяснились, — мрачно пробубнила Арья.
— Ну в чем-то так оно и есть. По крайней мере мы в каком-то смысле друг друга поняли. Знаешь, мне так надоело, что все за меня решают — что нужно, а что — не нужно. Ну я еще могу понять — старшие. Это им положено по статусу. Но ты — мне казалось, ты на моей стороне. А и ты туда же.
— А я и была на твоей стороне. И сейчас тоже… Просто меня бесит, что ты тратишь силы и выворачиваешься наизнанку из-за такого дерьма!