Это было у моря
Шрифт:
— Идет. По рукам.
— Ну вот и славненько! Тогда приступай прямо сейчас. А то там внутри уже, небось, буза. Датых и обкуренных — все равно умудряются, гады — на мороз. Скандальных — туда же. Отбой в пять утра. Начинаем по вечерам с шести.
— Ладно. Мне это подходит.
— Гони остальных в шею. Как тебя величать то?
— Пес.
— Очень хорошо, Пес. Вот еще четверых.
Толстяк юркнул обратно, в здание дискотеки, а Сандор занял его место напротив двери. Первой к нему подошла уже известная шумная блондинка. Ему почему-то пришла в голову мысль о том, что сестра Пташки должно быть барышней в этом роде. Хотя вряд ли она носит фиолетовые валенки…
Он прилежно изучил сунутые ему в руки водительские права. Все вроде соответствовало. Барышне уже стукнуло восемнадцать. А так, по виду не скажешь…
— Проходите.
— Спасибо, сэр.
Вот и началась новая фаза в его жизни. Закрылась одна дверь, открылась другая. В конце концов, все люди должны работать. Да и Серсеины деньги не бесконечны. В любом случае, дальше ехать не имело смысла. Если останавливаться — почему бы и не тут? Вонючие баки, грязные улицы. Все, как полагается такому, как он. А еще в качестве бонуса — зубастый маяк, к которому он будет каждый день гулять, проверяя новые наросты. Море… Интересно, когда оно замерзнет? И замерзнет ли…
========== XV ==========
Тогда было время, что времени не было,
Тогда было слово, но не было слов.
Тогда небылицы не были небылью,
А лицами неба являлась любовь.
Там пела Анжела
И ангелы пели с ней,
О небесах там ангелы пели с ней,
И песня летела.
Тогда было место, где не было местностей,
В них не было верха и не было дна,
Носилась над бездной, безвидной и девственной,
Прекрасная птица — певица одна.
Там пела Анжела
И ангелы пели с ней,
О небесах там ангелы пели с ней,
И песня летела.
Ольга Арефьева и «Ковчег» — Анжела
1.
Санса проснулась от того, что кто-то провел ей по лицу холодной мокрой тряпкой. Она открыла глаза — прямо над ней зависла Нимерия, что, свесив вниз морду, требовательно тыкала ее в щеку влажным носом. Санса, вытащив руку из по одеяла, с трудом дотянулась до пушистой морды хаски и рассеяно потрепала собаку между ушами. Ним повиляла хвостом и легла в изножье кровати, беспокойно взирая то на дверь, то на хозяйку,
Санса приподнялась на локте и взглянула на сестру: как та умудрилась перевернуться, знали только Семеро, но факт остается фактом — Арья лежала наружу ногами, торчащими из того места, где полагалось быть голове, а своей лохматой башкой запихнулась в самую глубину своей импровизированной постели. Немыслимое дело! Санса перевела взгляд на часы: было уже десять утра. Можно и нужно было вставать. Она стащила с кровати одну из мелких декоративных подушечек и довольно метко кинула в то место, где, предположительно, находилась буйная голова Арьи.
Спальный мешок заворочался и даже замычал, — это было очень смешно. Санса фыркнула. Вот сейчас бы видел ее Джон — это вам не вечернее платье!
Сестра червяком вылезла из своей норы и села, скрестив ноги на ковре. Ним тут же спрыгнула с кровати и проделала с Арьей ту же процедуру, которой до этого разбудила Сансу. Девочка лениво гладила псину, прижимаясь лохматой головой к густой шерсти на боку. Потом потерлась лицом о шею Ним и, наконец, открыла глаза.
— Привет! Сколько времени?
— Уже десять. Тетя нас убьёт.
— Не убьет, авось. Там же Джон есть. И вообще, сегодня воскресенье! Это ты можешь дрыхнуть допоздна хоть каждый день, а нам, простым смертным приходится топать по морозцу — грызть гранит науки.
— Знаем мы твой гранит! Прогульщица. И потом, я встаю вместе с тобой — по привычке.
— Ну и дура. Я бы спала и спала. А занималась бы вечером. У меня после шести пополудни голова словно включается.
— А я уже даже не знаю. Раньше я любила вставать по утрам и просыпалась до будильника — сама. А теперь и не понимаю толком. После этого лета все сбилось.
— Да помню я твои штучки. Человек-будильник. Этот вот твой хрыч очень правильно тебя прозвал. Пташка и есть Пташка.
— Арья!
— Прости. Забыла. Имен называть нельзя, а то ты расплачешься. Можно, я дам ему какое-нибудь кодовое название? Как насчет « змей подколодный»? Нет, это твой первый муж. Шакал? Это больше подходит Джоффри. О, придумала! Я буду звать его «Шавкой». Потому что он уполз, как шавка…
— Не надо его никак звать. Вообще не говори о нем.
— Ага. Я — не говори, а сама ты в рубашке чьей щеголяешь?
— Я не щеголяю. И ты права — зря. Просто иной раз…
— Что?
— Ничего. Ты все равно не поймешь. Давай уже вставать.
— А я уже встала. Ты пойдешь мыться?
— Умываться. А тебе как раз помыться не помешало бы. Вчера-то вечером не стала — я слышала.