Это было в Коканде
Шрифт:
Обед был обилен, но не богат разнообразием. Самые важные гости сидели в доме с Иргашом. Военные начальники, есаулы разместились во дворе вместе с порученцами. Для некоторых приглашенных расстелили ковры за оградой двора, - это были старосты-аксакалы окрестных кишлаков и лавочники. Обедали по-восточному, сидя на коврах, брали пищу руками прямо из котлов. Отдельные приборы были поданы только Иргашу, Джемсу и Зайченко. Несмотря на то, что здесь присутствовали духовные особы, освящавшие трапезу, никто из гостей не отказывался от вина. Пили коньяк,
Зайченко сидел по левую руку от Джемса. Ему пришлось промолчать весь обед, потому что Иргаш забросал Джемса вопросами. Иргаш спрашивал про Афганистан и Турцию. Только два человека в мире интересовали его: Аманулла и Кемаль, два властителя. Он хотел знать подробности их политической деятельности; он спрашивал об образе их жизни, о состоянии армии. Джемс, беседуя с ним, в конце концов догадался, что живой любопытный Иргаш интересуется ими. Тогда об этих двух властителях он отозвался брезгливо, как о смутьянах.
Джемс, принимая от бачи тарелку с вялеными фруктами, отвернулся от Иргаша. Он наклонился к Зайченко и сказал:
– Только на Востоке можно узнать жизнь. Вы, наверно, любите Восток?
Вопрос был задан из вежливости. Каково же было удивление Джемса, когда Зайченко вдруг оскалился и, проведя указательным пальцем по горлу, с брезгливостью ответил:
– Я до сих пор сыт Востоком. Иногда мне кажется, что в моей жизни уж слишком много Востока.
Вспышка Зайченко показалась Джемсу неуместной. Он улыбнулся.
– Вы правы отчасти...
– сказал он.
– У нас с вами есть что-то общее... Мне тоже чертовски надоела моя деятельность... Я ведь попал на эту работу случайно, в годы мировой войны... И теперь мне нет выхода. Я не верю в политику. А вы верите?
– А вам разве не все равно, во что я верю?
– пробормотал Зайченко с такой откровенной грубостью, что Джемс, вопреки своей обычной выдержке, не смог удержаться от хохота.
– Да вы не смейтесь, - оборвал его поручик.
– Я из-за вас влип в грязное дело... А впереди смерть. Ну вас к черту... Вы лучше расскажите о последних новостях... Что нового?
– добавил он уже мирным тоном.
– Я понимаю вас, - сказал Джемс.
– Но что поделаешь! Судьба заставляет нас бороться за Восток.
– Он приподнял свою чашку, как бы приветствуя соседа. Затем выпил коньяк и, закурив папиросу и продолжая разговор, рассказал о статье Ленина, недавно напечатанной в газетах.
– Ленин считает, будто исход борьбы за социализм зависит в конечном счете от Востока... От России, Индии и Китая. Он думает о большинстве населения...
– Большинство?
– прервал его Зайченко.
– Какое большинство?
– Ну, в массе это, конечно, дикари!..
– самоуверенно проговорил Джемс.
– Но нельзя пренебрегать и этим... В противовес этому мы должны объединиться. Все изменилось в мире.
Он оглянулся, чтобы посмотреть, не подслушивает ли их кто-нибудь... Все сидели в стороне от них. Все-таки, из присущей ему осторожности, Джемс, узнав, что
Зайченко отвечал ему на "волапюке" из смеси французских и русских слов. Джемс, улыбаясь, прибег к этой же манере.
– Тридцать лет назад... ни я, офицер англо-индийской армии, ни вы, русский офицер, не могли бы пировать так дружно, как сейчас, - сказал Джемс и сейчас же поправился: - То есть пировать мы могли бы, конечно, но мы не могли бы иметь одну общую цель.
– Вы о чем изволите говорить?
– холодно перебил его Зайченко.
– Вы, очевидно, желаете сказать, что Англия и Россия - это две великие державы, два вековых соперника в Средней Азии?
– Именно так, - подхватил Джемс.
– Да, - сказал Зайченко, - яицкие казаки производили набеги на Хиву еще в семнадцатом веке. Купцы ходили в Афганистан... Ну, а ваш Дженкинсон?..*
_______________
* Дженкинсон А. (XVI век) дважды, с разрешения Ивана IV, ездил в Среднюю Азию.
– А ваш Петр Великий? Поход Бековича? А завещание Петра о походе в Индию?
– Неужели за границей до сих пор говорят об этом? Это миф.
– Нет...
– Джемс не согласился.
– Если бы не было этого завещания, тогда вы не явились бы сюда.
– Мы никогда не исполняли завещания наших царей, - улыбаясь, сказал Зайченко.
– Никто не видел этого завещания.
– Позвольте, мистер Зайченко! Но политика России говорит об ином. А поход на Индию, задуманный Павлом?
– Авантюра!
– Зайченко засмеялся.
– Кстати, интересно было бы у вас узнать, вы принимали участие в убийстве Павла или нет?
– То есть как я?
– удивился Джемс.
– Не вы, конечно, как физическое лицо. Я думаю о разведке.
– Не знаю, - сухо сказал Джемс.
– Я не англичанин... Это раз! И не работаю в "Интеллидженс сервис". Это два.
– Кто же вы? Неужели мы не можем разговаривать друг с другом как профессионалы? Меня только теоретически занимает этот вопрос. Имеются исторические сведения, что Англия будто бы участвовала в этом заговоре, во всяком случае все это дело случилось не без ее участия в той или иной мере. Да и в художественной литературе имеются об этом сведения. Вы читали, конечно, статью Стендаля о его встрече с лордом Байроном?
– Нет, не читал.
– Жаль! Стендаль был осведомленный человек. Как настоящий писатель, он занимался политикой. Он говорил с Байроном о смерти некоторых русских императоров, случающейся т а к к с т а т и для интересов Англии. Это был намек на убийство Павла, сказанный в салоне и поэтому наполовину замаскированный.
Джемс молчал.
– Да!
– проговорил Зайченко, задумавшись.
– Вещь поучительная! Двенадцатого января Павел решил начать этот злосчастный поход и отослал свой приказ о выступлении в Среднюю Азию донскому атаману Орлову - и ровно через два месяца, двенадцатого марта, Павел был убит.