Ева
Шрифт:
Дарт Фрес, облачённый в форму средней руки офицера Альянса, был довольно высоким, худощавым широкоплечим человеком лет тридцати пяти, может, больше.
Он налысо брил голову и имел привычку стоять, широко расставив свои длинные ноги, спрятав руки за спину. Лицо его было довольно приятно на вид, черты правильны и тонки, и если б не отвратительная усмешка и обыкновение смотреть колючим жестоким взглядом исподлобья, его можно было бы назвать красивым.
То, что на его теле не было ни одной раны, ни единой отметины, нанесенной сайбером, говорило о многом, а в частности
Мофф сразу сообразил, что перед ним сейчас истинные первые лица Альянса, равные союзники, а не противники в борьбе за власть. В борьбе с Империей эти двое пошли ещё дальше — они нарушили Правило Двух, практикующееся тысячами лет ситхами, и признанный Лорд Ситхов Дарт Вейдер назвал Дарта Фреса равным себе.
Акбар может сколько угодно горячиться и говорить пылкие речи, Фейлия мог плести интриги, сколько ему влезет, Мон Мотма могла сколь угодно долго составлять политические союзы — военную силу Альянса теперь в своем кулаке зажимал Вейдер, подчинив себе ведущих офицеров.
— Да вы, — потрясенно прошептал мофф, и его глаза метались, вглядываясь то в одни, то в другие страшные ситхские глаза, — вы… предали и Альянс!
— Разве? — спокойно возразил Вейдер, переплетая пальцы. — Напротив, я преданно служу ему, как в свое время Империи. Я обещал убрать Императора и установить новый мировой порядок, и я выполню это обещание. Совершенно неважно, как он будет называться, этот новый порядок — Империей или Альянсом; гораздо важнее то, кто будет управлять им, и как он будет управлять. Ныне Альянс выглядит именно так. Вам придется принять этот факт и научиться взаимодействовать с ним.
— Те, кому вы служите, понимают, что разницы межу вами и Императором Палпатином нет? — иронично поинтересовался мофф. — Двое ситхов, учитель и ученик… Мне кажется, вы уничтожаете саму идею, которую лидеры Альянса продвигали до этого времени.
Вейдер равнодушно пожал плечами:
— Того, кто свои высокие идеалы отстаивает любыми способами, полагаясь на любого союзника, и, желательно, руками этого самого союзника, не желая пачкать свои, не должно удивлять, что результат окажется не столь радужным, как мечталось. Да меня никто и не подписывал разделять идеалы Альянса; мне просто дали в руки палку и велели бить несогласных по головам. Именно этим я и занимаюсь.
— А когда кончатся несогласные, — иронично произнес мофф, презрительно щурясь, — вы этой же самой палкой будете колошматить тех, кто вам её дал?
Вейдер удивленно вздёрнул брови.
— Зачем? — совершенно искренне удивился он. — Лидеры Альянса на моей стороне. Я выступаю от их имени.
— Вы думаете, в вашей новой Империи они позволят вам захватить власть?
— А вы думаете, — вкрадчиво произнес Вейдер, — что кто-то осмелится её у меня забрать? Поздно — они сами отдали ее мне. Я командую войсками Альянса, и я приведу их к победе. Те, кто поддерживает борьбу с Империей, не поддержит борьбу за власть внутри Альянса. Вот в чем преимущество свободных людей перед штурмовиками: они не желают участвовать в грязной междоусобной возне. Так каков будет ваш ответ?
— Я служу Империи, и никогда не предам её, — гордо ответил мофф.
— Я запомню это, — пообещал Вейдер.
Однако так уж гладко пройти переговоры не могли.
Вайенс, полагая, что все слова сказаны, решил покинуть зал.
Моффы, осведомлённые, кто он таков, открыли дверь, чтобы он мог тайно выйти, и его личная охрана проложила безопасный коридор к шаттлу, который должен был отвезти его к Императору, как вдруг произошло непредвиденное.
Кто знает, сдали ли нервы у одного из мужчин, но мофф, до сих пор не произнесший ни слова, вдруг открыл пальбу.
Вмиг помещение наполнили крики, истеричные вопли раненых, хаос.
Мофф, вытянув руку вперёд, возвышаясь надо всеми, как одинокое дерево в степи, стрелял и стрелял, а его союзники, пригнувшиеся к полу, самым постыдным образом прикрывали головы руками и вопили, в то время как выстрелы яркими вспышками бессильно разбивались о невидимый купол, накрывающий сидящего Вейдера и всю его свиту. Выстрелов было так много, что они искрами из-под точила разлетались в разные стороны, разбившись о защитную сферу, раня людей.
А Вейдер сидел, глядя абсолютно холодными глазами на это безумие, и Фрес, чуть выдвинувшись вперёд, растопыренными пальцами удерживал защиту, склонив жестокое страшное лицо, покуда выстрелы не смолкли, и в тишине не раздались щелчки курка.
Вейдер промолчал; он лишь кивнул головой в сторону обезумевшего человека, поднявшего на него оружие, и Фрес вцепился в него, словно ждал этого тысячу лет.
Он давно ото всех скрывал свою мощь и жил тише воды, ниже травы, чтобы никто и не догадался, какая Сила сокрыта в его теле.
Теперь наступил его звездный час. Силой ухватил Фрес человека, подняв извивающееся тело в воздух, и его дрожащая от напряжения рука словно низвергла на него лавину. Вся ярость, вся ненависть и жестокость, написанные на тонком, порочном лице, словно вылились на несчастного моффа, стиснутого мёртвой хваткой, и наполнили его до такой степени, что не выдержали даже клеточные мембраны…
Человек просто разлетелся в кровавую пыль, покрыв алой пенкой скорчившихся у пола моффов, а ударная волна, разошедшаяся в разные стороны, сбила с ног охранку Дарта Акса, своими телами закрывающую его от воинов Альянса.
Вайенс машинально мазнул рукой по стеклу маски, сквозь которое стало плохо видно, и на его пальцах ярко блеснуло то, что секунду назад было живым человеком.
Вейдер молчал, но на его лице было написано мрачное торжество, и Вайенс, не успевший уйти до расправы, видел, как смеётся Дарт Фрес, выпустивший на свободу свое темное "я" и от этого вздохнувший с облегчением.
Разумеется, все эти подробности Альянсу были не известны: у всех на слуху было лишь то, что Империя попросила пощады, и Вейдер послал к чертям переговорщиков, заявив, что уничтожит Императора.