Европа-45. Европа-Запад
Шрифт:
— Поехали к нему!
— Я не знаю, где он живет.
— Телефон есть?
— Есть.
— Так какого ж черта! Звоните!
Сержант подошел к телефону и принялся звонить. На коммутаторе тоже, вероятно, спали, ибо долго сержанту никто не отвечал. Когда же наконец прозвучал ответ, то он, видимо, был довольно витиеватым и забористым, так как сержант зажал трубку рукой и несколько минут выжидал, пока телефонист перебесится. То же самое повторилось и с лейтенантом. Сперва он просто не брал трубки. Когда же подошел, то долго не мог сообразить, о чем речь. Сержант терпеливо объяснял ему ситуацию. Наконец
— Он послал вас...
— Можете не продолжать,— забирая у него трубку, сказал Юджин и заревел невидимому собеседнику:—Эй вы, тютя с утиным носом! Хватит упражняться в красноречии! Это говорит Вернер, лейтенант Юджин Вернер из миссии «Пейпер-Клипс»! Ах, вам это ничего не говорит? Наконец-то я встретил хоть одного человека, который ничего не слыхал о миссии «Пейпер-Клипс»! И вас абсолютно не интересует это идиотское название? У нас с вами много общего, лейтенант. Меня оно тоже не интересует. Но тем не менее речь идет о государственных интересах Соединенных Штатов! Может быть, и это вас не интересует? Ах, государственные интересы Соединенных Штатов у вас в одном месте? Ну что ж, тогда продолжайте спать. Я позабочусь, чтобы вы проснулись если не в военно-передвижной тюрьме, то хотя бы с новым званием: не лейтенанта, а сержанта! Что, что? Что мне от вас нужно? Вот это разговор! «Джип» и полдюжины парней, умеющих орудовать автоматами. Не вправе решать? А какого же черта... Ах, есть капитан? Я полюбил его еще до знакомства. Как, впрочем, и вас! Скорее давайте его телефон, мул вы, покрытый коростой, а не лейтенант.
Телефон капитана не ответил вообще.
— Ясно,— подытожил Юджин.— Капитан не такой дурак, как этот лейтенант. Он не спит, как свинья в соломе, а носится по Кельну в поисках развлечений. Мне нужно было бы иметь знакомых в психологической секции Службы информации, чтобы они рассказали о вкусах этого капитана, и тогда я нашел бы его в одном из ночных кабаков и гнал бы через весь город в одних подштанниках.
Он вновь принялся звонить лейтенанту, но тот решительно заявил, что если нет капитана, то он все равно ничего не сможет сделать, так как над ним есть еще и майор.
— Прекрасно, лейтенант! — прогрохотал в трубку Юджин.— Мы с вами до утра дойдем, пожалуй, до генерала Эйзенхауэра, а то и до самого генерала Маршалла! Дайте-ка мне майорский телефон.
У майора сон оказался не столь крепким, как у лейтенанта. Очевидно, роль играла разница в возрасте. Но до войны майор служил, скорее всего, либо в компании по распродаже земельных участков под могилы, либо держал лавчонку, так как страшно любил торговаться.
— А не могли бы мы перенести наш разговор на утро? — предложил он лениво.
— Вы слыхали о миссии «Пейпер-Клипс»? — с трудом сдерживая ярость, поинтересовался Юджин.
— Да, что-то такое слышал.
— Так, как вы считаете, могу я ждать до утра?
— Но ведь ночью все спят.
— Если спите вы — это еще далеко не все. Мне нужно немедленно выехать в город и провести операцию для миссии «Пейпер-Клипс».
— Сколько вам нужно человек?
— Шесть или десять солдат с машиной.
— А вы говорили с лейтенантом?
— Говорил, говорил, говорил! — закричал Юджин.— Послушайте, майор, я вас никогда
— Что вам начинает казаться? — лишь бы не говорить о деле, уцепился за его слова майор.
— Что у вас уши выше лба,— сказал Юджин.— И что вы мелкий торгаш, а не майор.
— Видите, лейтенант, еще совсем недавно я продавал таких, как вы, по центу за дюжину.
— Я подумаю о том, чтобы отныне цены на таких, как вы, устанавливали в военном суде! Завтра же с утра я буду у генерала и доложу о вашей позорной бездеятельности по отношению к миссии «Пейпер-Клипс»!
— Ладно,— сказал майор.— Передайте сержанту, чтобы он дал вам четырех автоматчиков, и не очень распускайте свой язык, а то я позабочусь, чтобы его вам пришили...
— Можете зашить себе...
Майор не пожелал дослушать, что именно ему предлагается зашить, и бросил трубку.
Сержант смотрел Юджину в рот, дивясь, что нашелся человек, который может в таком тоне разговаривать с их майором.
— Четыре человека и «джип»! И поехали!— сказал ему Юджин.
— Будь это во время войны,— попытался оправдаться сержант,— я б сам это сделал, но ведь нынче мир. Просто не верится, что могут быть какие-то операции... Нам частенько звонят по ночам, но мы всегда дожидаемся утра.
— Ну, ну,— подтолкнул его Юджин,— вы можете ждать хоть до второго Христова пришествия, а мы не можем. Шевелитесь, сержант! Вы, я вижу, позабыли, что такое солдат! Не мешает вам напомнить!
...Вильгельм указал машинам кратчайший путь. Освещая руины, «джипы», едва не переворачиваясь на крутых поворотах, летели на всей скорости к вилле-ротонде. Юджин первый увидел издалека в ярком свете фар черный лимузин.
— Там чья-то машина! — воскликнул он.— Черт побери, нас кто-то опередил. Неужели это пан Дулькевич?
И в это мгновение они услышали автоматную очередь. Звон разбитого стекла и треск высаживаемой рамы до них не долетел,— только глухой шум...
Тормоза у обеих машин запели тонкими и тревожными голосами. Люди попадали в наклоненных от внезапной остановки «джипах», вскочили и побежали на звук выстрелов, туда, где ночная тьма выплюнула из своего мокрого рта раскаленную слюну огня.
Скорее всего, Дулькевич тоже выстрелил из своего пистолета. А может быть, и не успел. Не знал ничего. Его прошило чем-то длинным и жгучим, начиная от плеч и кончая ногами. Пули прошли сквозь грудь, сквозь сердце и, наверно, зарылись в землю под ногами, как зарывается острая стрела молнии. Земля уже перестала быть ничейной. Та земля, на которой он стоял, на которой томился под проливным дождем и ждал врага, становилась отныне его собственностью, надолго, навсегда, навеки!
Он еще дышал. Когда упал и твердый козырек конфедератки перестал защищать его, он почувствовал на лице прикосновение дождя.
Мокрый хаос окружал его отовсюду, серая вода застила глаза, он ничего не видел. Одну лишь воду. Хотел вытереть очки и не смог.
Только и мог лежать и смотреть, как стекала по круглым стеклам вода.
Застонал ли он хотя бы?
Попов и шофер добежали до того места, где он лежал, и чуть об него не споткнулись. То ли хотели помочь ему, то ли погнались за тем большим и темным, что с ревом, звоном и выстрелами выпрыгнуло из окна? Не все ли ему равно теперь?