Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2
Шрифт:
презрительные слова: "Ишь французишка, так мелким бесом и рассыпается" -
дали мне понять, что объектом ревнивых подозрений Федора Михайловича на
этот раз оказался старик Д. В. Григорович (мать его была француженка).
Вернувшись с вечера, я очень журила мужа за его ни на чем не
основанную ревность. Федор Михайлович, по обыкновению, просил прощения,
признавал себя виноватым, клялся, что это больше не повторится, и искренне
страдал раскаянием,
в течение целого часа безумно меня ревновал и был глубоко несчастлив.
Сцены такого рода повторялись почти на каждом литературном вечере:
Федор Михайлович непременно посылал распорядителей или знакомых
посмотреть, где я сижу и с кем разговариваю. Он часто подходил к
полуотворенной двери читательской и издали разыскивал меня на указанном
мною месте. (Обыкновенно родным читавших предоставляли места вдоль правой
стены, в нескольких шагах от первого ряда.)
Вступив на эстраду и раскланявшись с аплодирующей публикой, Федор
Михайлович не приступал к чтению, а принимался внимательно рассматривать
всех дам, сидевших вдоль правой стены. Чтобы муж меня скорее заметил, я или
отирала лоб белым платком, или привставала с места. Только убедившись, что я в
зале, Федор Михайлович принимался читать. Мои знакомые, а также
распорядители вечеров, разумеется, подмечали эти подглядывания и
расспрашивания обо мне моего мужа и слегка над ним и надо мной подтрунивали, что меня иногда очень сердило. Мне это наскучило, и я однажды, едучи на
литературный вечер, сказала Федору Михайловичу:
– Знаешь, дорогой мой, если ты и сегодня будешь так всматриваться и
меня разыскивать среди публики, то, даю тебе слово, я поднимусь с места и мимо
эстрады выйду из залы.
– А я спрыгну с эстрады и побегу за тобой узнавать, не случилось ли чего с
тобой и куда ты ушла.
Федор Михайлович проговорил это самым серьезным тоном, и я убеждена
в том, что он способен был решиться, в случае моего внезапного ухода, на
подобный скандал.
Приступы эпилепсии чрезвычайно ослабляли память Федора
Михайловича, и главным образом память на имена и лица, и он нажил себе
191
немало врагов тем, что не узнавал людей в лицо, а когда ему называли имя, то
совершенно не был в состоянии, без подробных вопросов, определить, кто именно
были говорившие с ним люди. Это обижало людей, которые, забыв или не зная о
его болезни, считали его гордецом, а забывчивость - преднамеренной, с целью
оскорбить человека. Припоминаю случай, как раз, посещая Майковых, мы
встретились
во "Времени", но которого мой муж успел позабыть. Берг очень приветливо
приветствовал Федора Михайловича и, видя, что его не узнают, сказал:
– Федор Михайлович, вы меня не узнаете?
– Извините, не могу признать.
– Я - Берг.
– Берг?
– вопросительно посмотрел на него Федор Михайлович (которому,
по его словам, пришел на ум в эту минуту "Берг", типичный немец, зять Ростовых
из "Войны и мира").
– Поэт Берг, - пояснил тот, - неужели вы меня не помните?
– Поэт Берг?
– повторил мой муж, - очень рад, очень рад!
Но Берг, принужденный так усиленно выяснять свою личность, остался
глубоко убежденным, что Федор Михайлович не узнавал его нарочно, и всю
жизнь помнил эту обиду. И как много врагов, особенно литературных, Федор
Михайлович приобрел своею беспамятностью. <...>
Забывчивость Федора Михайловича на самые обыкновенные и близкие
ему имена и фамилии ставила его иногда в неудобные положения: вспоминаю,
как однажды муж пошел в наше дрезденское консульство, чтобы
засвидетельствовать мою подпись на какой-то доверенности (сама я не могла
пойти по болезни). Увидев из окна, что Федор Михайлович поспешно
возвращается домой, я пошла к нему навстречу. Он вошел взволнованный и
сердито спросил меня:
– Аня, как тебя зовут? Как твоя фамилия?
– Достоевская, - смущенно ответила я, удивившись такому странному
вопросу.
– Знаю, что Достоевская, но как твоя девичья фамилия? Меня в
консульстве спросили, чья ты урожденная, а я забыл, и приходится второй раз
туда идти. Чиновники, кажется, надо мной посмеялись, что я забыл фамилию
своей жены. Запиши мне ее на своей карточке, а то я дорогой опять позабуду!
Подобные случаи были нередки в жизни Федора Михайловича и, к
сожалению, доставляли ему много врагов.
X. Д. АЛЧЕВСКАЯ
Христина Даниловна Алчевская (1843-1918) - деятельница народного
образования. Родилась 4 апреля 1843 года в Борзне, Черниговской губернии. Отец
– учитель уездного училища, мать - внучка господаря Молдавии - Гика. Рано
проявились ее способности и интерес к литературе.
192
В 1862 году она стала работать в одной из первых воскресных женских
школ в Харькове, а после их закрытия (в том же году) организовала частную