Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Шрифт:
Найти источник происхождения столь популярной гравюры, оказавшейся в альбоме Каржавина, – задача не из легких, даже если ограничиться только теми изданиями, где план Парижа воспроизведен в авторской редакции (с картушем, гербами и подписью художника). К счастью, в нашем случае поиск удалось локализовать.
Ил. 16. Титульный лист Topographie francoise (Paris, 1641)
На обороте гравюры на просвет листа можно увидеть печатный текст, поддающийся прочтению. В нем перечисляются названия малых трактатов блаженного Августина в последовательности, принятой каноническим собранием его сочинений (Opera omnia), которое в XVI веке было подготовлено учеными Лувенского университета под руководством теолога Иоанна Молануса или Яна ван дер Мелена. Как известно, малые трактаты в лувенской редакции печатались в Прибавлении (Appendix) к девятому тому десятитомного издания творений Августина, впервые изданному в Антверпене у Христофора Плантена в 1576–1577 годах. На протяжении нескольких столетий творения Августина в этой редакции переиздавались бесконечное число раз в разных городах и странах.
Библиографические разыскания
213
S. Aurelii Augustini Hipponensis episcopi et doctoris praecipui Opera, tomis decem comprehensa: per theologos Lovanienses ex manuscriptis codicibus multo labore emendata, & ab innumeris erroribus vindicata… Paris, 1613–1614. 10 t. en 6 vol.
Ил. 17. Титульный лист собрания сочинений Августина (Paris, 1614)
Итак, гравюра Готье, которой открывается альбом «Виды старого Парижа», изначально украшала девятый том парижского издания творений блаженного Августина 1613–1614 годов. Остается добавить, что в библиотеке Каржавина находились и другие издания Августина, необыкновенно почитаемого в Сорбонне; по меньшей мере, три из них сохранились 214 .
214
См.: Савельева Е. А. Пометы Ф. В. Каржавина на книгах Библиотеки Российской Академии наук // Книга: Исследования и материалы. Сб. 93/I–II. М., 2010. С. 135–136. № 1, 3, 4.
Наклеенная на альбомный лист гравюра Готье буквально испещрена латинскими литерами (от А до S), которыми Каржавин отметил более двадцати парижских объектов, снабдив их своим комментарием 215 . Напомню, что лист создавался в начале 1790-х, в разгар Французской революции. За событиями в Париже он следил из Петербурга, и нас не может не заинтересовать, какие объекты на старинном плане Парижа вольно или невольно попадали в поле его зрения.
Наряду с важнейшими достопримечательностями острова Сите (Нотр-Дам, Сент-Шапель, Парижский парламент), Каржавин отметил разрушенные во время революции древние церкви Св. Варфоломея и Св. Ландри, а также монастырь Ордена Барнабитов; подчеркнул, что на Новом мосту еще нет конной статуи Генриха IV (на самом деле, ее уже не было, когда он это писал), и не забыл про общественную купальню на восточной оконечности острова (AB). В поле его зрения попали также острова Сен-Луи (С) и Лувье (D), ров Сен-Бернар, позже засыпанный, и одноименные ворота, также снесенные (Е); не прошел он мимо и сохранившейся только на плане Бастилии (F), а также замка Тампль (G), ставшего тюрьмой для королевской семьи. Наиболее значимыми для него оказались городские ворота Сен-Мартен (H) и Сен-Дени (I) с предместьями: здесь им отмечены монастырь Сен-Дени (K) и холмы Монмартр (L), Монфокон (М), Менильмонтан (N). Не остались без внимания и древние крепости – Малый и Большой Шатле (О, P), Гревская площадь (Q), а также дворец Карла IX (R) и Ворота Конференции (S), оба уже несуществующие. Объектов, отмеченных на плане Парижа, вероятно, было бы больше, не имей Каржавин под рукой уже ранее созданных листов с видами Парижа.
215
Ссылки на комментарий Каржавина к гравюре Готье будут обозначаться теми же литерами в скобках и даваться в тексте.
Дневник, путеводитель, архитектурное пособие?
Альбом «Виды старого Парижа» не является ни путевым дневником, ни путеводителем, как это могло бы показаться на первый взгляд. Работа над рукописью протекала в два этапа (в начале 1770-х и начале 1790-х годов) и каждый раз – по возвращении Каржавина на родину, что можно принять за проявление ностальгии по городу, где прошла его юность, оставались друзья, сердечные привязанности… Однако если мы обратим внимание на событийный контекст, в котором идея парижского альбома зародилась, была реализована и получила свое продолжение, то картина окажется намного сложнее.
Как уже говорилось, Каржавин создавал свой альбом в период службы в Экспедиции Кремлевского строения (1769–1773), где исполнял должность архитекторского помощника при Василии Ивановиче Баженове. Связать появление парижского альбома с его профессиональной деятельностью в кремлевской команде архитектора, на наш взгляд, было бы логично.
Их знакомство произошло в Париже, куда Баженов прибыл осенью 1760 года в числе первых пенсионеров петербургской Академии художеств для завершения своего образования. К сожалению, о контактах молодых россиян в Париже нам известно пока немного. В январе 1762 года в Парижской миссии студент Каржавин и академический пенсионер Баженов приносили присягу императору Петру Федоровичу. Одновременно с ними присягали «Григорий Соболевский медицины студент» и «Санктпетербургской академии живописец Антон Павлов сын Лосенков»; к присяге молодых людей приводил «находящийся в Париже при посолстве иеромонах Кирилл Флоринский 216 », о котором речь пойдет ниже. Летом 1765 года Каржавин и Баженов возвращались на одном корабле на родину; средств, чтобы «ехать сухим путем», не было ни у того, ни у другого 217 . Непростой опыт парижской жизни, безусловно ценнейший для обоих, скреплял их отношения, переросшие в крепкую дружбу.
216
АВПРИ. ВКД. Оп. 2/6. Д. 5529. Л. 171 об. – 172, 83 об.
217
Василий Иванович Баженов. № 32, см. также № 29. О бедственном положении Каржавина в Париже см.: Космолинская Г. А. Русский студент в Париже.
Баженову для реализации своего грандиозного проекта реконструкции древнего Московского кремля трудно было бы найти лучшего помощника, чем его парижский приятель. Недаром архитектор был обеспокоен, «чтобы не упустить ево куды в другую команду» 218 . Европейски образованный, свободно владеющий несколькими языками, воочию знакомый с французской архитектурой, как средневековой, так и современной, Каржавин знал себе цену. К тому же он положительно имел вкус к классицизму, что гарантировало успешное сотрудничество единомышленников. Представление, поданное в Экспедицию кремлевского строения для зачисления Каржавина в команду, содержало блестящую аттестацию кандидата на должность «архитекторского помощника». По замыслу Баженова, на него среди прочего возлагалась важнейшая обязанность – переводить «с латинского, с французского и еллино-греческого» языков жизненно необходимые в России трактаты «о величавых пропорциях Архитектуры» и другие пособия, «касающиеся до художеств» 219 .
218
Представление В. И. Баженова в Экспедицию кремлевского строения, [Москва] 27 ноября 1769 г. – Василий Иванович Баженов. № 231.
219
Василий Иванович Баженов. № 231.
Менее чем за четыре года пребывания в команде Баженова Каржавин перевел целый ряд классических и новых архитектурных трактатов – Витрувия, Себастьяна Леклерка, Ролана Фреара де Шамбре, Клода Перро и др., но лишь немногие из его переводов были напечатаны 220 . Одновременно он трудился над словарем архитектурных терминов, которому предстояло увидеть свет через двадцать лет 221 . Осталась в рукописи составленная им «в пользу обучающегося Архитектуре юношества» записка о переводах и переложениях Витрувия 222 . Сохранились подготовительные материалы к задуманному словарю «славнейших Архитекторов, появившихся от Возрождения художеств», в котором было отведено место и для статьи о В. И. Баженове 223 . Свой перевод трактата Фреара де Шамбре «Сравнение архитектуры древней с новою» 224 Каржавин не смог напечатать «за трудностию вырезать все находящиеся в подлиннике доски» 225 . Известно, что Баженов не раз обращался в Экспедицию Кремлевского строения и даже к самой императрице с просьбой, чтобы «из казенных книгохранительниц» беспрепятственно присылались бы к нему архитектурные трактаты для «надобностей по кремлевскому строению», а «переводы, касающиеся до Художеств и зделанные при кремлевской Архитекторской каманде, дозволить издавать в печать» 226 . Насколько можно судить по документам, эти просьбы не приводили к желаемому результату.
220
Марка Витрувия Поллиона Об архитектуре, книга первая и вторая… СПб.: при имп. Акад. наук, 1790 [1785]; Перро К. Сокращенный Витрувий, или Совершенный архитектор. Перевод архитектуры-помощника Федора Каржавина. М.: Унив. тип., у Н. Новикова, 1789 [не ранее 1791]; Леклерк С. О пяти чинах архитектурных по правилам Виньоловым; с прибавлением французского чина. Перевод с французскаго языка [Ф. В. Каржавина]. СПб.: На иждивении Т. П[олежаева]: печ. у И. К. Шнора, 1790 (2-е изд. – 1795).
221
«Словарь, в котором, по возможности моей, изъяснены иноязычныя обретающияся в архитектонических сочинениях речи, из которых многия переняты нашими зодчими без нужды от иноземельных мастеров: собранный в 1772 году при Модельном доме в Кремле, и поправленный для пользы общества в 1789 году в С. П. Б. архит. помощником Ф[едором] К[аржавиным] // Перро К. Сокращенный Витрувий. С. 171–228. Словарь напечатан с отдельным титульным листом в тип. Типогр. компании.
222
«Мнение о разных писателях, которых сочинения о Архитектуре у нас ежедневно в руках бывают» (1770) – РГИА. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 1. 1757–1820. № 397. Л. 42–45 об.
223
«Сокращенное сведение о славнейших Архитекторах, появившихся от Возрождения художеств» – Там же. Л. 24 об. – 25 (в статье о Ф. В. Каржавине в «Словаре русских писателей XVIII века» (1999) место хранения этого документа ошибочно указано «РГАДА»).
224
«Сравнение архитектуры древней с новою и собрание десяти главных авторов, которые писали о пяти чинах архитектурных… С французскаго языка перевел [вставка: «при Экспедиции строения в Москве новаго Кремлевскаго дворца, Архитекторской помощник»] Федор Каржавин. 1770» – РГБ ОР. Ф. 178 Музейное собрание. № 2803. Оригинал: [Fr'eart de Chambray R.] Parall`ele de l’architecture antique et de la moderne… Paris: E. Martin, 1650.
225
РГИА. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 1. 1757–1820. № 397. Л. 43 об.
226
Василий Иванович Баженов. № 68. С. 78–79; № 77.
Отсутствие нужных пособий в архитекторской школе, разумеется, мешало полноценному преподаванию, и парижский альбом на первых порах наверняка сыграл свою положительную роль. Вряд ли Каржавин предполагал отдавать его в печать. Иначе как объяснить достаточно свободный стиль, который он позволял себе, комментируя знакомые парижские виды? К тому же иллюстрированные книги в России имели мало шансов быть изданными, что ему было хорошо известно. В то же время его альбом, отвечая на потребности архитекторской школы, вполне соответствовал образовательной цели – знакомству будущих архитекторов с лучшими достижениями французской архитектуры, не только древней, но и современной. Именно эту цель следует учитывать прежде всего, когда мы задаемся вопросом, для чего или для кого он был создан.
Помимо преподавания, подготовки переводов и учебных пособий, Каржавин вел служебную переписку с Экспедицией кремлевского строения, занимался вместе с Баженовым вопросами теории и практики архитектуры, готовил документы, обосновывающие строительство нового Кремлевского дворца. Вне данного контекста и, учитывая причастность «архитекторского помощника» к созданию одного из важнейших текстов по истории русской архитектуры XVIII века – «Краткого разсуждения о Кремлевском строении», – невозможно рассматривать альбом «Виды старого Парижа».