Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Шрифт:
Другой аспект этого конфликта заключался в том, что поспешным, возможно вынужденным, увольнением из Коллегии иностранных дел Каржавин лишал себя главной, если не единственной возможности повышения своего социального статуса, предоставляемой государственной службой. Было бы неверно думать, что вольнолюбивого питомца Сорбонны подобные вещи вовсе не волновали. Время от времени, как и все российские подданные, он предпринимал определенные шаги в этом направлении 148 , но успешен не был. Разрыв с отцом серьезно уменьшал его шансы на успех. В обществе, где патронаж был важным условием формирования социальной идентичности образованного человека из нижних слоев, положение Каржавина, и без того непростое – «чужой» среди «своих», – усугублялось с утратой налаженных отцовских связей.
148
Свой уход в 1769 г. из Лаврской семинарии Каржавин объяснял тем, что «при семинариях офицеру награждение получить трудно», а отъезд в 1773 г. за границу мотивировал желанием продвижения по социальной лестнице путем повышения образования: «для повышения чина отправился вторично на своем иждивении в Европу» (Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 274).
Несмотря на относительную широту взглядов старшего Каржавина, его представление о незыблемости общественной иерархии не позволяло ему принять
Между тем за восемь лет, что Каржавин провел на родине в первый свой приезд (1765–1773), ему удалось сделать немало. Преподавание французского языка – весомый, но отнюдь не единственный его вклад в российское просвещение. Наиболее заметный след был им оставлен в истории русской архитектуры. На этой стезе он оказался почти случайно, во многом благодаря произошедшему в Париже знакомству с архитектором Василием Ивановичем Баженовым (1737/38–1799), которое переросло в дружбу, а позднее в сотрудничество. Их совместная деятельность по реализации проекта нового кремлевского дворца в Москве имеет непосредственное отношение к публикуемому здесь парижскому альбому и заслуживает особого внимания (речь об этом пойдет ниже).
Опять Париж (1773–1776)
В 1773 году Каржавин вновь покинул Россию. Ему представилась возможность сопровождать внука известного московского богача и мецената Прокофия Акинфиевича Демидова, Кирилла Станиславского, отправленного в Лейден слушать лекции профессора Алламана 149 . Заодно Каржавин обязался доставить в резиденцию штатгальтера (статхаудера) в Гааге партию холста для принца Оранского 150 и для его кунсткамеры – «натуральную» коллекцию Демидова, состоявшую из «российских и сибирских редкостей» 151 . Преодолев немало препятствий на своем пути к выезду за пределы России 152 , он в июле 1773-го отплыл из Кронштадта в Амстердам. Через три месяца, когда все поручения были исполнены, получив «награждение г-на Демидова через купца Иовия», Каржавин отправился «сухим путем через Голландию и Фландрию» в Париж 153 ; вся дорога заняла десять дней.
149
Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 275. Жан-Никола-Себастьян Алламан (Jean-Nicolas-S'ebastien Allamand, 1713–1787) – философ-натуралист, член Лондонского королевского общества (1747), профессор Лейденского университета, где преподавал математику, физику, химию и натуральную историю, а также основал из своих средств Кабинет натуральной истории и Кабинет природных редкостей; он описал несколько физических опытов и дал первое объяснение электрического конденсатора, так называемой Лейденской банки.
150
Там же. С. 275. Вильгельм V принц Оранский (1748–1806) – последний штатгальтер (1751–1795) Республики Соединенных провинций (Нидерландов).
151
Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 274.
152
Подробности отъезда Каржавина описаны в его дневнике «Voiage d’Hollande en 1773 г. 16. VII» – ИРЛИ РО. Ф. 93. Оп. 2. № 101; см. также в примечаниях Н. П. Дурова к опубликованной им автобиографии Каржавина // Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 279, прим. 6.
153
Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 275.
В Париже довольно быстро возобновились старые знакомства, связи и привязанности. Через год у Каржавина родился сын «Теодор Августин Для Ланд» (де Лаланд / Делаланд?). Мать ребенка, его давнишняя приятельница Франсуаза («Франциска Дорофея») Карбонье, в тот момент была замужем за господином «Дляландом» 154 . Ребенка крестили в «церкви Николая подле Мартинова монастыря» (Saint-Nicolas-des-Champs); Каржавин выступил крестным отцом, записавшись под именем «Теодора Лями» (Lamy) 155 . Приписка к этой дневниковой записи поясняет: «Отец родной и крестный» (то же по-французски) 156 . Ранее, 30 января 1774-го, «в приходе святаго Сюлпиция принял крещение другой младенец – Магдалена-Феодора ле Гран», и опять «восприемником» был Теодор Лами. Дневниковая запись свидетельствует: «отец [младенца] мясник Легран, мать Генофева Ледюк, его мясника жена, а моя первая в школе полюбовница» 157 . Об отцовстве Каржавина в данном случае речь идти не может (ребенок родился через три месяца после его появления в Париже), но теплые отношения между «кумом» и «мадам Legrand» сохранялись довольно долго, как и его привязанность к ребенку. Даже двенадцать лет спустя, вернувшись в Париж после скитаний по Новому Свету, Каржавин не забыл проведать подружку своих «школьных лет» и справлялся о своей крестнице, записав для памяти, что четырнадцатилетняя Теодора уже три года живет в услужении у мадмуазель Анри («Hanry»?) в доме ювелира на площади Дофина 158 .
154
«<…> сентября в 24й день [1774] родился младенец Теодор Августин Для Ланд, от отца Дляланда и от матери Франциски Дорофеи Карбонье его жены, и протч…» – СПбИИ. Ф. 238. Коллекция Н. П. Лихачева. Оп. 2. № 146/8. Л. 4 об. (многозначительное двойное многоточие принадлежит Каржавину); ранее в тех же дневниковых записях читаем: «[17]65. 1го мая поехал из Парижа в Россию от первой любовницы Карбонье» (л. 4).
155
Псевдоним, происходящий от французского «l’amy», в данном случае – «друг» или даже «друг сердечный».
156
СПбИИ. Ф. 238. Оп. 2. № 146/8. Л. 4 об. Свидетельств перехода Каржавина в католичество у нас нет.
157
СПбИИ. Ф. 238. Оп. 2. № 146/8. Л. 3.
158
Там же. № 146/11–12. Л. 1.
В феврале 1774 (или 1776) года Каржавин женился на бедной девушке, сироте-белошвейке Шарлотте Маргарите Рамбур, с которой также был знаком с юности 159 . Факт венчания по католическому обряду он старался впоследствии скрывать, для чего на всякий случай приходилось инструктировать остававшуюся в Париже жену: «Помни же день нашей свадьбы – 15-е февраля 1774 г. – отец Симеон благословил наш брак у нас на квартире перед двумя свидетелями, один из них умер, другой или не знаком тебе, или уехал из Парижа» 160 .
159
Согласно официальной автобиографии (1788), женитьба произошла «в начале 1774 года», но в начале 1788 г. (сразу после возвращения из Америки), разыскивая в Париже свою жену, Каржавин поместил объявление в газету, где указал год женитьбы 1776 (Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 274, 279–280).
160
Там же. С. 288; «отец Симеон» – Симеон Матиев, священник посольской церкви в Париже в 1770-е годы; Каржавин, находясь в Америке, вел через него свою переписку с семьей.
По всей видимости, «суровость жребия своего умягчить женитьбою» Каржавину не удалось – отношения между супругами с самого начала не складывались 161 , зато возросшие расходы на содержание семьи становились непосильными. Все его попытки получить место ни к чему не приводили, несмотря на протекцию старых друзей дяди. Позже он объяснял в автобиографии: «законы тогдашние во угождение уроженцам, пресекали мне, иностранному человеку, живущему в ведомстве российскаго министра, получение доходов по гражданской линии» 162 . Не найдя иного способа изменить ситуацию, Каржавин принял решение покинуть Францию 163 .
161
Там же. С. 288–290. На непростые отношения между супругами отчасти проливает свет их переписка; см. также монографию Б. И. Коплана – РНБ ОР. Ф. 370. № 5. Л. 130–133.
162
Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 274; см. также: Космолинская Г. А. Ф. В. Каржавин – хранитель рукописей. С. 228–245.
163
Первый биограф Каржавина Н. П. Дуров был уверен, что «настоящей причиной выезда его из Парижа была размолвка с женою» (Русская старина. 1875. Т. 12. № 2. С. 280, прим. 11).
За океаном в это время шла война, отзвуки которой будоражили всю Европу. В Париже с огромным энтузиазмом обсуждали принятую тридцатью штатами Северной Америки «Декларацию независимости» (1774), провозгласившую людей равными независимо от их происхождения и обладающими неотъемлемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью. Заокеанские известия у многих вызывали сочувствие, подталкивая к разного рода активности. В поисках лучшей доли на другой конец света отправился и Каржавин, получив в сентябре 1776 года французский паспорт для поездки на Мартинику 164 .
164
Об американских странствиях Каржавина немало написано, см., например: Старцев А. И. Ф. В. Каржавин и его американское путешествие // История СССР. 1960. № 3. С. 132–139; Герчук Ю. Я. Жизнь и странствия Федора Каржавина // Прометей. 1967. Т. 2. С. 92–106; Болховитинов Н. Н. Россия и война США за независимость. М., 1976; Он же. Россия открывает Америку. 1732–1799. М., 1991.
Его отсутствие затянется надолго, и Василий Никитич Каржавин, умерший в 1786 году, так и не успеет примириться с сыном. Наследование немалого состояния купца первой гильдии потребует возвращения Федора на родину. В январе 1788 года он вновь увидит Париж и свою жену, чтобы через шесть месяцев их покинуть. На его попечении, когда он отправится на корабле из Гавра в Санкт-Петербург, будет находиться талантливый русский художник, стипендиат великого князя Павла Петровича, сыгравший в судьбе Каржавина немалую роль, – Иван Алексеевич Ерменев 165 .
165
И. А. Ерменев (1746/1749–1797?), находившийся в Париже с 1775 по 1788 г., обучался в Королевской академии живописи и скульптуры у Ж. Дюплесси. Не имея сил преодолевать материальные трудности и жизненные невзгоды, он в конце концов впал в пьянство и был отправлен на родину. Об этом см.: Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 279; Савинов А. Н. Указ. соч.
На родине (1788–1812)
Прибыв в Санкт-Петербург для получения своей доли наследства, Каржавин долго задерживаться на родине не собирался. В Париже оставалась его жена, ожидавшая ребенка 166 , а также дорогая его сердцу библиотека. Он надеялся, что, возобновив службу в Коллегии иностранных дел, сможет выхлопотать себе место «при посольских канцеляриях или при Консулских Канторах в чужих краях» 167 . Но его прошение о продолжении службы удовлетворено не было или (скорее всего) не было подано 168 . Между тем тяжба вокруг отцовского наследства затянулась. Младший брат, Матвей Васильевич Каржавин, не был расположен делиться ни со своим долго отсутствовавшим и практически незнакомым старшим братом, ни тем более с сестрами. Он умело манипулировал престарелой полуграмотной матерью, уже не способной принимать решения. Вольно или невольно в этом ему подыгрывал Иван Ерменев, затаивший обиду на Федора, которого считал виновным в утрате благосклонности своего патрона, цесаревича Павла Петровича. В конце концов, Каржавин, изгнанный матерью из родного дома, вынужден был искать приюта в семье художника Гавриила Игнатьевича Козлова 169 , мужа своей старшей сестры Евдокии.
166
Весной 1789 г. Шарлотта сообщила Каржавину о рождении их ребенка; отсутствие иных сведений о нем позволили Б. И. Коплану предположить, что ребенок умер до ее отъезда в Россию (РНБ ОР. Ф. 370. № 5. Л. 193).
167
Черновик прошения Каржавина в Коллегию иностранных дел с датой: «дня 9бря [сентября?] 1788 года» – ИРЛИ РО. Ф. 93. Оп. 2. № 100. Л. 10.
168
См.: Полонская И. М. Издательская деятельность Ф. В. Каржавина // Проблемы рукописной и печатной книги. М., 1976. С. 170.
169
Г. И. Козлов (1738–1791) – исторический и портретный живописец, академик (1765) и адъюнкт-ректор Академии художеств (1779), директор императорской шпалерной мануфактуры.