Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Шрифт:
Отметим немаловажный штрих в парижской биографии Каржавина: французским языком он овладел довольно быстро, русский же почти забыл, и ему пришлось обучаться заново 117 . По этой причине, доносил в Коллегию князь Д. М. Голицын, новоявленного студента Парижской миссии не смогли привести к присяге: «<…> он российской язык так совсем забыл, что почти ни одного слова не разумеет» 118 . Пришлось просить Коллегию прислать текст присяги, переведенный на французский, «дабы по тому прямая сила такого клятвенного обещания ему была совершенно вразумителна» 119 . По той же причине Каржавин не смог откликнуться на просьбу астронома Делиля помочь ему в переводе некоего русского сочинения, «часть которого уже перевел любезный мой дядюшка», – сожалел Федор в письме к отцу от 15 (26) апреля 1761 года 120 . А через год просил писать ему параллельно на латинском и русском языках, так как «я вновь начинаю изучать русский язык» 121 . По просьбе своего наставника, господина Вовилье, пожелавшего изучать русский, он начал создавать своеобразный фразеологический словарь на трех языках – русском, латинском и французском, – для чего использовал оборотную сторону игральных карт (ил. 9, 10). В каталоге коллекции маркиза де Польми, где хранится этот «словарь», записано: «Эта книга поступила от господина Вовилье, старшего, профессора Королевского коллежа, умершего в 1766 г., который хотел изучать русский язык» 122 . Судя по всему, для самого Каржавина этот
117
«<…> я забыл [русскую] азбуку или, во всяком случае, знаю только 7 первых букв», – писал он отцу 15/26 апреля 1762 г., прося при этом «незамедлительно» прислать ему букварь (Письма русских писателей XVIII века. № 3).
118
Реляция (копия) Д. М. Голицына из Парижа, 28 декабря / 8 января 1761 г. // АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. № 2142. 1760–1763 гг. Л. 11.
119
Там же. Л. 13–15. Здесь содержится черновой текст присяги на французском языке, изготовленный в Коллегии по запросу Голицына.
120
Письма русских писателей XVIII века. № 3. О каком сочинении идет речь, неизвестно.
121
Письмо от 15 / 26 июня 1762 г. // Там же. № 4.
122
«Ce livre vient de M. de Vauvilliers, p`ere, mort professeur au Coll`ege royal pour la langue grecque en 1766, qui vouloit apprendre le russe» (Biblioth`eque de l’Arsenal, MS 8804); см. также: Космолинская Г. А. Парижская библиотека Ф. В. Каржавина. С. 175–178, 187 (1).
Ил. 9. «Русско-французско-латинский словарь» Ф. В. Каржавина, 1760-е годы
Между тем, «за незнанием российскаго языка», студент Федор Каржавин оказался непригоден к какой-либо службе при парижской миссии. О невозможности «его в дела употреблять» сообщал в декабре 1764 г. в Петербург князь Д. А. Голицын, в то время полномочный министр при Версальском дворе 123 . В ответ из Коллегии пришло распоряжение отправить Каржавина на родину, поскольку, «оконча свои науки» в Париже, он «не может впредь, как в праздности и бесполезно там жить <…>» 124 .
123
Доношение Д. А. Голицына из Парижа от 12/23 декабря 1764 г. // АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. № 2457. Л. 3.
124
Определение (копия) от 31 января 1765 г. // Там же. № 2142. Л. 19; см. также: АВПРИ. Сношение России с Францией. Оп. 93/6. Д. 202. Л. 12.
Ил. 10. Образец «словаря» Ф. В. Каржавина на обороте игральных карт. 1760-е годы
Вернувшись в Петербург, Каржавин поспешил объявить в Коллегии, что по причине незнания родного языка «признает себя способным упражняться только во всяких переводах латинскаго и францускаго языков, то есть переводить с францускаго на латинской и с латинскаго на француской», в связи с чем «нижайше просит» об увольнении на год «для исправления себя в российском языке» 125 . Возможно, ему просто был нужен предлог, чтобы уволиться.
125
«D'eclaration…» / «Объявление…» Каржавина от 27 июля 1765 г. // АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. № 2142. 1760–1763 гг. Л. 26–27.
Еще находясь в Париже, Каржавин откровенно тяготился службой в Коллегии и своим положением при миссии, где к тому же сумел нажить себе недругов, распространявших о нем неблагоприятные слухи. Постоянно оправдываясь перед отцом, он писал, что готов стать кем угодно, буквально «чистильщиком сапог», лишь бы не служить в Коллегии или канцелярии, где достаточно настрадался «от людей, которые подвизаются при министрах и вельможах» 126 . Положение осложнялось хроническим безденежьем: жалование, причитавшееся студенту Парижской миссии, подолгу задерживалось 127 , к тому же из него вычиталось по 100 рублей в счет долга его бывшему опекуну Эриссану 128 . Старший сын и наследник богатого купца с трудом сводил концы с концами, чтобы оплатить свои долги: «<…> продал я все вплоть до постели, а сам спал в течение 3-х месяцев на соломе», – писал он отцу, рассчитывая найти у него сочувствие и поддержку 129 . Возможно, порой он и сгущал краски, но сомневаться, что жизнь его в Париже была нелегкой, не приходится.
126
Письмо от 1/12 января 1765 г. // Письма русских писателей XVIII в. № 7; см. там же письмо № 6 от 5/16 марта 1764 г.
127
«<…> ни один из нас, живущих у посланника, исключая 2-х – 3-х, не получал денег с декабря 1762 года», – писал Каржавин в ноябре 1763 г. (Письма русских писателей XVIII века. № 5); та же ситуация повторилась в январе 1765 г.: «С января месяца 1764 года до настоящего времени получил я лишь 100 рублей» (Там же. № 7).
128
См.: Космолинская Г. А. Русский студент в Париже XVIII века. С. 171.
129
Письмо от 1/12 января 1765 г. // Письма русских писателей XVIII века. № 7.
Последние два парижских года были в материальном отношении особенно трудными; почти в каждом письме Каржавин просил отца вызвать его в Россию. А зимой 1764 года сообщал о якобы полученном предложении сопровождать маркиза де Боссе, назначенного посланником в Санкт-Петербург. В результате от предложения – «с условиями выгодными и почетными для меня» (!) – он вынужден был отказаться, поскольку побоялся возвращаться «без официального вызова» 130 . Еще через год он буквально молил отца: «Отчаяние, в которое повергает меня нищета, принуждает меня просить вас немедленно вызвать меня в Россию» 131 . Наконец, 21 января 1765 года из Коллегии поступил рескрипт, предписывающий «немедля отправить в Санктпетербург студента Федора Каржавина на первых из Франции выходящих кораблях» 132 . В мае князь Д. А. Голицын смог отчитаться об исполнении:
130
Письмо к отцу от 28 января / 8 февраля 1764 г. Цит. по монографии Б. И. Коплана (РНБ ОР Ф. 370. Оп. 2. № 6. Л. 47). Матьё-Никола, маркиз де Боссе-Рокфор (Mathieu-Nicolas, marquis de Bausset-Roquefort, 1724–1767), назначенный полномочным министром в России, отправился туда в апреле 1765 г. Иными сведениями, подтверждающими описанный Каржавиным эпизод, мы не располагаем.
131
Письмо от 1/12 января 1765 г. // Письма русских писателей XVIII века. № 7.
132
Доношение Д. А. Голицына из Парижа от 27 марта / 7 апреля 1765 г. о выполнении трех рескриптов // АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. № 2142. 1760–1763 гг. Л. 21–21 об.
<…> отправил я уже отсюда студента Федора Каржавина <…> Ныне пребывает он еще в Руане, ожидая отхода корабля, которой пойдет в море чрез несколько дней. На том же судне имеет також возвратится бывшей здесь и в Италии для обучения архитектуре Божанов 133 .
Ил. 11. Картуш перед казнью в тюрьме Консьержери (1721)
В России (1765–1773)
133
Доношение Д. А. Голицына из Парижа 28 апреля / 9 мая 1765 г. // Там же. Л. 23.
20 июля 1765 года двадцатилетний Каржавин вернулся в Санкт-Петербург и, как уже упоминалось, почти сразу по прибытии испросил в Коллегии годовой отпуск «для обучения российского языка», забытого им за тринадцать лет пребывания во Франции 134 . Видимо, сначала в учебных целях он взялся копировать «Прохладный Вертоград», рукописный лечебник, принадлежавший «полицейскому асессору Ф. Ф. Вындомскому», но успел переписать только 73 листа, «потому что воспотребовали назад оный лечебник» 135 . Тогда же он предпринял перевод жизнеописания парижского разбойника Картуша (ил. 11) 136 – выбор для упражнения в русском языке, казалось бы, странный. Однако можно предположить, что двигал им не столько вкус к авантюрной тематике, сколько коммерческий расчет: соотечественникам Каржавина еще только предстояло познакомиться с этим французским бестселлером, породившим шквал литературной продукции по всей Европе 137 . Впрочем, расчет, видимо, не оправдался, а рукопись перевода в настоящее время считается утраченной 138 .
134
Там же. Л. 27.
135
«Прохладный Вертоград, избранный от многих мудрецов о различных врачеваниях, или Разныя выписки из Никонскаго лечебника, содержащия толкование о маслех, солях и камениях кои к чему угодны суть и ко здравию человеческому пристоят / Сие писал студент иностранной коллегии Федор Каржавин в 1766 году в С. П. бурге» // РНБ ОР. Ф. 166. Собр. П. П. Вяземского. Q 17. Л. 73.
136
«Жизнь славнаго французскаго разбойника Картуша. С французскаго языка перевел и примечаниями изъяснил Феодор Каржавин Парижскаго Университета Студент. М.DCC.LXVj [1766] в С. П. Б.» (местонахождение рукописи неизвестно).
137
«Жизнь Картуша», переведенная М. Нееловым с немецкого издания, вышла в Санкт-Петербурге в 1771 г.; переиздавалась до конца столетия не менее шести раз.
138
Сведения об этой ныне утраченной рукописи и одиннадцать примечаний Каржавина к тексту опубликованы П. П. Пекарским в Сборнике ОРЯС (1872. Т. 9. С. 420–424).
Продолжать службу в Коллегии иностранных дел Каржавин явно не планировал и через год подал прошение об отставке, в котором признавался, что «выучить фундаментально благоискусство российского языка и спознать все [его] совершенство» ему не удалось 139 . Не видя для себя в Коллегии достойного применения знаниям, приобретенным во Франции, он предпочел стать преподавателем французского языка в семинарии Троице-Сергиевой лавры. Прошение было удовлетворено; при увольнении «студента Коржавина» удостоили низшим чином коллежского актуариуса 140 . Мотивы столь поспешного каржавинского шага нам доподлинно неизвестны. Сам он через 22 года изложил свою версию увольнения из Коллегии в официальной автобиографии:
139
Прошение Ф. В. Каржавина в Коллегию, поданное в сентябре 1766 г., опубликовано С. О. Желтиковой и С. Л. Туриловой, см.: Россия и Франция XVIII–XX века. Вып. 3. М., 2000. С. 87 (ссылка на АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. Д. 2299 не подтверждается).
140
АВПРИ. ВКД. Оп. 2/1. № 2297. 1766 г. Л. 3. Актуариус при коллегиях – гражданский (статский) чин XIV класса, который получали студенты по выходе из университета.
<…> убежденный отцем моим, получил в 1766 г. увольнение от оной колегии вовсе, с чином колежскаго актуариуса, но как желание отца моего, при увольнении моем из колегии, было такое, чтобы сделать меня купцом, а чин офицерской не позволял уже мне быть таковым, того ради старался я сделать себя полезным, по знанию моему <…> 141
За этой, казалось бы, обычной житейской коллизией просматривается глубокий культурный, социальный и поколенческий конфликт, имевший для Каржавина самые серьезные последствия. Противостояние между отцом и сыном зрело неуклонно по мере того, как расходились их представления о жизни. Василий Никитич, на самом деле трогательно любивший своего первенца 142 , не мог не почувствовать перемен, происходящих с ним на чужбине. Но по-настоящему забил тревогу он только после возвращения своего младшего брата Ерофея Никитича, о котором с обидой писал Федору: «увидя себя против меня в лутчем градусе, начел [он] меня пренебрегать» 143 . Из опасения, как бы подобные перемены не произошли и с «Федюшей», заранее предупреждал: «ежели <…> меня презирать станешь, то <…> ты мне не сын, а я тебе не отец» 144 . Предчувствия оправдались, когда вернувшийся из Парижа сын восстал против родительской воли, отказавшись идти по коммерческой части, и предпочел «вступить в московские школы» профессором французского языка.
141
Русская старина, 1875. Т. 12. № 2. С. 273.
142
Узнав о болезни Федора, страшно огорченный Василий Никитич («над таким малым ребенком мучение чинилось, а именно здоровые зубы и в щеке кости ломали») бросился за советом к «главному лейб-медикусу», выписанному из Голландии ко двору Елизаветы Петровны и, пересылая в Париж «рецепт», буквально заклинал брата: «бога ради не утрать ребенка» (письмо от 2 декабря 1755 г.) // Сборник ОРЯС. 1872. Т. 9. С. 418–419.
143
Письмо от 27 марта 1761 г. // РГИА. Ф. 789. Оп. 1. Ч. 1. №. 397. Л. 86.
144
Письмо от 28 сентября 1761 г. // Там же. Л. 85 об.
Иного способа отстоять собственный выбор у младшего Каржавина, очевидно, не было, хотя он мучительно искал его. Среди записей тех лет сохранились его размышления о «необузданной власти отцов над своими детьми», сделанные по ходу чтения речи профессора юриспруденции С. Е. Десницкого 145 , недавно возвратившегося из Глазго после стажировки в местном университете. Каржавин, называвший Десницкого своим другом, прислушивался к его мнению. Пытаясь осознать собственный горький опыт, он искал опору в рассуждениях юриста о причинах деспотизма и в частности – деспотизма родительской власти, который «примечается <…> у всех народов, когда они в невежественном и варварском состоянии находятся» 146 . Но одного понимания «причин» было явно недостаточно. Сыновнее чувство нуждалось в нравственной опоре, которую, соглашаясь с Десницким, Каржавин склонен был видеть в идее прогресса: «Однако она [«необузданная власть отцов над детьми»] у нынешних просвещенных и вычищенных [то есть – цивилизованных] народов уменьшается и быть много вредною не может» 147 .
145
Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции. В публичном собрании Императорскаго Московскаго университета бывшем… Говоренное онагож Университета свободных наук магистром, юриспруденции доктором, римских и российских прав публичным экстраординарным профессором Семеном Десницким. Июня 30 дня, 1768 года. [М.]: Печ. при Имп. Моск. ун-те, [1768].
146
Записи Каржавина содержат указания на страницы «Слова» Десницкого по изданию 1768 г. (РГИА. Ф. 789. Академия художеств. Оп. 1. Ч. 1. № 397. Л. 66)
147
Там же.