Фабий Байл. Живодер
Шрифт:
Перед мысленным взором развернулся мир, висящий в пустоте. Небольшой мир, если сравнивать. Пылинка среди звезд.
Сверху обрушился голос Абаддона:
— Там ты найдешь Пилигрима Удовольствий. Он отведет тебя в обитель Фулгрима.
— Что? Кто этот…
— Ты знал его как Нарвона Квина.
Фабий заставил себя открыть глаза и встретил безжалостный черный взгляд Абаддона.
— Это невозможно!
Абаддон опасно улыбнулся, обнажив острые зубы.
— Это Око Ужаса, Фабий. Невозможно — это просто состояние ума.
Глава 17.
Когда катер коснулся земли, подняв облако раскаленного снега, звери бросились в разные стороны. «Сорокопут» вызывающе взвыл электронным голосом и загрохотал автопушками, перемалывая каждую тварь, не успевшую покинуть место посадки. Когда Фабий и остальные спустились по трапу, в воздухе пахло озоном и кровью. Он глянул на изуродованный труп. Не демон, а что-то вроде животного.
— Львы Калибана, — хмыкнул Беллеф и махнул рукой. Его люди рассыпались веером, занимая позиции вокруг катера.
Фабий глянул на него:
— Что?
— Калибан. Я слышал, там когда-то давным-давно водились огромные звери. Порченные варпом чудовища, которые прежде были животными.
Беллеф опустился на колено и выудил клык из окровавленного месива.
Фабий тоже хмыкнул. Большинство демонических миров не обладало ничем даже отдаленно напоминающим естественный цикл. Животные часто представляли собой лишь агрессивный плод воображения, как и земли, которые они населяли. Но эти выглядели вполне настоящими, пусть и с уродствами.
— Брать образцы не собираешься? — спросила Савона.
— Я здесь не за образцами.
— А я опять скажу: Нарвон Квин мертв, — вставил Беллеф.
— Он действительно умер, — отозвался Фабий. — А потом я вернул его обратно. Так же как вернул Эйдолона и тысячи остальных за прошедшие столетия. Эйдолон стал первым. Стал прототипом. С Квином я уже усовершенствовал процесс.
— Надеюсь, он тебе еще признателен, — заметила Савона, изучая горизонт.
— Когда мы разговаривали в последний раз, не был.
Она рассмеялась:
— Ты наживаешь врагов, как азартный игрок наживает долги, старик.
Фабий проигнорировал ее и зашагал по нетронутому снегу. Место посадки окружали деревья — высокие темные сосны. Их стволы сочились черным соком, и тот растекался по снегу, словно переплетающиеся вены. Вдалеке горные вершины, словно клыки зверя, пронзали белесые облака.
На планете не было ничего, кроме гор и лесов.
Подножья холмов спускались в черное море, набитое темными льдинами, а те крошились и лопались, издавая грохот, похожий на отдаленный гром. Датчики показывали наличие в воде какой — то жизни, но Фабия мало интересовало, какой именно. Были на планете и города, вернее, развалины городов, парящие над самыми высокими горами и прикованные к вершинам огромными медными цепями. Цепи поросли зеленью, каждое громадное звено щеголяло собственным маленьким лесом.
Часть Фабия страстно желала изучить руины, посмотреть, что за люди когда-то называли это место своим домом. Но его ждали дела поважнее. Он отошел недалеко от корабля, включил вокс доспехов и позвал:
— Нарвон Квин!
Усиленный воксом голос загремел над продуваемыми всеми ветрами вершинами.
— Я знаю, что ты здесь, Квин. Мой корабль засек твой биометрический след в этом районе. Выходи. Поговорим как братья.
Не считая ветра, все вокруг молчало. Фабий с нетерпением ждал, гадая, не ошибся ли. В конце концов, биометрический сигнал можно и подделать. Он сам так делал, и не раз. Над головой стайка солнц начала свое путешествие по небу.
— Фабий, — сказала Савона, подходя. — Вон там. Смотри.
Что-то — или кто-то — стояло у границы прогалины. Они двинулись вперед, осторожно ступая по снегу.
— Это он? — спросила Савона.
Фабйй кивнул:
— Он. Я узнаю эту комплекцию где угодно. И это лицо.
Легионер, что ждал их, был коренастым и ниже среднего ростом. Дети Императора, как правило, следовали витрувианскому образцу: высокому и пропорционально сложенному. Этот воин был слеплен наподобие орудийной башни. Он не носил доспехов, только тяжелые меха, которые зловеще мерцали в странном свете падающих солнц. Однако силовой топор у легионера в руке выглядел вполне исправным. Когда владелец махнул им, лезвие щелкнуло разрядом белесого света.
— Тебе лучше уйти!
— Разве так разговаривают со старым боевым товарищем? — воскликнул Фабий, снимая шлем. — Или от долгого уединения ты совсем утратил хорошие манеры?
Вблизи Нарвон Квин выглядел в целом точно так, как Фабий его помнил. Скорее обычный, чем красивый, с лицом, похожим на мозаику из шрамов, и глазами бесстрастными и острыми, как клинки.
— Именно потому, что мы старые товарищи, я даю тебе шанс, Паук.
— Прошу, воздержись от этого эпитета, Нарвон. Мне он не нравится.
— А мне не нравится, когда меня отрывают от размышлений. Зачем ты явился?
— Поговорить.
— Так говори.
Фабий огляделся:
— Здесь? У всех на виду?
Квин положил топор на сгиб руки.
— Никто нас не услышит, Фабий. За исключением разве что самих гор. — Он перевел взгляд на Савону: — Ты носишь геральдику Третьего.
— Ношу, — ответила она.
Обветренное лицо Квина расплылось в улыбке:
— У кого ты ее взяла?
— Я не помню, как его звали.
— Значит, не таким уж он был важным. Но все равно — достойный подвиг для смертного. Темный Князь возложил руку на твое плечо. — Квин снова повернулся к Фабию: — Это твоя телохранительница, Фабий?
— На данный момент.
— Ради твоего же блага надеюсь, что она знает свое дело. Пошли. Иди за мной, если хочешь поговорить.
Он развернулся и с трудом зашагал к деревьям.
Фабий оглянулся на Беллефа:
— Ты вместе с остальными остаетесь у «Сорокопута». Савона, ты со мной.