Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений
Шрифт:
— Помню, — печально произнес Юнис. — И кобылку ее белую тоже помню...
Он замолчал, а я подумал о том, как колдуну удалось положить колбасу с хлебом так, что поместил он их в суму последними — после овощей и фруктов, — то есть, вроде бы, сверху, а взяли мы их тоже последними, то есть практически с самого дна сумы? Не иначе как колдовством... А потом вспомнил, что IBM-овский стек как раз и подразумевает именно такой принцип: последним положишь — последним возьмешь.
Снова мы были вместе. Но теперешний наш внешний вид мало способствовал контактам с местным населением, разве что у них кентавры используются в домашнем хозяйстве, но тогда нас могли ожидать иные трудности. В любом случае я тихо радовался,
Вообще говоря, быть компьютерным героем не так уж и плохо: появляются свои положительные стороны, например, нет необходимости бриться — вторую неделю мы ездим, а бриться ни разу не приходилось; и это несмотря на то, что в городах нам часто встречались вывески парикмахерских. Просто Вика забыла учесть этот немаловажный элемент мужского быта, за что её, в общем, можно даже поблагодарить. Она, верно, поступала по своей присказке: лучше один раз родить, чем каждый день бриться. Вот и удружила. Ну спасибо — теперь уже «спасибо» без иронии. Хотя в случае крайней необходимости мы могли бы и побриться: мечи наши были острее бритвы и, используя их не по прямому назначению, а как в старинной песне: «солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются...» К тому же, у кавалеристов — гусар, драгунов, казаков — всегда особым шиком считалось бриться шашкой...
Да, и в туалет нам ходить не приходилось. Я, правда, регулярно после еды пытался проявить самостоятельность и имитировать известные процессы, но дальше имитации дело не шло... хотя я и не могу, опять-таки, поручиться на все сто процентов, что мои действия были именно моими действиями, а не Викиными издевательствами. И довести до конца которые я не мог лишь по причине того, что ни в одной компьютерной игре она содрать нужный файл не могла, а сама написать поленилась, или не сочла необходимым. Но это, повторю, лишь мои домыслы.
А ведь есть-то мы ели нормально, и пили тоже — дай Бог! Вот я и думаю: и куда оно все девалось? Или если еда — это наслаждение вкусом, то обратный процесс не стимулируется столь ярким чувством удовлетворения и потому выпадает полностью? Но тут я могу и возразить: каждый любитель пива помнит, что наслаждение вкусом с наслаждением освобождения сравнить можно, а иногда последнее и перебивает первое по силе.
В ДОРОГЕ
Мне кажется, теперь мы проходили в день гораздо больше, чем раньше. А все почему? Раньше мы жалели коней: подменных-то у нас не было, а теперь, когда сами стали конями, такая потребность отпала. О себе настоящий рыцарь думает всегда меньше, чем о своем друге-коне. Нам теперь не приходилось чистить их, купать, кормить — все эти функции для нас совместились.
Кстати, блоха меня больше не мучила: она исчезла, как исчез бы любой паразит — что и обещал колдун — при переходе сквозь скалы-счетчики. Тогда же исчезли блохи и у сэра Жеральда, и, как оказалось, у Юниса, так что с санитарной точки зрения я бы рекомендовал поставить скалы-счетчики у дверей каждого дома в качестве дезинфекционных камер, лишив их способности забрасывать нового человека каждый раз в новое место... хотя кое для кого из непрошенных гостей я бы и эту функцию оставил, Учитывая все вышеприведенные факторы, я могу с полной уверенносстью утверждать, что главной нашей задачей — после задачи поимки дракона, разумеется — было не нахватать новых блох. Но человек — не лошадь, он способен планировать свои действия и предупреждать последствия. Хотя бы иногда.
– Господа! — провозгласил сэр Жеральд на очередном привале, когда мы готовились к ночлегу. Между прочим, с телом кентавра заготавливать топливо стало намного проще: помогала лошадиная сила. Да и, встав на дыбы. можно дотянуться до большей высоты, чем раньше — за привядшей гроздью винограда, например, как сейчас... — Господа! Мне кажется, мы с вами допускаем одну, но грандиозную ошибку...
— В чем она заключается? — холодно спросил Юнис. Холодность его объяснялась тем, что вот уже несколько дней нам не удавалось раздобыть провизии: перестали попадаться звери и птицы, а в съедобных ягодах и кореньях мы не были знатоками. Да и лошадиная составляющая перебивала: что казалось съедобным лошади, мало подходило для человека, и наоборот. Кажется, только в овсянке человек и конь нашли общие гастрономические интересы.
— Вспомните-ка нашу неудачу у драконова замка, — продолжал сэр Жеральд, — когда в нем не оказалось дракона!
— Ну? — сказал я и поморщился: терпеть не могу этого слова! Вырвалось как-то непроизвольно, из дремучего подсознания лошадиных предков.
— Не понукай, не запряг! — сварливо огрызнулся сэр Жеральд, но продолжил: — Как удалось дракону пролететь мимо нас и остаться незамеченным? Ведь он возвращался практически по тому же самому пути, по которому летел в замок.
— Я же говорю: рейсовые драконы, — буркнул я, но сэр Жеральд продолжил, не слушая:
— Не иначе как он дождался, пока мы уснем и прошмыгнул незаметно! поэтому я и предлагаю установить по ночам дежурство, чтобы не пропустить новый маневр дракона. А то мы так и будем мотаться за ним взад-вперед, на манер маятников.
— Дежурство? — задумчиво, но с оттенком недовольства протянул Юнис.
Мне эта мысль тоже не понравилась.
Ну хорошо, установим мы дежурство, а что будем высматривать да выслушивать? Габаритные огни на крыльях? Сигнал «я — свой»? Отсвет выхлопа? А может, пытаться услышать шум крыльев? Но крылья-то перепончатые, а на примере летучей мыши известно, что перепончатые крылья идеально подходят для бесшумного полета.
Лучше уж почаще взглядывать на дракомпас. В конце концов дракон тоже не железный и бесконечно мотаться взад-вперед не будет. Что у него, других дел нет, кроме как прятаться от нас?
Все это я и высказал сэру Жеральду, после чего мы с Юнисом завалились спать на бок, раскинув копыта. Спать стоя, как кони, мы так и не научились.
Сэр Жеральд, в сердцах выругав нас, побродил немного по окрестностям, задрав голову в небо и ломая в темноте кусты, но вскоре тоже упал и захрапел.
Я, находясь под влиянием слов сэра Жеральда, полежал еще некоторое время, глядя на звезды и следя: не закроет ли их случайно черная тень дракона? Полежал, насколько позволяла анатомия: лежать на спине было не очень удобно, копыта торчали кверху; а потом вспомнил, что ночью драконы не летают, потому что компьютер не работает (но не мог же я сказать это сэру Жеральду? Он бы все равно ничего не понял, или сделал бы вид, что не понял) — и отключился.
Утром, едва проснувшись, я полез за дракомпасом. Сэр Жеральд еще спал, Юнис — тоже.
Дракомпаса почему-то на месте, в шлеме сэра Жеральда, не оказалось. Я сначала забеспокоился, а потом вспомнил, что сэр Жеральд взял привычку прятать компас где-то во внутреннем кармане камзола и решил его разбудить — все равно пришлось бы. Но если бы я полез в карман без спроса, то сэр Жеральд спросонья мог и в глаз засветить, так что лучше не рисковать.
Сэр Жеральд буркнул что-то недовольное, когда я его растолкал, но сон с него слетел тотчас же, едва я сказал, что мне нужен дракомпас: ему разом померещилось, будто я увидел летящего назад дракона и теперь хочу просто уточнить направление полета.