Фантастические сказки
Шрифт:
– Когда я пришел, - сказал Факраш, - я слышал твои жалобы на трудности работы. В чем же они состоят?
– О, - сказал Горации - немножко мудрено угодить всем, кто здесь заинтересован, и в том числе самому себе. Я хочу создать нечто такое, чем бы я мог гордиться и что мне дало бы известность. Это большой дом, и дела с ним будет много, но я с ним отлично управлюсь.
– Да, это большое предприятие, - заметил джинн после нескольких вопросов, которые никак нельзя было назвать глупыми, и ответов на них.
– Но будь уверен, что все это кончится для тебя самым благоприятным образом, и ты заслужишь большую славу. А теперь, - сказал он в заключение, - я должен тебя
– О, я не буду задерживать вас, - сказал Гораций, который уже несколько минут был как на иголках, боясь, как бы Бивор не вернулся и не застал бы у него таинственного гостя.
– Видите, - прибавил он наставительно, - пока вы будете пренебрегать своими, гораздо более важными делами из-за моих, едва ли ваши поиски подвинутся вперед, не так ли?
– Как превосходно сказано!
– ответил джинн.
– Время, потраченное на добрые дела, нельзя назвать потерянным!
– Да, это, конечно, очень хорошо, - сказал Гораций, чувствуя, что надо противопоставить этому изречению что-нибудь, хотя бы изобретения.
– Но у нас также есть поговорка… как это? Ах, припоминаю: «Бывает, что ласка оказывается более неприятной, чем обида».
– Чудесно был одарен тот, кто придумал это изречение!
– воскликнул Факраш.
– Я думаю, - сказал Гораций, - он понял это из собственного опыта! Кстати, куда же вы думаете направиться… я хотел сказать, где искать Сулеймана?
– Я намерен отправиться в Ниневию и там разузнать.
– Отлично, - сказал Гораций с искренним одобрением, так как надеялся, что это путешествие займет время.
– Чудесный город - Ниневия, судя по всему, что я о нем слышал, хотя, пожалуй, не вполне то, что было раньше. Потом есть еще Вавилон… вы бы могли побывать и там. А если и там ничего не слышно, почему не слетать в Центральную Африку и не обыскать ее хорошенько? Или в Южную Америку: жалко ведь упускать шансы. Вы еще не бывали в Южной Америке?
– Я даже и не слыхивал о таком крае; и как бы попал туда Сулейман?
– Извините, я не сказал, что он там. Я хотел только выразить что он может быть там, как и во всяком другом месте. Но если вы собираетесь отправиться сначала в Ниневию, то лучше не теряйте времени, потому что добраться туда, кажется, не очень легко… хотя, впрочем, для вас и не особенно трудно.
– Я не посетую, - сказал Факраш, - хотя искать пришлось бы долго, потому что в странствии есть пять преимуществ…
– Знаю, - прервал Гораций.
– Поэтому не задерживайтесь теперь, чтобы описывать их. Мне уже хотелось бы, чтобы вы двинулись в путь, и, пожалуйста, не прерывайте ваших поисков из-за меня, потому что, благодаря вам, я отныне великолепно устроюсь сам… если вы будете так добры и велите убрать вещи.
– Твое жилище не будет ими завалено ни на час дольше, - сказал джинн.
– О рассудительный человек, для которого богатство не имеет значения! Узнай, что я никогда не встречал смертного, который бы мне так нравился, как ты. Больше того: будь уверен, что такое величие души, как твое, не останется без воздаяния.
– Сколько раз должен я вам говорить, - сказал Гораций, вспыхивая от нетерпения, - что я уже более чем вознагражден? Ну, мой добрый, благородный, старый друг, - прибавил он с чувством, которое было не вполне притворным, - пришло время нам расстаться… навсегда. Позвольте мне думать, что вы вновь посещаете милые вам места, проникаете в уголки земного шара (ибо знаете вы это или нет, но земля наша есть шар), до сих пор еще вам неизвестные, отдыхаете умом в странствиях и в изучении рода человеческого и никогда, никогда, ни на минуту не теряете из вида свою главную цель: свидание и примирение с Сулейманом (мир ему!). Вот величайшее, единственное благо, которое вы можете мне дать. Прощайте же и счастливого пути!
– Пусть Аллах никогда не лишит твоих друзей твоего присутствия, - ответил в свою очередь джинн, который был явно тронут этой речью, - ибо воистину ты - наилучший из юношей!
И, отступив назад, в камин, он исчез в одно мгновение.
Вентимор упал в свое кресло со вздохом облегчения. Он уже начинал бояться, что джинн никогда не уберется, но вот его нет… и слава Богу!
Ему было немного стыдно за свою радость: ведь Факраш был, по-своему, очень добрый старик, только он всегда все делал через меру, просто у него не было чувства меры. «Ведь если бы, - думал Гораций, - кто-нибудь выразил желание иметь канарейку в клетке, то такой старый джинн принес бы ему целые стаи грифов в клетке, вдесятеро большей, чем «Хрустальный Дворец». Все-таки теперь-то он понял, что ничего я не могу от него брать, и не обиделся, так что все устроилось. Теперь я могу сесть за дело и кончить эти планы в мире и спокойствии.
Не успел он начать, как услыхал в соседней комнате шаги, которые возвестили ему, что Бивор наконец вернулся. Его ждали домой день или два том, назад, и хорошо, что он случайно запоздал, так думал Вентимор, входя к нему, чтобы рассказать о неожиданном счастливом событии, которое с ним произошло с тех пор, как они не виделись. Не нужно и говорить, что, рассказывая, он воздержался от всякого упоминания о медном кувшине или о джинне, как о несущественных подробностях.
Поздравления Бивора стали очень сердечными, как только он понял, что это не шутка.
– Ну, друже, - сказал он, - я так рад! Знаете, в самом деле рад. Подумать только, как вам сразу повезло! И вы даже не знаете, от кого этот Вакербас услыхал о вас… Просто случайно увидел карточку на двери и вошел, я думаю. Я так полагаю, что не будь я случайно в отлучке… и ради каких-то жалких двухтысячных домишек… Ах, я не завидую вашей удаче, хотя уж, право… А этого стоило подождать: вы скоро затмите меня совершенно, если только не изгадите дела… То есть я хочу сказать, товарищ, если вы не станете предлагать вашему купчине готический замок, когда ему хочется Коринфского портика и кучи зеркальных окон. Вот какой вам грозит подводный камень. Нечего обижаться на меня за маленькое предостережение!
– Нисколько, - сказал Вентимор, - только я не стану предлагать ни готического замка, ни зеркальных окошек. Смею думать, что он будет доволен моим проектом.
– Будем надеяться, - сказал Бивор.
– Если вам встретится какое-либо затруднение, - прибавил он с оттенком покровительства, - так приходите ко мне.
– Благодарю вас, - сказал Гораций, - я так и сделаю. Но пока подвигаюсь немного.
– Мне все-таки хотелось бы взглянуть, что вы там сделали. Я мог бы дать вам то или иное маленькое указание.
– Это очень-очень мило, только лучше не смотрите, пока не кончу, - сказал Гораций. Он был уверен, что не найдет сочувствия своим идеям и, только что пережив припадок разочарования в своей работе, желал уклониться это всякой критики.
– Ах, как угодно!
– сказал Бивор несколько жестко.
– Вы всегда были упрямы. У меня уже есть известная опытность, знаете, в моем простеньком, непритязательном роде, и я думал, что мог бы избавить вас от кое-каких ошибок. Но если вы полагаете, что лучше справитесь один… только смотрите не застряньте на одном из ваших архитектурных коньков - вот и все!