"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Во дворе управления начали грохать зенитки, с опозданием завыла сирена воздушной тревоги.
– Опять ВНОС налет проспал! – Тупиков выругался, хрястнул кулаком об стол. – Ну вот как воевать-то, а? Немцы что хотят, то делают в небе: запасной фронт посылает пополнения, так они колонны на марше расстреливают, эшелоны прямо на вокзалах в землю вбамбливаются, приходится разгружать черт-те где по ночам…
– Ладно, Василий Иванович. – Кирпонос подтолкнул начальника штаба к двери. – Пойдем в бункер, или прямо тут наша война закончится. А нам еще Берлин брать.
Я было тоже направился в бомбоубежище, но комфронта меня придержал.
– Петр, после налета сходи в хозуправление, собери посылку для Буденного. Ну там сыра хорошо, коньяка получше какого-нибудь… Я дам указание.
– Зачем? – удивился я.
– Хочу поддержать Семена Михайловича. Его… – Кирпонос нахмурился, вздохнул, – отстранили от руководства фронтом…
Вот это номер!
– За что?
Михаил Петрович точно так же, как и Тупикова, подтолкнул меня к двери, мы вышли в коридор. Тут было пусто, только выла сирена тревоги, продолжали стрелять зенитки.
– Сталину нужен козел отпущения. – Комфронта тяжело вздохнул. – Оставить столицу Украины – это…
– Понял я, понял…
– Говорят, на Буденного уголовное дело завели. – Кирпонос с тоской посмотрел в заклеенное бумажными полосами окно.
– В чем его обвиняют? – Я обалдело почесал в затылке. – Во вредительстве?
Водка на голодный желудок ударила в голову, мысли путались. Буденный же до конца войны должен дойти. Или уже нет?
– Херня какая-то… – Кирпонос дернул фрамугу окна, вдохнул холодный осенний воздух. – Бытовуха. Дескать, Семен Михайлович убил свою первую супругу, чтобы жениться на второй…
– Даже так?
– На каждого, Петя, на каждого… у него, – комфронта ткнул пальцем в потолок, – есть папочка. Как только нужно – ее достают и пускают в ход.
– И на вас?.. – спросил я и тут же поперхнулся.
Лицо Кирпоноса покраснело, но он сдержался.
– И на меня. Чем я от остальных отличаюсь?
– Посылку соберу, адъютанту Буденного передам, – тут же сменил тему я.
– Петр Николаевич! – Голос комфронта в один миг стал официальным, будто он ругать меня собирается, но продолжил он вполне обыденно: – Может, ты передумаешь… ну, насчет остаться?.. Нет, я помню, что обещал! – остановил он меня рукой. – Просто сам подумай, надо ли оно? Что, без тебя не справятся? Пусть НКВД работает…
– Не справятся! У меня есть один, особенный сюрприз для немцев!
– У Киевского университета? – Кирпонос махнул рукой. – Пустое это все. Может, сработает с Киево-Печерской лаврой. Ее немецкое начальство наверняка захочет осмотреть…
Я понял, что Михаил Петрович видел схему минирования Успенского собора. А может, и утверждал ее. Не саму схему, конечно, а план операции.
– Это опасно, Петр. Тебе придется переходить на нелегальное положение. А опыта работы разведчиком у тебя нет…
– Я уже дважды выходил из окружения!
Кирпонос задумался.
– Ты везучий, этого не отнять… Ладно, под мою ответственность. Позаботься о документах. Пусть в контрразведке тебе сделают липовый паспорт и другие бумаги. Я дам команду.
– Нужны адреса явок и конспиративных квартир…
– Это к Старинову. Там все подготовлено, я ему позвоню.
Я всю ночь провертелся с боку на бок: сон не шел, я все думал о нашей базе в высотке на площади Калинина. А все ли там хорошо устроено? А работает ли то, что натащил туда Ильяз? А наблюдательный пункт? А вот еще! Понимал, что дурь это, перепроверили же сто раз, в том числе и я, а покоя все равно не было. Так что утром я был как вареный. Но на Крещатик помчался с раннего утра, только рассвело.
Часовой торчал на месте, затаившись в вестибюле и охраняя единственный вход. Я показал документы, хотя видел он меня здесь, наверное, раз десять, не меньше. Но поднявшись наверх, я услышал какую-то возню и приглушенные вскрики. Так что последние пару этажей я преодолел влет, хотя ноги и гудели.
Ильяз вязал какого-то мужчину, бледного, будто он в погребе три года просидел безвылазно. Он настолько увлекся этим делом, что даже не услышал, как я топотал по лестнице.
– И что здесь творится? – спросил я, чем наконец привлек внимание Ахметшина. Ну, я бы тоже захотел узнать, кто это вопит мне прямо в ухо.
– Шбиёна боймал, товарищ старший лейтенант! – бодро и радостно сообщил мне подчиненный. – В комендатуру сдадим или сами расстреляем?
– Ишь, кровожадный какой! А поспрашивать, кто, откуда, не собираешься? – Я наклонился к мужчине.
Лет тридцати, наверное, не больше. Лицо ему Ильяз отрихтовал немного: губу разбил, вокруг левого глаза наливался свежий синяк.
– Как зовут тебя? – спросил Ахметшин грозным голосом.
– Андреев Павел, – совершенно бесцветно ответил «шпион», будто автомат говорил.
– Ты где живешь? – Я задал вопрос уже поспокойнее, дав Ильязу отмашку помолчать, но задержанного, кажется, это не волновало.
– Раньше в Троещине жил, а сейчас в больнице имени Ивана Петровича Павлова, на Подоле.
О больнице имени Павлова я знал. Это огромная киевская психушка на правобережье. Именно туда Соломоныч вел своих пациентов, и оттуда дал деру Виталик, добравшийся аж до Москвы.
– А что же ты здесь ходишь? – спросил я. Уже понятно было, что до шпиона Павлу Андрееву как до Луны.
– А всех собрали и увезли на поезде, а мне отсюда уезжать нельзя… – бесцветным голосом продолжал вещать задержанный. – У меня тут связь с небом, а в другом месте она пропадет, и я не смогу принимать оттуда мысли.
– Какие хоть мысли? – влез Ахметшин, развязывая ему руки. Напрасно это он спросил.
– Холод, надо топить… топить… – забормотал Павел. – Летать, возвысить себя до материального и отпустить все связи; оставить все естество… Там вверху тепло, Икар, Икар!
– Документы есть? – спросил я уже для порядка. Да и отвлечь надо от этих Икаров. Так притворяться только большой артист сможет, а не рядовой шпион.