"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Григорьев кивнул в сторону запада, где далеко в перелеске дымили какие-то коробочки.
Я прищурился, присмотрелся – ну… с полусотней майор явно приврал. Я видел семь танков, а взяв бинокль у начальника укрепления, насчитал еще шесть.
– Там за леском больше, – похвастал Григорьев. – Накрыли после корректировки прямо на закрытых позициях. Нас даже к медалям обещали представить.
– Напомню в штабе, – вздохнул я. – Давайте уже смотреть, что вы тут накрутили.
Судя по схеме минирования, работали здесь ученики третьего класса школы для умственно отсталых, которым показали кино про войну. Это ж надо было так накуролесить! Я бы и специально так не сделал! Таланты, что сказать.
– Пойдем, на месте посмотрим, – предложил я Григорьеву. – А то на бумаге одно, а в жизни может быть совсем другое.
К сожалению, в жизни оказалось намного хуже. Всю эту машинерию пьяный слепой придурок левой рукой раскурочит и даже не поморщится. Мы с майором сели на снарядные ящики, и он с надеждой посмотрел на меня. Я задумался, Переделать все это добро – да тут не один десяток человек надо, чтобы хотя бы за день управиться. А делать другое, сняв это… Стоп! А зачем снимать?
– Товарищ майор, мне надо разобрать вот этот штабель. – Я показал на ящики в углу. – Не весь, проход освободить, чтобы я там работать смог. Это же у вас вентиляция снарядного погреба? – Мой палец уперся в линию на плане.
– Да, но там что-то… – попытался вставить Григорьев.
– Евгений Петрович, – спокойно сказал я, – мне надо спустить провод по ней и вывести незаметно. А работает она или нет – дело пятое.
Переодеваться я не стал: гимнастерку с брюками хоть и отчистил Дроздов, но перед этим я так измазался, что не уверен, поможет ли обмундированию стирка или лучше сразу на выброс.
В три часа я почти уложился. Ну, захватил чуток от четвертого. Зато сделал все на загляденье. После снятия первой серии установленное мной фиг кто найдет. А кто найдет – тот не снимет. Одна только дорога этому доту – осесть развалинами в яму.
Оказалось, пока я в порыве вдохновения засовывал в нужные места взрывчатку, отвод людей почти закончили. Я чуть не последний вылез. После меня только майор Григорьев, который на мои гениальные выкрутасы смотрел с плохо скрываемой тоской. Пару раз он порывался рассказывать мне, как они тут все устраивали, и всякое такое. Будто мне в радость рушить то, что другими построено. Одно хорошо: приставал он ко мне не сильно, все же у начальника забот хватает.
Что же, последний штрих на картину – проверить шнур и залечь в ожидании гостей. Пути отхода мне показали, уверив, что ни в коем случае меня не бросят. И правда, от одиночества я не страдал. Со мной остались полтора десятка народу прикрытия. Ну, и заминированы подступы к позиции были ого-го как.
Сначала над нами покружила «рама»: раз-другой пролетели, поначалу повыше, потом чуть не брюхом землю цепляя. Меня это волновало мало: нас разведчик хрена с два обнаружил бы, даже зная точное место укрытия. Неприятно, но не смертельно.
После этого по доту постреляли из чего-то не особо крупного, может, даже вылез кто на обстреливаемую поверхность – нам же не видно, мы в норке спрятались. Но по идее так и должно было быть. Ладно, дорогие зрители, немного подождите, все самое захватывающее впереди.
Сержант Вартанян, который командовал группой прикрытия, извертелся возле меня в ожидании немцев. Я это сначала во внимание не брал, но потом терпение кончилось.
– Слышь, дружище, ты поспокойнее тут, – прикрикнул я, когда сержантский сапог в очередной раз задел мой. – Короче, назначаю тебя ответственным за наблюдение. Меня не трогать, если что – выносить первым. Я тут подумаю с закрытыми глазами, а ты доложишь о приближении противника.
Поспать деятельный армянин мне не дал. Не успел я даже толком глаза закрыть, как он меня начал толкать:
– Таварыщ старший лейтенант! Нэмцы! – шептал этот сын гор так громко, что немцы почти за три сотни метров не услышали только потому, что не заглушили двигатель мотоцикла.
– Хватит вопить, Вартанян! – буркнул я, посмотрев на площадку перед входом в дот. – Это даже не передовой отряд. Минут двадцать еще, не меньше.
Сержанта я успокаиваю, а сам весь на нервах: а ну как окажутся немцы не такими придурками и не полезут всем коллективом внутрь? А если сначала начнут разминирование возле моей позиции? Понятное дело, УР я все равно взорву, но хочется все же с приятным добавлением.
Разведчики покрутились, позаглядывали повсюду, убедились, что из-под земли не выскочат орды злобных большевиков, да и поехали назад.
Минут через пятнадцать прибыли саперы. Пятеро специалистов полезли внутрь и начали обследовать помещения. С довольным гоготом, который даже нам было хорошо слышно, они оценивали качество работы и снимали мины местных.
Еще через двадцать минут приехало какое-то начальство на «ганомаге». Человек восемь. Мне не видно было, кто там руководил этим кагалом, но двое были с серебряными погонами – не меньше майора, значит. Петлицы черные, инженеры, надо же. Коллеги. После доклада саперов, еле сдерживающихся от смеха, они устроили что-то вроде митинга, долго бубнели и размахивали руками. Рассматривали мины, качали головами. Появился даже фотограф, который начал щелкать офицерье. Но в конце концов, самый главный (раз все послушались, значит, он и был главным) поддался моим мысленным приказам и полез внутрь, подсвечивая себе фонариком. Ну, остальные за ним тоже потянулись на экскурсию.
Тут и наступил мой выход на арену. Вернее, я как сидел в нычке, так и остался, но ручку-то кто крутил? Старший лейтенант Соловьев. Это вам не хухры-мухры! Большого бабаха, как в кино показывают, не было. Это же сколько тонн взрывчатки надо, чтобы до самого неба куски летели? На таком объекте – до хрена. Или даже килограммов на двести больше.
Земля вздрогнула, ухнуло один раз, глубоко, глухо, но курившие у входа гаврики, которые недавно доложили об успешном разминировании объекта, попадали. Не дураки, поняли. Подхватились, побежали. Само собой, не начальство спасать. Тут же сразу шандарахнуло второй раз, а потом и третий. Вот тут камрады окончательно поняли, что ошиблись, потому что грунт местами немножечко начал проседать. А это что значит? Что кресты можно ставить прямо на поверхности, потому что доставать доблестных, но глупых офицеров, придется долго. Если вообще получится.
– Так, ребяточки, – толкнул я сержанта. – Кина больше не будет. Ходу, родимые, ходу! А то ведь немцы сейчас сильно обидятся!
И мы сначала поползли, а потом и вовсе побежали. Под грохот пулеметов и минометов. Может, они и не по нам стреляли, но ведь стреляли же! Я выдержал километра два, наверное, после чего перешел на предписанные инструкторами по физподготовке пошатывающийся шаг, заполошное дыхание и радостное вязкое слюноотделение. Но ребята из охранения доказали, что радость в жизни можно получать от всего, и, подхватив меня под белы руки, потащили дальше. А я пытался хоть иногда переставлять ноги и думал: лишь бы эти лоси не пробежали Киев.