"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Домой?
– Дом? Смешно. Кто мы там? Два бедных студента с нищенской стипендией и неопределенным будущим. А профессор нам такую свободу дал, что тебе и не снилось. Но вот ты ее не оценил. Глупо вы поступили, гражданин Крынников, когда к Петрову переметнулись. Он ведь лгун.
– Ну, уж это мой выбор. Ты мне другое скажи. Я, понятно, враг и все такое, но зачем же Тамару убивать?
– О! Тебе эта баба понравилась, что ли?
– Понравилась.
– Нам тоже. Неплохо с ней по разу перепихнулись, когда свободная минутка выдалась…
Хрясь! Я не выдержал и
Ни Петров, ни жандармы останавливать меня не стали, когда я, наскоро одевшись, вышел из особняка наружу. Делать больше ничего не хотелось. Внутри – пустота. Я окинул взором уже покрытую вечерним сумраком улицу. То там, то тут начали зажигаться фонари, а я просто тихо пошел, куда глаза глядят, не сразу заметив ехавшие за мной следом знакомые сани.
– Куда едем, ваше высокоблагородие?
– Домой…
Что значит «домой», Трифон спрашивать не стал. Лишь хлестнул поводьями и помчал меня в Коломну…
– Еще ездить будем по городу, али как?
– Подожди тут пока. Подумаю…
По ступеням я поднимался медленно. Медленно подошел к двери квартиры. Медленно позвонил пару раз. В ответ – тишина. Захара почему-то нет, хотя и обещался ждать возвращения хозяйки с господином Лермонтовым. Господин Лермонтов пришел, а вот госпожа…
Ключа у меня нет… Он у Томы… Теперь Томы тоже нет…
Странная штука – любовь. Вроде бы случилась она в твоей жизни, переболел ты ей, как простудой, обзавелся необходимым и горьким опытом – иммунитетом, а она, как оказалось, очень даже может вернуться, неожиданно напомнить о себе, коварно ткнуть в сердце иголкой. Годы семейной жизни, развод, попадания и испытания в других временах и эпохах, желание вернуться в родную реальность – все это разом может потускнеть, уйти на второй план, когда женщина, с которой ты совсем недавно тешил свой плотский голод и абсолютно не планировал какого бы то ни было дальнейшего продолжения отношений, теперь мертва.
Странная штука – любовь. Но от этой хандры есть известное проверенное средство…
Входная дверь чуть не слетела с петель, когда я распахнул ее пинком, а после рванул бегом по улице, постоянно увеличивая скорость и пугая редких прохожих. Не знаю, сколько метров или километров я так пробежал, но отпустило. Остановился, прислонился к фонарю, отдышался, пришел в норму. Прощаться нужно легко.
Теперь в форт. Здесь, в Питере, мне уже делать точно нечего…
Вон и вездесущий Трифон не отстал от «взбалмошного барина». Догнал, спросил, куда ехать дальше, начал ворчать, что негоже-де по городу бегать нараспашку, когда все порядочные люди ввечеру в экипажах ездят. Это он правильно сказал. Не прошло и дня после моего возвращения в форт, как свалил меня грипп. И мощно так свалил. Зато после выздоровления я был готов к новым приключениям. Ну а те не заставили себя долго ждать. Явились – не запылились.
Глава 13
До сих
Красиво тут и людно. Дамы декольтированные, в бархатных платьях с длинными шлейфами (от жемчугов и бриллиантов в глазах рябит) так и снуют между кавалеров в орденах, звездах, крестах, эполетах. Под потолком светят люстры и карселевые лампы, на стенах картины, на лестницах и в залах тропические растения. Все присутствующие с нетерпением ждали императорскую чету, а пока разговоры, разговоры, разговоры. Я от них отбиваюсь, как могу. Благо опыт, полученный в гродненском госпитале, когда я, будучи Мишкой Власовым, отбивался от коллег-журналистов, имеется.
Наконец на раут приехали император и императрица. Александра Федоровна – женщина красивая, но виду болезненного и уставшего. А вот и сам Николай. Впервые вижу перед собой живого царя. Не портрет из учебников, не актера, воплотившего на экране монарха, а его самого. Мне о нем Гришка тоже целую лекцию прочел.
«…Николай. Третий сын в семье Павла Первого. Многими чертами именно он выделялся среди прочих Павловичей. Поговаривали, что, еще будучи младенцем, он своим ростом поразил даже свою бабку, Екатерину Великую.
Шаг за шагом он неминуемо приближался к трону. Старший брат Александр умер бездетным в сорок восемь лет. Второй брат Константин засел в Варшаве и царствовать не желал, боясь заговора и революции. А Николай, к тому времени превратившийся в двухметрового гиганта, готовился командовать кавалерией, но стал императором в двадцать семь лет. И декабристов с прочими бунтарями не испугался, сохраняя на протяжении всего своего царствования пусть грубоватый, но по-военному прямой уклад жизни. Он спал на походной койке, укрываясь старой шинелью, ел простую пищу – кашу, солонину, щи. Частенько снимал пробы с солдатских котлов. В столичных полках он знал всех командиров и унтеров в лицо. На флоте – капитанов и офицеров. Ездил царь в коляске или верхом, часто один без всякой охраны или эскорта. И погода не помеха. Дождь, стужа, метель – все равно. «Холод – лучший друг здоровью», – считал он.
И еще один показательный случай. Однажды государь прогуливался. Вдруг на углу Литейного и Садовой он увидел похороны. Облезлая, вот-вот готовая свалиться кляча тащила сани с простым сосновым гробом, на крышке которого лежала офицерская фуражка. Николай, обнажив голову, пошел за гробом. Встречные, узнав императора, срывали шапки, двигались следом. Вскоре образовалась большая процессия из солдат, горожан, мастеровых. Царь и его народ проводили до кладбища обнищавшего, никому не известного офицера в отставке.