Фантастика и Детективы, 2013 № 9
Шрифт:
— Прости, ты что-то сказала?
Она снова улыбнулась уголками губ.
— Я как чувствовала. Всю эту неделю я как на иголках: то одно, то другое. Спать стала хуже, от каждого шороха просыпаюсь.
— Ты сейчас о ком?
Снова та же полуулыбка. Зачем вообще ушла, неплохо жили, не так, как она сейчас, но не задумываясь о деньгах, — удивительно, но тогда ничто, кроме нас, не волновало. Зачем снова сошлись, раз она с самого начала планировала не задерживаться. С окончания института так — почему, почему?
Вот перед выходом и вправду выпил рюмку. После телефона всего колотило. Как когда она звонила, жарким летом, и, веля ждать, рассказывала, в чем будет одета. Мне тогда только стукнуло двадцать пять — и что, вешал уши, истекая слюной, как мальчишка.
Мотор незаметно завелся, «ауди» тронулась с места, выезжая на перекресток.
— Я подумала, тебе лучше сперва осмотреть лабораторию, а потом уже нашу квартиру, — умеет переключиться. Мгновение назад казалось, иной беседы не предполагается, мы одни, и еще минута… А сейчас щелкнула тумблером — будто сущность поменяла. — Знаешь, я за вчера весь кабинет перевернула, ни записки, ни планов, ничего. Поневоле забеспокоишься. Он ведь никогда не задерживался, не предупредив. А чтобы на всю ночь…
Я еле отклеил взгляд от нее — и то потому, что машина резко затормозила перед пробкой. Бросило на стекло, еще и пристегнуться забыл.
— Я к нему ездила, в лабораторию, все закрыто, только вахтер и… просили не мешать проведению эксперимента. Он так часто, врубит оборудование на сутки-трое, и возвращается.
— Сколько ему? Сколько лет, у него день рождения был.
— Пятьдесят восемь. Не был, будет в сентябре. Почему ты спрашиваешь? — почти на двадцать лет старше. Странная пара, вроде и вместе, и порознь. Или ей хочется, чтобы мне так виделось? Утром плакала, отчаянно цепляясь за меня, а сейчас…
— Неважно. Он что-то говорил вчера утром? Какие-то планы, не связанные с работой?..
— Глупости, кроме работы у него ничего. Особенно последний год. С начала весны начал получаться какой-то проект, с марта по май его дома почти не было. Разве ночевать. Потом повел меня в ресторан, отметить. Я так с Владиславом очно познакомилась, с его спонсором, симпатичный молодой человек.
— Вы с ним общались?
— С Владиком? Так только, когда я к телефону подходила. У него другие увлечения, — зябко пожав плечами, сообщила Женька. — Сейчас подъедем.
После меня выскочила замуж стремительно, будто опаздывала… впрочем, она всегда так. Через неделю, как ушла. Сказала, до сих пор помню и тон, и слова: «Я думала, у нас получится, но… прости, я больше не могу так. Ты очень милый, приятный, с тобой мне хорошо. Только стать семьей мы не сможем».
И спустилась, оставив меня у незапертой двери. С той поры как отрезало, Женька никогда не навещала, даже близко старалась не подходить, если же теребила занозу, намертво засевшую в груди, то всегда вызывала в нейтральное место. Я покорствовал. При встрече окатывала волной удушья, насладившись беспомощностью, говорила о наболевшем. Подчеркнуто спокойно, в ней находился удивительно крепкий и гибкий стержень, возвращавший в устойчивое состояние. И прежде, со мной, все разговоры о том, как ей, нам, хорошо, и никогда — как плохо. Как на самом деле я узнал в день расставания.
«Ауди» буквально воткнулась в полицейскую тезку, перегородившую переулок. Дальше стояло еще две машины: «скорая» и машина МЧС, люди в белом бродили за невысокой оградой вместе с людьми в сером и блекло-зеленом, переговариваясь, не решались войти. Или не получая дозволения.
Женька побледнела до синевы. Так и не смогла выбраться, вцепившись в руль, сидела, смотря через лобовое стекло за броуновским движением служб первой помощи, поднятых по тревоге. Я подошел к кряжистому капитану, дававшему указания по рации, представился. Он должен был меня помнить.
— Да черт знает, что случилось. Жильцы вызвали МЧС, когда услышали взрыв. Ни огня, ни дыма, ничего, но поди пойми сквозь такие стекла. Внутри еще бродят спасатели, вот жду, когда наиграются… Нет, трупов пока не нашли, разве что сторож траванулся, он в «скорой», откачивают, допросить не можем… Нет, пока не знаю, чем… Интересно, так это и есть лаборатория Короткова? Как завод… А ты вроде бы уволился — чего здесь?
— Супруга приехала.
— А, — коротко ответил он, оглядываясь на «ауди». — Уже узнала. Нет, действительно, такое строение и под одного человека. Чем он хоть занимался тут? Ты в курсе?
Спрашивал, несколько раз, Женька так и не сказала толком. Да и что за человек, профессор Коротков, Стас, за которого она так поспешно, будто в последнюю электричку… Я собирал по крохам, все, но вышел портрет неизвестного. Будто этот человек находился не в получасе езды на троллейбусе от моего дома, а где-то в другой стране, не в этом мире.
Общие фразы: родился, вырос, благополучная семья совслужей, окончил институт с красным дипломом, прошел практику и устроился в НИИ электротехники и газоразрядных приборов, защитил докторскую… все это можно найти и в «Википедии». НИИ висело на нем одном, в усеченном составе, в виде трех лабораторий, которыми и заведовал Коротков. Пять лет назад сумел продать идею крупной нефтегазовой корпорации. Получил деньги, расстроился, приобрел в собственность корпуса бывшего опытного завода вентиляторных заготовок.
А потом вспомнил о своей бывшей ученице.
Рация пискнула: «Нашли… взрыв трубы на дне одного из бассейнов. Следов заражения не обнаружено».
— Я тогда тоже пойду, — никак не мог научиться всем подряд говорить «ты». Десятилетняя разница в возрасте, в положении, да и внутри что-то мешало. Старался обходиться общими фразами. Странный из меня мент.
— Иволгин, чего тебе там?.. Хотя иди, у тебя, вроде как, нюх был. Но только одно — если будешь мешаться, я не как раньше. Просто стой в уголке и смотри.
Дурная память у капитана, ох, дурная. Никак не хочет забыть мою помощь. Я предложил закурить, он небрежно взялся за выбитую из пачки гильзу, покрутил в пальцах. Положил за ухо и взял еще одну. Машина «скорой» вдруг схватилась с места и, взвыв сиреной, умчалась.
— Ну пошли, чего жариться, — я снова вздрогнул, возвращаясь к разговору. Нынешнее лето только начиналось, температуры едва поднимались до двадцати, а вот капитана и эти градусы бросали в жар, рубашка на широкой спине пропиталась потом, лицо покраснело. Он и прежде был жарок, внутри всегда кипело, выплескиваясь через край. Как тогда, в деле об убийстве двух гастарбайтеров. Я подал знак Жене, мол, все нормально, жертв нет, сейчас приду, и отправился за ограду.