Фантастика и Детективы, 2013 № 9
Шрифт:
Зато у меня самая престижная профессия на Земле, в который раз повторил про себя Антон. Самая сложная — миллионы людей мечтают стать ядерщиками и не могут: не хватает объёма памяти, необходимого, чтобы вместить в себя сопутствующую информацию.
Привычное оправдание сегодня почему-то не работало. Антон остановился у перехода. Москва дохнула в лицо ландышевым весенним ветром, усмехнулась нежарким солнцем, закатывающимся за макушку небоскрёба, подмигнула описавшим над головой круг нарядным аэротакси. Антон махнул рукой — возвращаться домой пневмопоездом подземки внезапно расхотелось. Аэротакси
— В Черёмушки, — бросил Антон и назвал адрес.
Водителю было лет пятнадцать, возможно, на год больше. Антон вгляделся в наклеенную на торпеду копию водительского удостоверения. Стаж три года. Что ж — стандартный путь для будущего пилота. Аэротакси, аэропоезд, затем орбитальный заправщик или ремонтник. И годам к тридцати — рубка межпланетника. А там, возможно, и межзвёздника — к гиперпространственным перемещениям квантовая механика подобралась вплотную, так что прорыв ожидали не сегодня-завтра.
Квартира в пентхаузе престижной шестидесятиэтажки стоила целое состояние. Ссуду Антон выплачивал вот уже десять лет, и уходила на неё большая часть огромной, по любым меркам, зарплаты ядерщика. Из четырехсот квадратных метров, однако, пользовал Антон едва ли не десятую часть. Три спальни и гостиная размером с теннисный корт стояли пустыми, Антон уже который год собирался купить мебель и всё откладывал. Мебель, впрочем, ему была ни к чему, так же, как занимающий отдельную комнату развлекательный центр. Телевизор Антон не включал, игровыми симуляторами не увлекался и библиотекой не пользовался. Единственное жилое помещение больше походило на лабораторию, чем на спальню. Половину его занимал компьютерный центр, оставшаяся половина была заставлена от пола до потолка стеллажами со всякой всячинои, так что примостившаяся в углу кровать смотрелась чужеродным элементом.
Антон, не раздеваясь, на эту кровать повалился и уставился в потолок. Пора подводить итоги, пришла невесёлая мысль. Ему тридцать два, семнадцать лет назад он прошёл нейробиологические тесты и получил одобрение на индуцирование базового пакета. Затем память подгружали ежемесячно в течение трёх лет, до тех пор, пока не заполнили весь объём. Остальные годы Антон нарабатывал навыки и стремительно делал карьеру. Младший научный сотрудник в лаборатории физики плазмы. Старший научный. Завлаб. В двадцать шесть лет доктор наук. В двадцать девять — академик. Пять его статей добавлены к базовому пакету, двенадцать — к пакетам подгрузки. Текущая работа по безнейтронным реакторам может стать причиной нового прорыва в ракетостроении и освоении космоса.
Антон поднялся и, заложив руки за спину, заходил по комнате. Что же взамен?.. Неустроенная личная жизнь, во-первых. И полная неспособность воспринимать любую информацию, кроме профессиональной, во-вторых. Тот небольшой участок памяти, в котором хранились личные, не связанные с работой воспоминания и навыки, был полон. Новая информация неизменно влекла вытеснение старой, об этом неоднократно предупреждал «ведущий» Антона гипнопрактик. Он же регулярно подчищал личную память, вымарывая из неё всё, без чего человек может обойтись.
Надо что-то менять, навязчиво
Позвонить, пришла неожиданная мысль. Игорю, Славке, девочкам. Он даже не знает, как они, где и чем живут. Игорь, помнится, хотел стать химиком. Или это Стас хотел химиком, а Игорь… Проклятье, школьные воспоминания Антон просил сохранить. А они стёрлись, как и многое, многое другое.
— Что, вообще ничего не помнишь? — Игорь Страхов ошеломлённо заморгал. — И Лошадь не помнишь, ну, классную дуру нашу? Нет?
— Не помню.
— Да, старичок, — Игорь перестал моргать и скорбно покачал головой. — И Машу Савёлову не помнишь? Вы же целовались напропалую.
Антон покраснел. Имя он в памяти сохранил, остальное — нет. Маша, как же она выглядела, вроде бы с косичками, нет, с косичками была Женя. Или Инна, а Маша… Антон стиснул зубы, вот же проклятье…
— Помню Савёлову, — соврал он. — Говорил с ней недавно.
— Когда «недавно»?
— Ну… — Антон замялся, — может быть, год назад. Или даже полгода.
— Понятно, — Игорь встал и заходил по огромной Антоновой гостиной. — Маша умерла шесть лет назад, старик. Погибла — авария на венерианской орбитальной станции. Она там работала.
— Кем?! — ахнул Антон. Он внезапно вспомнил — Маша Савёлова, метр с кепкой и задорные карие глаза. Смотрела на него снизу вверх и вставала на цыпочки, когда целовалась. — Кем работала?
— Врачом, она всегда хотела. Вас же параллельно загружали, неужели не помнишь?
Антон отрицательно покачал головой. Он чувствовал себя отвратительно. Забыть первую любовь, до чего же он докатился. А её, оказывается, уже нет в живых. Внезапно захотелось выпить. Ему было нельзя, спиртное гипнопрактик категорически запретил. Даже пиво — алкоголь мог оказаться губительным для памяти. Антон собрался и усилием воли желание подавил.
— А остальные? — глухо спросил он.
Игорь принялся рассказывать. Рассеянно барабаня пальцами по столу, Антон слушал о судьбах почти позабытых им людей. Генка Марголин стал экспертом на фондовой бирже. Стас Румянцев подался в маркшейдеры, сейчас ишачит где-то на астероидах. Женя Расторгуева пошла по гуманитарной линии, пишет исторические труды. И Петька Климаш — тоже по гуманитарной, стал профессиональным читателем.
— Как это читателем? — изумился Антон.
— Я когда узнал, тоже обалдел, — хохотнул Игорь. — Новая профессия, старичок. Мы с Петькой недавно встречались — шпарит наизусть цитатами откуда ни попадя. Говорит, что у него в памяти двести тысяч книг, и то и дело новые подгружают. По индексам разложено, как в библиотеке. Поисковиками крутить не надо, звонишь Петьке, и он тебе выдаёт имя-отчество двоюродного дядюшки Анны Карениной.