Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 1
Шрифт:
Мы пошли без него. Мы договорились с Флейтярой заскочить к одной такой парочке, что каждый вечер высиживали в «Квазаре». Дамочки были ничего, никакого тебе «ретро», обычные «business women». Они знали, чего хотят, и знали, чего от них хотят другие. Жили они в одном таком, более-менее оборудованном подвале. Мы там бывали уже не раз.
— Вы что, ребята, не знаете, что этими делами надо заниматься ночью? Днем про ночи как-то и не следует думать, — сказала нам та, что открыла.
Но когда увидела бабки, сразу же сделалась профессионально милой и податливой. Ее подружка гораздо больше любила свою профессию, потому что сразу же начала раздеваться. Так что все было в порядке. Мы провели у них несколько приятных часов. И время это не было потерянным напрасно.
Вернулись мы перед самыми сумерками. Контрабас уже поджидал. Тромбон полировал инструмент и пытался что-то там насвистывать под нос.
— Даже невозможно, ты, и вернулся в такое время? — сказал Флейтяра, глядя на Контрабаса. — А, я уже знаю, она не любит заниматься этим в темноте.
— Отвали, — буркнул Контрабас. — Просто ей нужно было куда-то идти.
— Идти? Ясный перец, что ей было нужно. Любовь любовью, только ведь жить с чего-то надо? У нее имеется профессия. Могу поспорить, что она еще и ударница труда.
Контрабас не отвечал. Он побледнел и сжимал кулаки. Флейтяра не отступал ни на шаг. Ждал.
Я вздохнул, вытащил пистолет и пальнул между ними, в пол. Слава Богу, еще ни в кого не попал. После хорошего трахалова у меня всегда трясутся руки. И они об этом знали — сразу же отскочили друг от друга.
— Ну, ладно, — буркнул я, садясь. — Надо бы покумекать, как мы это сегодня провернем.
Они сразу же успокоились. Контрабас пожал плечами.
— Да тут ничего трудного, — сказал он и замолчал. Морда у него была чертовски глупая. Он глядел куда-то прямо перед собой, а я расхохотался. Таким смешным я его еще никогда не видел. Но хохот этот быстро сполз с моего лица будто грим с клоунской рожи. Моя рожа была не умней. Весь мир за один миг поглупел. В дверях нашей хибары, где оживала музыка Шопена, стоял скрипач.
Это был он. Громадный мужик с лысым черепом. Я никак не мог в это поверить, горячечно искал пистолет, а ведь тот все время был у меня в руке.
— Эй, ты, — сказал Флейтяра, который никогда не видал нашего клиента. — По-моему ты заскочил не туда, куда следует.
Скрипач не обратил на него внимания. Он был в том же черном костюме, в котором я видел его в «Голубом Щите». У него был галстук и перчатки. Вот инструмента он не принес. Оружия тоже не было видно.
— Элегантный, падаль, — сказал Тромбон, на мгновение перестав свистеть. Но только на мгновение.
Скрипач подошел поближе и поглядел на наши лица.
— Я хочу поговорить, — сказал он.
Не, я усрусь. Я тут собирался через пару часов пришить этого типа, а он приходит как к себе домой и заявляет, что хочет поговорить.
Контрабас уже пришел в себя от шока. Он снял со стенки автомат и передернул затвор. Я успокоил его, махнув рукой.
— Дело очень серьезное, — сказал скрипач. — Мне бы хотелось договориться с вами.
Я начал беспокоиться.
— Что тебя занесло сюда, скрипач?
— Скрипач? — Флейтяра с Тромбоном произнесли это одновременно, а ведь это были люди с полярно противоположными взглядами на жизнь.
— Вас наняли, чтобы меня убить, только я не считаю вас врагами, — сказал он. — И я хочу сделать вам одно предложение.
Теперь на него уставились мы все. Сто пятьдесят лимонов в одном куске мяса пришли к нам, чтобы сделать предложение.
— Ну?
— В моей музыке нет ничего сверхъестественного, — сказал он.
— Мы это знаем, придурок, — отрезал я.
Он глянул на меня, но как-то спокойно, без выпендрежа.
— Работаю не один, а в группе.
— Это мы тоже знаем.
Он с шумом втянул воздух.
— Меня можно убить.
Я согласно кивнул головой.
— Убить можно всякого. Так ты нам скажешь чего-нибудь нового, или нам уже можно тебя прикончить?
Контрабас нервно повел автоматом. Скрипач поглядел на него, потом снова на меня.
— Вы много знаете. Вижу, это хорошо, что я пришел.
— Ну, не знаю… — ответил я на это.
— Понимаю, моя смерть будет оплачена. Наверняка ставка довольно высокая, но то, что я предложу сейчас, даст нам всем гораздо больше.
— Твоя смерть — это верная прибыль.
— Моя жизнь, — сказал скрипач, — это где-то миллиард на всех. И риск минимальный.
Тромбон даже засопел, настолько он был взволнован.
— Ничего себе бабки, — нервно сказал и я.
Смотри — не смотри, миллиард — это больше, чем сто пятьдесят лимонов, горячечно рассуждал я.
— Давай поговорим, — сказал я.
Скрипач уселся. Он нервничал, стараясь этого не выявить, но наверняка боялся, что мы прикончим его, не выслушав того его предложения.
— У меня неприятности, — начал он.
А как же. Это я мог подтвердить даже письменно.
— Это дело не нравилось мне с самого начала. Я человек образованный, перед войной играл в филармонии. Только сейчас искусство никому не нужно.
— Филармония… — произнес Флейтяра, и его глаза загорелись.
— Но я должен как-то зарабатывать на жизнь. Вот и столковался с двумя типами. Эта наша группа и взбесила так Маленького Принца. Это бармен и клозетная бабка из «Голубого Щита».
— У вас есть и четвертый, — добавил я.
— Ну да, и четвертый, — сказал скрипач и сморщил брови. Но это было уже позднее.
— Газ и цветочки, — сказал я ему. — Так вот, это уже не пройдет. Вам хана. А тебе тем более хана.
Скрипач прикусил губу.
— Нет, я пришел сюда не из страха перед вами, — сказал он, как будто страшно устал. — Я не знал. Понятия не имею, как вам удалось так быстро все выяснить. Но не только вы хотите от меня избавиться. Мои сообщники — тоже. Я подумал, что если мы договоримся, вы мне поможете — потому что умеете считать.