Фантом для Фрэн
Шрифт:
– Мы можем, - сказал Хепри.
– Но мы не станем, - тут же прибавила Меритамон, до сих пор хранившая молчание.
– А Неб-Амон? – спросила Фрэн. Она поднесла руки к вискам, пытаясь осознать факт, что эта ужасная сущность может когда захочет влезть в ее интимные переживания.
– Полагаю, что он мог, - ответил Хепри. – Но теперь не может.
Фрэн усмехнулась углом рта – на душе было гадко, несмотря на окружающую красоту; даже самая красота этого места поблекла.
– Кто же его наказал?
– Отец сам себя наказал, - ответила Меритамон.
– Какой ужас, - сказала Фрэн, держась за голову.
– Ты не поняла, - с улыбкой сказал Хепри. – Наказание состояло в том, что, всерьез вознамерившись причинить тебе зло, Неб-Амон сам опустил себя ниже и лишил себя благодати. Но это может измениться, если он захочет.
– Ах, вот как, - сказала Фрэн.
Все это звучало… невероятно, мягко говоря.
– То есть вы можете падать, как и живущие? – спросила она. – Я думала, вы здесь святые…
Меритамон звонко засмеялась, сцепив руки на коленях и откинув голову.
– Как это было бы скучно! – сказала она. – Нет, госпожа, мы не святые, мы такие же, как вы…
– Не слушай ее, - вмешался улыбающийся Хепри. – Здесь не может быть скуки. И тем более ее не может быть в лучших местах.
– И вы не станете влезать ко мне в голову? – на всякий случай уточнила Фрэн, пропустив мимо ушей эти последние слова, которые уж сейчас-то не могли иметь к ней никакого отношения.
Хепри шутливо нахмурился.
– А зачем нам влезать к тебе в голову, матушка?
– Ну как же, - сказала Фрэн, приглаживая завитки на виске. – Там мой разум.
Юноша засмеялся.
– Там кости и жир, - сказал он, прикасаясь ко лбу матери. – Ты думаешь, что это – разум?
– Ну а где же он тогда? – изумленно спросила она.
Где может быть разум, кроме как в мозгу?..
Хепри весело улыбался.
– Наши лучшие врачи когда-то полагали, что разум находится в сердце, - сказал он. – Вы сейчас полагаете, что он находится в мозгу. Чем это лучше сердца?
– Я не понимаю, - сказала Фрэн, таращась на него.
– Твой разум в тебе, а ты – не сердце и не мозг, - ответил Хепри.*
Фрэн не стала спорить. Кажется, ее на сегодня перенасытили новыми идеями.
– Подумай сама, - мягко прибавил сын, касаясь ее колена. – Если бы разум был в мозгу, как могла бы ты говорить с теми, чей мозг давно превратился в прах?
– Не знаю, - пробормотала Фрэн, прижавшись щекой к коленям. – Я ничего не понимаю, мальчик…
– Ты все понимаешь, - ответил Хепри, гладя ее по спине. – Ты просто пока не понимаешь, что понимаешь. Не бойся, мы не станем читать твои мысли – те, кто способен на такое оскорбление, здесь не живут. А те, кто живет здесь, на него неспособны. Все просто. Это царство истины, матушка.
– И что, вы тут все равны? – спросила Фрэн.
Ее почему-то подмывало засмеяться – то, что она слышала, ни в малейшей степени не совпадало с тем, как она привыкла думать.
– Нет, - сказала Меритамон. – У нас здесь есть цари и царицы. Святая госпожа Ка-Нейт, моя мать – наша царица…
– И что же, она не чванится? – спросила Фрэн, чувствуя что-то вроде зависти к этой Ка-Нейт. Какой-то отголосок былой страстной ненависти.
– Если бы она чванилась, она бы не стала тем, что она есть, - ответил Хепри. – Но ее небесный престол полностью ею заслужен. Она сожалеет только об одном, что разлучена с мужем…
– А кто-то из вас, помнится, говорил мне, что любящие здесь не разлучаются, - заметила Фрэн. – Вы солгали, значит?
– Нет, - ответил Хепри. – Это была почти вся правда, матушка. Ка-Нейт может нисходить к Неб-Амону, и она часто навещает его. Но соединиться насовсем, как мы с моей женой, они пока не могут, и из-за этого святая госпожа даже отказалась подниматься выше.
– Настоящий любовный роман, прямо как на земле, - сказала Фрэн со смешком.
– У нас есть все вещи, которые есть на земле, - серьезно сказал Хепри, проигнорировав эту иронию. – И тысячи вещей, которых на земле нет.
Фрэн мягко выплыла из сна. Алджернон отвел руку, которой хотел коснуться ее плеча. Фрэн села, чувствуя себя до странности легко и блаженно.
– Что?
– Покорми ребенка, он зовет, - сказал муж. Ее безмятежная улыбка рассердила его. – Да что с тобой такое?
Он так и не простил ей беспокойства Гэри и его ночных слез. Хорошо, хоть это повторялось не каждую ночь; но плыть им оставалось еще два дня.
– Со мной все хорошо, - ответила Фрэн, вставая с койки. – И с ним все хорошо, очень хорошо…
Она поцеловала хнычущего сына. А Гэри успокоился, едва мать взяла его на руки, точно что-то от ее умиротворенности передалось ему. Фрэн села на койку, освобождая грудь из ворота ночной сорочки; Гэри тут же жадно припал к соску.
– Все только так, как должно быть, Элджи, - с улыбкой сказала молодая женщина. – Ничего не может быть иначе. Пойми это.
– Не понимаю, - ответил муж.
– Ты просто пока не понял, что ты это понимаешь, - сказала Фрэн.
***
Проблемы кончились тотчас, когда Бернсы высадились на берег. Гэри успокоился и задремал от жары на руках матери – Фрэн старалась прикрыть его от солнца, но не было похоже, что малышу грозит перегреться. Сын чем дальше, тем больше напоминал Фрэн ее саму – как будто что-то напоминало Гэри, что он отсюда родом…
“Отсюда родом?..”
Фрэн приостановилась прямо посреди улицы, когда ей пришла в голову такая мысль. Сразу вспомнились ее странные вкусовые пристрастия во время беременности, гнетущие предчувствия перед тем, как она забеременела… родимые пятна на теле мальчика…
– Фрэнни?
Молодая женщина раздраженно фыркнула, услышав обращение мужа. Он словно бы кончил на нее сердиться, когда Гэри кончил волноваться; впрочем, сейчас Фрэн не тревожило ни то, ни другое. Она знала, что Алджернон всегда будет с ней рядом, как бы она себя ни вела; а уж мальчишка и подавно.