Фатальная ошибка

Катценбах Джон

Скотт и Эшли улыбнулись.

— Кэтрин, — сказала Эшли, — я думаю, из тебя получился бы отличный киллер.

— Спасибо за комплимент, дорогая, — польщенно отозвалась Кэтрин.

Скотт поднялся из-за стола.

— Итак, вы точно помните, кто и что должен делать? — спросил он.

Обе кивнули.

— Не слишком ли сложно? — выразила сомнение Кэтрин.

— Лучше пусть будет сложно, но не впустую. Ведь не исключено, что он наблюдает за нами и кинется в погоню. И кто знает, что ему придет в голову? Один раз он уже чуть не скинул вас с обрыва.

— Если только это был действительно он, — заметила Эшли. — Мы не разглядели толком ни водителя, ни машину. Я не вижу смысла

в его действиях. Зачем пытаться убить нас, а спустя полчаса, стоя в гостиной, кричать, что он любит меня?

Скотт лишь пожал плечами. Он тоже не видел в этом смысла.

— Как бы то ни было, если он следит за нами, то пускай поломает голову.

Собрав все сумки и чемоданы, он отнес их к входной двери. Кэтрин выключила весь свет в доме. Оставив женщин в коридоре, Скотт вышел во двор. Окинув взглядом темные силуэты деревьев, он вспомнил, как во Вьетнаме, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Эшли, он осматривал в полевой бинокль джунгли и ощущал сырой затхлый запах мешков с песком, на которых лежал. За спиной у него была молчащая гаубичная батарея, а впереди густой подлесок и деревья, оплетенные лианами, и он гадал, наблюдают за ними оттуда или нет.

Он тихо прошмыгнул к своему «порше», завел двигатель и поднял капот. Оставив двигатель включенным, он быстро перешел к маленькому полноприводному хетчбэку Кэтрин и завел его двигатель тоже. После этого, открыв правые передние дверцы обоих автомобилей, он до упора опустил пассажирские сиденья.

Взяв багаж, он положил чемодан Кэтрин в свою машину, чемодан Эшли — в Кэтрину, закрыл багажники, а все четыре дверцы автомобилей оставил открытыми. Быстро вернувшись к дому, он спросил:

— Готовы?

Обе женщины кивнули.

— Тогда пошли. Только быстро.

Все трое двинулись вперед сплошной темной массой. Эшли проскользнула на пассажирское сиденье «порше», Кэтрин — за руль своей машины. Девушка сразу же нырнула вниз, чтобы ее не было видно. Волосы она спрятала под темную шерстяную матросскую шапочку.

Скотт обежал оба автомобиля, захлопывая дверцы, и, вскочив на свое сиденье, поднял большие пальцы, что служило для Кэтрин сигналом к старту. Ее машина с визгом сорвалась с места, гравий полетел из-под колес. Скотт двинулся следом буквально в нескольких дюймах позади. Так, тандемом, они выскочили на шоссе.

Скотт пристально следил за дорогой, высматривая, не появятся ли фары преследующего их автомобиля, но на извилистой дороге видимость была ограничена. «Да и вообще, — подумал он, — при полной луне, как сейчас, преследовать кого-либо удобнее с выключенными фарами».

Эшли сидела скрючившись, Скотт старался не отставать от Кэтрин, которая направлялась к известному ей месту перед самым выездом на федеральную трассу. Это был придорожный банк с небольшой автостоянкой позади него. Увидев въезд, женщина в самую последнюю секунду включила аварийную мигалку и резко крутанула руль. Колеса взвизгнули, и она, проскочив между створками ворот, проехала прямо в дальний, неосвещенный конец автостоянки. На хвосте у себя она слышала рычание «порше». Остановившись, она перевела дыхание.

Скотт затормозил рядом с ней, выскочил из машины и, подбежав к углу здания, выглянул на шоссе.

Мимо банка проехал автомобиль, за ним другой. Водителей Скотт не успел рассмотреть. Обе машины, не тормозя и не сворачивая на федеральную трассу, продолжали свой путь. Скотт выждал примерно минуту, пока не проехал еще один автомобиль, и вернулся к женщинам.

— Все в порядке, его не видно, — сказал он. — Пересаживаемся.

Эшли молча выскользнула из «порше» и, сев на пассажирское сиденье хетчбэка, завернулась в старый плед. Кэтрин кивнула

и, нажав на стартер, выехала на федеральную трассу и направилась к югу.

Скотт тоже выехал на дорогу, но, вместо того чтобы поехать на юг следом за Кэтрин в сторону дома, остановился на обочине и терпеливо смотрел, как хвостовые огни их машины тают в темноте. Он хотел проверить, не бросится ли кто-нибудь за женщинами в погоню, но подозрительных машин тоже не было видно. Досчитав до тридцати, он внезапно до отказа нажал на стартер и, развив скорость почти в девяносто миль, выскочил, скрежеща покрышками, на въезд на полосу, ведущую в северном направлении. Впереди он увидел выезжавший с правой боковой дороги грузовой трейлер, грозивший перегородить ему путь. Однако, вместо того чтобы притормозить, он нажал на газ и проскочил под носом у трейлера. Ночную тишину взорвал протестующий гудок, водитель в раздражении стал сигналить фарами. Скотт, не обращая на него внимания, помчался дальше, высматривая запрещенный разворот, предназначенный только для служебного пользования. Он надеялся, что на развороте не дежурит патрульная машина. Увидев знак, он ударил по тормозам и одновременно выключил все фары.

Меняя курс с севера на юг, «порше» запрыгал на ухабистой грунтовке и разок шаркнул по земле днищем. Бросив взгляд на трассу, Скотт убедился, что она свободна, и, выехав на нее, снова включил фары. Впереди мелькнула пара красных хвостовых огней проехавшего автомобиля.

«Давай за ними!» — велел он себе.

Он считал, что ему потребуется не больше десяти минут, чтобы догнать Кэтрин и Эшли и потом сопровождать их в течение остального пути.

«Если понадобится, у меня найдутся и другие хитрости», — подумал Скотт, плотно сжав губы. Слушая гудение работавшего на полную мощность двигателя, он впервые в этот вечер почувствовал, что владеет ситуацией. Однако мыслил он трезво и понимал, что такое ощущение продлится недолго.

После бурных ночных событий необходимо было выспаться, и они собрались за столом лишь во второй половине дня. Эшли, узнав о гибели Потеряшки, разразилась рыданиями и еще долго плакала в постели, прежде чем погрузиться в глубокий, но тяжелый сон, в котором ей чудились темные образы смерти. Она несколько раз вскрикивала, и Салли или Хоуп подбегала к ее дверям, словно Эшли была еще маленькой девочкой.

У Скотта были неотложные дела в колледже. Ему удалось подремать часа полтора в своем кабинете в кресле, но все равно он чувствовал, что день пошел кувырком. Умывшись в мужском туалете, он несколько секунд разглядывал себя в зеркале. «Историки, — думал он, — исследуют поведение человека в чрезвычайных обстоятельствах. Они рассматривают множество примеров человеческой храбрости, трусости, предусмотрительных мудрых поступков и поражений. Все это психология эмоций, проявляющихся на арене активной борьбы». Скотт был собой недоволен: как можно всю сознательную жизнь изучать деяния других людей, а самому так и не научиться правильно действовать?

История с Майклом О’Коннелом была определенной вехой в его собственной жизни, и то, как он проявит себя в ближайшие дни, покажет, кто он такой на самом деле.

Салли злилась на себя и на весь мир.

Казалось, все, что они ни предпринимали, было напрасно. Они пытались вести себя разумно и цивилизованно. Пытались применить силу. Пытались откупиться, действовать запугиванием и обманом и, наконец, убежать от опасности. И в результате ничего не добились. Вся их жизнь пошла кувырком, их карьере угрожал крах, а личной жизни — вторжение посторонних; они были брошены в какой-то иной, непривычный для них мир.