Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
— Кровную деньгу пропиваешь, скотина?
Потащил на квартиру, заночевал, на другой день перевез в Амстердам. Разыскал знакомого капитана-голландца Корнелия Крюйса.
— Устрой братца к знающему шкиперу, но так, чтобы и палкой учил.
— Добро, Федор Матфей, — смешно выговаривал Крюйс.
Провожая Андрея, Апраксин предупредил:
— Дурень, вернешься, государь с тебя три шкуры спустит за безмозглость, в солдаты разжалует. Чем хуже ты Ульки Сенявина, Федьки Салтыкова? Держись их…
— Каково у тебя с иноземцами? — поинтересовался Головин.
— Нанялось по контракту три штюрмана да боцман, дюжина матроз, плотники да лекарь. Отыскался славный капитан Крюйс Корнелий, но деньгу ломит.
— И то ладно, присмотри судно да отправляй до Нарвы или Ревеля. А капитана ко мне приведи.
Вскоре нанятых иноземцев увозил из Голландии бриг «Гувернер фон Нарва».
Глубокой осенью дело с вербовкой пошло бойчее. Многие суда становились на зиму на прикол. Кроме найма моряков, немало заботили закупка и отправка разных инструментов, парусины, пушечных припасов, компасов, якорей, блоков для такелажа…
В первое зимнее воскресенье Петр по приглашению высших персон Амстердама наблюдал со свитой за казнью двух убийц, «помещаясь на трибуне городской ратуши». Площадь была полна народу, на трибунах, когда рубили головы у преступников, раздавался беззаботный смех дам, Петр, казалось, равнодушно взирал на происходящее. Лефорт натянуто улыбался, Апраксин наклонил голову к Головину:
— У нас-то бабы рыдают, а здешние хохочут…
Однако за место на смотровой трибуне пришлось платить, о чем упомянула «Расходная книга» посольства: «Взято ко второму великому полномочному послу на сдачу того дома, из которого смотрели казни, которая была у ратуши винным людям, хозяину в почесть 10 ефимков…»
Незаметно зима вступила в свои права, лед сковал реки и каналы, но гавани лишь кое-где в заводях покрылись тонким льдом.
— Гляди-ка, — удивлялись послы, — речки-то во льду, а голландцы на парусах резвятся.
По воскресеньям каналы и речки оживали. Десятки парусных буеров [34] на полозьях скользили по льду. Петр сразу потянулся к парусам. Когда задувал ветер, ходил на буере и в будни. Если штилело, привязывал к теплым сапогам коньки. Компанию составляли те, кто помоложе из волонтеров: Скляев, Меншиков, Кикин… Но забавы на льду пришлось прервать. Король Вильгельм прислал за царем корабли под флагом вице-адмирала Митчеля. Петр наконец-то отправился в Англию, куда давно стремился. Там строили корабли по науке, а перед учеными царь преклонялся.
34
Буер — род саней с парусом для катания по льду.
В Нидерландах послы безуспешно продолжали переговоры о союзе против Османской империи.
— Не желают голландцы с нами в дружбе быть супротив турок, — удрученно сетовал Головин, — вишь ты, у них торговля в Средиземном море многую прибыль дает. Да и неохочи они за христианскую веру с турками биться.
Апраксин прислушивался к словам умудренного дипломата и генерал-комиссара флота, многе для него открывалось заново.
— Вишь, Федор, ты покуда пребывал в Двинском крае, государь почал воевать у турок проход к морю. Ты про то ведаешь. Однако нам-то одним несподручно с султаном тягаться. А прежние союзники наши, кесарь, да Август, да Венеция, клонятся за спиной к миру с турками. Потому государь порешил флот наш Азовский крепить. Как у тебя с флотскими людьми-то?
— Стараюсь, Федор Лексеич, под сотню уже нанял, деньгу им платить надобно кормовую, дабы не разбежались.
— Заплатим ближе к весне. Каков Крюйс-то?
— Без него как без рук. Все он ведает. Экипажмейстером состоит при здешнем адмиралтействе. Всех шкиперов, штюрманов, боцманов наперечет знает.
— На своем до сих пор стоит?
— Так. Кичлив малость, горяч, но зело способен и моряк бывалый, вице-адмирала похочет. Еще своего дружка прочит, капитана Реза. Того шаутбенахтом пожаловать просит.
Головин вздохнул. Месяц назад он встречался с Крюйсом, голландский капитан пришелся ему по нраву.
— Отпишу государю, непотребно его упускать.
Апраксин нередко коротал время с Крюйсом. Тот на ломаном русском языке рассказывал ему о своем прошлом.
Сам родом из Норвегии, начал плавать юнгой, побывал в Индии, Средиземном море, Америке, Африке. Многое повидал.
— Каким-то магнитом тянет меня в Россию, — признался Крюйс…
Наступила весна, и царь затребовал Головина в Лондон, прислал за ним яхту в Роттердам.
— Отъезжаю к государю нынче, там и упрошу принять в службу и Крюйса, и Реза.
Пока Головин заканчивал с англичанами торговый договор, в Амстердаме готовили к отправке в Россию нанятых в Голландии моряков и закупленные припасы. Определилась наконец-то судьба Крюйса и его товарища Яна Реза. Обоих зачислили на русскую службу. Усердие по найму «всяких чинов и людей к черноморскому флоту» отметил и «Статейный список» Посольского приказа. «И живучи в тех числах, в его, великого государя, службу многим своим прилежным радением и трудами приговорили и наняли на черноморской воинской флот к генералу и адмиралу, вице-адмирала Корнелия Крюйса, шаутбенахта Яна фон Реза, капитанов, командоров, порутчиков, шкиперов, штюрманов, боцманов, огнестрельных мастеров, бомбардиров, подкопщиков и инженеров и к строению и деланию кораблей корабельных мастеров, плотников, рещиков, кузнецов, конопатчиков, блок-макаров, парусных мастеров, слюзных и каменных, и мостовых и компасных мастеров, и живописцев и маляров и чесовников, и матрозов с тысячу человек».
Отправляли первую партию с «тысячу человек» на шести кораблях в Нарву и Архангельск. Путь дальний, время было дорого, два корабля ушли раньше, не дождавшись возвращения царя из Англии.
Петр вернулся из Лондона на пасхальной неделе в хорошем настроении и сразу объявил Апраксину:
— Насмотрелся я в Лондоне на истых корабельщиков. По науке там корабли строят, геометрию на листах вычерчивают, меру определяют каждому члену судна.
Петр развернул один из чертежей, вычерченных собственноручно:
— Гляди, какая краса на сих чертежах, будто по азбуке читаешь строение корабля. — Отложив лист, заговорил совсем о другом: — Нынче тебе в путь сбираться, поезжай домой. Я отписал Протасьеву, штоб мастеровых голландцев от стапелей отстранить. Датским мастерам поручить наши корабли строить, покуда не приедут из Англии корабелы. Ты же следуй в Воронеж, присмотри за сим. Голландцы мастерят по-своему, а нам надобно как лучше. Уразумел?
— Покуда так, государь…
— В который раз тебе говорено, здесь я урядник Петр Михайлов. Да помни, на Воронеже присмотри за порядком. Протасьев много жалится, ежели загвоздка какая, решай сам. Ты в этих делах поднаторел. Я-то, пожалуй, не скоро буду. Отсюда до кесаря, потом на Венецию подамся. Галерное дело там спорится, сказывают, а нам сейчас оно в Азове сподручно…