Феминиум (сборник)
Шрифт:
– У меня родился мальчик! Разве это не кара? Снова мальчик!
– Вы подарили этому миру новую жизнь, госпожа. Чудо рождения…
– Мне не нужен мальчик! Пойми ты! Мне нужна наследница, продолжательница рода, девочка, дочь. – Слезы быстрыми росчерками скользнули по щекам. – Понимаешь?
– Да, госпожа.
– Сенги, разве это много? Скажи! Почему твои святые отказывают мне в такой малости? Почему?
– Я не знаю, госпожа.
Она оттолкнула его и, зябко спрятав руки в рукава, забилась
– Мне казалось, что если ты был учеником жреца, то… С чего я взяла, что ты можешь ответить на мои вопросы?
– Простите, госпожа. Я не умею говорить красиво. Мне бы так хотелось утешить вас.
– Тебе? – Она засмеялась, зло, коротко. – Ты задумываешься о смысле слов, которые произносишь?
– Я опять сказал что-то не то, госпожа?
– Избранник утешает только на ложе, да будет тебе известно.
Он растеряно глянул на нее, небо с болезненной, мертвой звездой в глубине распахнулось на миг перед ней, обожгло.
– Простите, госпожа. Я только хотел поговорить.
– Поговорить, – горько скривила она дрожащие губы, замолчала, уставясь в колкий отблеск, радужно бивший в глаза.
Солнце растворилось в кровавом зареве. Померкли тени. Сумрак задернул комнату пеплом.
– Хорошо, давай поговорим просто, без всяких… ну, на равных. Сможешь?
– Госпожа…
– Сейчас для тебя я просто Тин. Поговорим?
– Да… Тин, – он странно смотрел на нее.
– Хорошо. Мне всегда было интересно, почему ты не сбежал отсюда?
Он вздрогнул.
– Я поклялся, гос… Тин.
– Да брось. Не надо прятаться за слова. Я же вижу, что тебя просто мутит от замков Оанды.
– Я не могу получить свободу ценой горя других людей.
– Да плевать на все! Что тебе другие? Не понимаю.
– Вы бы хотели, чтобы разрушили ваш дом?
– Мой дом? Никогда. Я бы лично перерезала глотку каждому, кто осмелился бы только задумать это.
– Я тоже пытаюсь сохранить свой дом, Тин.
– Дом? – Она недоуменно нахмурилась. – Ты говоришь об Убежище?
– Да.
– Это разные вещи. Убежища часто разрушают. Почему тебя это волнует?
– Это все, что у меня есть.
– С десяток келий да кучка скопцов, невелико достояние.
– Большего мне не надо.
– А хочешь, я помогу тебе? Дам денег, расскажу как добраться до ближайшего Убежища. Какая тебе разница, где стать жрецом? Никто не узнает.
– И это говорите вы?
Она вдруг засмотрелась на его изменившееся, горящее лихорадочным внутренним светом лицо. Теперь я ее понимаю. Как бабочка к огню. Разве можно устоять?
– Хочешь?
– Вы искушаете…
– Нет, клянусь святыми, если ты согласишься, я помогу.
– Я…
– Да соглашайся же!
– Не могу.
– Ты мне не веришь? В этом все дело?
– Нет,
– Слова, – она передернула плечами, словно сбрасывая мерзкую букашку. – Ты просто боишься что-нибудь сделать, вот и все.
– Я боюсь не за себя.
– Да что ты все о других и о других! О себе подумай. Когда ты ей надоешь, ты уже никому не будешь нужен, даже своим жрецам. Эти праведники тебя даже на порог не пустят.
– Двери Убежища открыты для всех.
– Но не для избранников.
– Вы что-то путаете, – он встревоженно поднял на нее взгляд.
– Ты не знаешь? Не могу поверить, – она удивленно вздернула бровь. – Жреческие уставы нужно было до конца читать. Есть там особый пунктик про избранников. Могу даже процитировать: «…и бивать избранника камнями, и гнать нещадно от стен Убежища, дабы не поганила святой земли даже тень его».
– Это правда?
– Твой наставник не предупредил об этом, когда благословил на… – она чуть запнулась, – служение светлейшей?
Он покачал головой.
– Вот видишь. Никому нет дела до тебя. Подумай о себе. Тут недалеко есть Убежище. Скажешь, что был прислужником.
– Я не знал, святые, я не знал.
– Ну же, – встряхнула его за плечи, – сделай как я говорю.
Он поднял на нее полные слез глаза.
– Нет.
– Какой ты упрямый! Клянусь святыми, я помогу. Ты должен сделать это. Слышишь? Должен!
– Нет.
– Вот заладил! – она стукнула по подлокотнику кулачком. – Я же хочу как лучше.
– Нет, госпожа, это не так.
– Ты о чем?
– Вы хотите досадить госпоже Лакл. Но она не виновата в том, что у вас родился мальчик.
– Да как ты смеешь? – Она ударила его по лицу, яростно, неожиданно для себя. Изумленно уставилась на ладонь: «Святые, до чего я скатилась?»
– Простите, госпожа.
– Ты слишком многое себе позволяешь, избранник.
– Простите, госпожа.
– Хватит просить у меня прощения!
Он посмотрел ей в лицо и опустил голову. Черный шелк почти растворился в сумраке, лишь золото волос, угасшее, призрачное, казалось, излучало свет.
– Это у тебя мне нужно просить прощения, – тихо сказала она.
– Нет, госпожа, не вините себя, это ваше горе. Это оно заставляет вас так говорить.
– Если бы только это, – она усмехнулась. – Знаешь, впервые в жизни я ей позавидовала. Ее простому взгляду на жизнь, ее умению все перестраивать на свой лад, добиваться всего, чего она хочет. И ее избраннику, наконец. Глупо. В чужих руках и золото ярче.
– Тебе стоит только попросить. – Лакл сияющим силуэтом стояла в дверях.
– Ла? Я не слышала… Ты давно тут стоишь?