Феномен
Шрифт:
– Значит Польша?
– Да, это политический удар будет, довольно громкое дело.
– В Генштабе знают?
– Нет, скажу импровизация. Будем на связи, как пересеку границу и пойду на Варшаву, сообщи в Генштаб, пусть с волну в газетах поднимут. Я буду фотоплёнку по нашим действиям самолётом в Минск отправлять, а вы уже в Москву чтобы в газетах печатались. Рейд громким будет.
– Да они и сами узнают, как немцы вопить начнут. Может с новым планом связного отправить в Москву?
– А вот это не стоит делать. От случайности зависеть не хочу, собьют его, попадут документы в руки противника. Оно нам надо?
– Оно нам не надо.
– Тогда доработаем план. У меня есть желание использовать единственную у нас бригаду ВДВ, что мы сформировали, транспортники у нас есть. Пусть готовы будут, в полной боевой.
Дальше мы обговорили подробности, внесли десантуру в план, и всё на этом.
– Ну всё, пожелай удачи, и прощаемся.
На этом мы и простились. Машина ждала снаружи, как и охрана, и мы двинули в путь, нужно проехать сорок километров к месту сосредоточения корпуса. После этого утром и двинем. А план простой, двинуть через Барановичи на Кобрин и Брест, пройти через реку на ту сторону, пошуметь в двух городах,
Я работал в дороге, в штабном автобусе, сюда прямо на ходу стекалась вся информация, поэтому я вполне активно реагировал на разные ситуации. Да и авиацию использовал пока это было возможно. Работал я в штабе корпуса, мне подавали то что могло заинтересовать, и я отдавал приказы, реагируя на изменение обстановки. В этой операции командую я, отдавая приказы уже комкору. Тот ещё не имел такого опыта, как раз и набирался со своим штабом. Так что добили что уцелело и шли дальше. А разбили силы блокирования, тут пехотная дивизия была, с танковым батальоном, причём на наших танках, но с крестим, и усилены также артиллерией. Двенадцать часов, и дивизии не стало. Всё, дорога открыта, так и двинули дальше, а одна из стрелковых дивизий, что шла следом, подчистит то что осталось, окружив места боёв и выискивая уцелевших фрицев, после чего вернётся обратно на нашу территорию. Ночёвка прошла спокойно, утром проскочили Барановичи, немцев не было, ушли, знали, что мы приближаемся. А мы нагнали. По пути отхода, на двух разных дорогах, было две наших маневренных группы, что встали в засаде. Много техники и солдат набили. Да и перехватили польский карательный батальон, он тут действовал. За ним охотились с азартом, как опознали, каратели, пока полностью не уничтожили. Парни его к реке прижали и там добили, расстреливая плавающие головы в воде. В этой операции участвовали одна манёвренная группа и два батальона мотострелковой бригады и национальный стрелковый батальон. Сил более чем достаточно. Причём, пока поляков били, корпус вышел на засаду французов, те нас ждали, окопались, готовились. Даже мины перед окопами установили, воздушной наблюдатель на «У-2» видел, что там копались фигурки. Пока артиллеристы наши разворачивали орудия, и корректировщики давали первые цели, удобное место французы заняли, похоже весь полк у них тут, моторизованный, мой танковый полк с одной мотострелковой бригадой, это вторая, их всего две в корпусе, обошли и ударили избиваемых артиллеристами французов с тыла. Там же смяли и пушки лягушатников, у них тоже были четыре полевых батарей лёгких гаубиц. А орудия-то британские. Их грузовики могут буксировать, технику вот загрузили и включили в наш состав.
Пока сапёры разминировали, а мы обедали, прилетали два транспортных самолёта, забрали раненых и убитых. Не так и много их у нас было, бой шёл в одни ворота, основные потери при зачистке окопов шли. Стоит помянуть о позиции французов, она действительно неплоха, слева речка, а справа болотце и заливной луг, дальше лес, чтобы обойти нужно лес огибать, километров двадцать. А обойти не получится, там новое болото. Я поступил проще, перекинул понтонный мост через речку, он тут не длинный, французы этого не видели, перегнав части на другой берег, те обошли эсэсовцев, их другой лес с той стороны скрывал, и новый мост у них за спинами. Так что увидеть противника с тыла те не ожидали никак. Пленных не было. Эти гады наших парней убили, вот и мы их. Зачистку тщательную провели чтобы выживших не сталось. Сапёры сняли мины, засыпали окопы и корпус двинул дальше. К вечеру подходя к Кобрину. А в штаб армии ушёл сигнал, завтра на рассвете сбросить воздушный десант, в три приёма, всю бригаду на Седльце. Не думаю, что у десантников будут проблемы. Немцы немало охранных частей из Польши под Минск кидало, один полк из Варшавы был, так что силы охраны тыла ослаблены, а город, и станцию, нужно захватить, и освободить лагерь с военнопленными. Там довольно крупный лагерь, где содержат командиров Красной Армии. С десантниками рота НКВД будет высажена, на них работа с освобождёнными. Ну и дожидаться нашего прихода, держа оборону. Приказ ушёл, его подтвердили, будут исполнять, а у нас Кобрин впереди, и нас там ждали, как мне разведка сообщила. Дома в крепости по-быстрому превращали. За счёт обороны города решили приостановить мой корпус, и даже если не разбить серьёзно потрепать и обескровить.
Я даже ощутил исходящие от города эмоции облегчения и злости. Облегчение, что мои части обтекая город по бокам уходят дальше к Бресту и злость, что мы это делаем, не заглянув к ним на огонёк. Кобрин уже остался за спиной, блокирующие группы, что позволили нам обойти город и идти дальше, тоже снялись, и последовали за нами, когда наступило время ужина. Сигнал пришёл, повара сообщили, что всё готово, так что корпус встал. Это позволило пройти ко мне в штабной автобус шифровальщику. Взяв протянутый лист сообщения, я стал всё больше хмурясь читать сообщение. После чего сообщил Сумину, комкор присутствовал тут же, как и часть штабных командиров:
– Истерички из Генштаба. Немцы сегодня двинули. Были у них резервы, но они их не трогали, видимо Гитлер запретил. Ударили из-под Гомеля и Белой Церкви. Идут по сходящимся курсам.
– Хотят захлопнуть киевский выступ с войсками Юго-Западного фронта, - понятливо кивнул комкор.
– Вполне ожидаемо. Вы про это ещё две недели назад говорили.
– Да, и свои мысли отправили в Генштаб. Насколько мне известно, их приняли к сведенью, и действительно усилили оборону в тех местах, вторая линия окопов, резервы. Только всего этого мало было, не хватило. Приказ из Генштаба, ударить немцам с тыла и остановить наступление с севера.
– Что делать будем?
– Где мы, а где Гомель? Всяко не успеем, только истеричкам это не важно, главное зад прикрыть, а вину можно свалить на меня. Мол, не успел, и развал Юго-Западного фронта только вина командарма Сергеева. Ату его… Авдеев!
– окликнул я старшего по связи в корпусе, и как майор заглянул в дверной проём, велел.
– Пиши сообщение в Генштаб. «Выполнить приказ не могу, нахожусь у границы с Польшей, перехожу границу для удара по гарнизонам польских городов. В Минске нет достаточных подвижных сил для этого удара. Крайне рекомендую отвести войска Юго-Западного войска в тыл и избежать окружения, которое готовит противник. Счёт идёт на часы. Генерал Сергеев». Второе сообщение, в штаб моей армии. «Генералу Васильеву. Приказываю игнорировать приказы из Генштаба до особого распоряжения. Войскам минскую зону не покидать. Командарм Сергеев». Послание Генштабу зашифровать стандартным кодом, послание в штаб минской обороны - особым. Выполнять.
– Не простят, - сказал Сумин.
– Ну конечно не простят, - хмыкнул я.
– Я не удивлюсь, что Юго-Западному фронту дадут сгинуть в котле, чтобы меня утопить. Мне уже неоднократно намекали, что у меня, выскочки, появилось множество влиятельных недоброжелателей. Особенно маршал Кулик. Та статья, где я довольно грубо высказался о его военных умениях, ударила по нему, и тот пышет местью. Да и другие генералы и маршалы не блещут, и какой-то бывший старший лейтенант, ставший вдруг генералом, для них как серпом по яйцам. Если бы у меня были поражения, я тоже отступал под ударом немцев, то есть, не отличался от них, проблем бы не было, но с каждой победой моих частей народ что ещё больше меня славит, а это генералы ненавидят. Зависть. Не все, но таких большинство. Василевский, что был у нас не так давно, нейтрал в этом противостоянии, он прямо сказал. Меня будут подставлять, советовал быть поосторожнее. Меня считают любимчиком товарищи Сталина, что конечно же не так. Когда товарищ Сталин генерала мне давал, то я поставил условие, и мы пришли к соглашению. Когда мы победим, а в победе я не сомневаюсь, то в первый же день капитуляции Германии, получаю отставку. Я прохожу службу пока идёт война, как она закончится, оставаться в армии я не желаю. Об этом мало кто знает, мы не распространялись о соглашении, но это факт. Что по удару лично по мне, то прежде чем ударить, нужно опустить мой авторитет в его глазах, и сейчас Главнокомандующему нашепчивают какой я плохой генерал, не выполняю приказы. Да всё что в голову взбредёт, и при любой ошибке, ударят. Я пока не знаю как, но они это сделают. Развал Юго-Западного фронта, готов даже поспорить, что если ему и отдадут приказ на отход, то он опоздает, и войска окажутся в котле, неплохое средство для удара по мне. Поэтому пойду я к соседям или нет, значения не имеет. А вот как мы проведём наш рейд по Польше, как раз имеет большое значение. Победителей у нас не судят.
В это время нам сервировали стол официантки в белых передниках, а у штаба корпуса была столовая и её взяли с собой. Я имею в виду персонал, так что несколько бойцов из взвода обслуживания поставили стол у автобуса, лавки, девушки накрыли скатертью и сервировали стол. Поэтому помимо десятка командиров и других таких слушателей хватало. Я же не обращал на это внимания, да и даже хорошо, чем больше услышат мои выводы и те разойдутся, тем лучше. Мы устроились за столом, командиры штаба, что так же с нами заняли лавки, слушали внимательно, вот один майор из оперативного отдела и не выдержал:
– Товарищ командарм, но это же… предательство? Дать уничтожить свои войска ради мести другому командующему?
– О, человеческая подлость не знает конца. Возможно я преувеличиваю, увидим, что будет. Только я как-то не сомневаюсь в своих выводах.
Через полчаса, когда мы уже поели, радисты сообщили, что сообщения ушли, подтверждение приёма обоих получены. Да, у нас вполне устойчивая связь как с Минском, так и с Москвой. Банально использовали как ретранслятор минский радиоузел. Мы же поев двинули дальше и уже ночью вышли к Бресту. Всего две засады, чтобы нас притормозить, одну снесли маневренные группы, что шли впереди, вторую уже передовые части корпуса. Примечательно, что в этой засаде были два зенитных орудия «ахт-ахт», и мы потеряли две «тридцатьчетвёрки» безвозвратно. Ещё одну обещали вскоре вернуть в строй. Ещё две наши группы шли по флангам. А серьёзная оборона у города. Мы биться в неё как бараны не стали, банально обошли, выставив заслон, и пока артиллеристы устраивали дуэль между собой и выбивали солдат в обороне города, ночью, при свете фар и осветительных ракет понтонное подразделение начало возводить мост в удобном месте. Берег с той стороны уже занят, у нас две роты плавающих танков, перебрались с бойцами в качестве десанта, и разбежавшись заняли оборону. Там же и корректировщики. У меня в корпусе два отдельных батальона тяжёлых миномётов. Это полковые орудия, по три роты в батальоне. В планах их развернуть в будущем в бригады, но пока такие подразделения. Опыт получают, недавно сформированы и это их первый поход и первые бои. Один батальон у Бреста, ведёт бой, там уже выбили немецкую артиллерию, у нас тупо стволов больше. Оба батальона «Т-28», их трёхдюймовки, участвовали в обстреле пригорода и обороны города, да и станции. Станцию разносили два дивизиона пушек «УСВ». Там был развёрнут штаб артиллеристов, они и работали по целям, командуя. Второй батальон тяжёлых миномётов тут у моста развернул позиции и готовится открыть огонь в случае надобности. А в Польше нас не ждали, наш рывок стал полной неожиданностью. Саму Польшу немцы называли Генерал-Губернаторство, и считали своей вторничной, куда может ступить грязная нога советского гражданина только в качестве раба или военнопленного. Ступор их длился недолго, но в том и загвоздка, они кидали к Минску всё что было под рукой, включая националистические батальоны и охранные полки, резервы не трогали особо, небольшие силы выделили и всё, сейчас они котёл вокруг Киева и организуют. Некому нас остановить было по сути. Мелкие части мы сносили, гарнизоны тоже. Станция Бреста меня не интересовала, обстреляли, вызвав обширные пожары и ладно. Вот так корпус перешёл на другую сторону по двум наплавным мостам, почти пол ночи переходили, и двигались дальше по трём дорогам, основой трассе и двум второстепенным. Поэтому, когда бригада десантировалась, транспортники над нами пролетели, мы были уже в тридцати километрах от города.