Феодора
Шрифт:
Наконец сквозь клубы дыма Феодора разглядела отступающий отряд комитатов. Первые ряды двигались, соблюдая строй, хотя солдаты также все время оглядывались назад. Когда колонна подошла ближе, стало видно, что в ее хвосте происходят столкновения. Вот в поле зрения появились задние ряды, и императрица увидела, как командиры изо всех сил пытаются сохранить строй и не дать солдатам сбиться в толпу. В последних шеренгах воины держали позади себя щиты, сомкнув их и прикрываясь от града летящих следом камней, которые с грохотом отскакивали от доспехов, а временами с глухим шлепком попадали в незащищенные части тела. Мечи воинов были обнажены, и многие из них — окровавлены, доспехи помяты. Некоторые прихрамывали или передвигались с помощью товарищей. Колонну преследовала орущая и торжествующая толпа, мечущая камни, выкрикивающая оскорбления и насмешки, но держащаяся при этом подальше от острых мечей.
В последней шеренге шел и сам Велизарий.
При виде дворцовых стен толпа мятежников приостановилась, а затем с еще более грозным ревом начала заполнять улицу, примыкающую к главным воротам.
Велизарий был последним, кто вошел в огромные бронзовые ворота дворца, и они захлопнулись за его спиной.
Пока Мунд отводил оба отряда в лагерь, Велизарий докладывал Юстиниану и Феодоре, ожидавшим его в кабинете императора.
— Мы спасли священнослужителей и большую часть священных реликвий, — сказал воин. — Не успели мы развернуться, как толпа бросилась на них, словно волки на овец. Герулы понесли серьезные потери — думаю, более ста человек, — пытаясь отбить священников у окружившего их сброда. Варвары пришли от этих потерь в бешенство. Я не знаю еще точно, сколько погибло моих солдат, когда мы прикрывали отступление, однако те, кто падал, — все мертвы, поскольку толпа не щадила никого. Полагаю, погибло более полусотни, так что всего мы потеряли около полутора сотен.
Он мог бы прибавить, что эти жизни принесены в жертву из-за нелепого приказа. С самого начала он не верил в пустые надежды Юстиниана усмирить толпу при помощи священных реликвий и святых отцов и не мог согласиться с полученным повелением ограничиться только обороной, которое лишило его воинов преимущества и сделало их уязвимыми для гораздо более многочисленного противника.
— Вызволив священников, я приказал отступить, — продолжал Велизарий. — Было ясно, что оставаться на улицах равносильно смерти. Они все охвачены пожарами. горящие стены постоянно рушатся. Несколько моих людей были убиты рухнувшей кладкой. А те дома, что не горят, толпа использует для атак, занимая крыши, нависающие над улицей. Не имея луков и при такой малой численности вовсе не просто выбить их оттуда.
— Так я и думал! — Юстиниан в отчаянии всплеснул руками. — Хорошо еще, что вам вообще удалось вернуться!
Казалось, он так и не смог понять, что именно его указания привели к столь трагическим последствиям.
Феодора взглянула на Велизария.
— И чем, по-твоему, это может нам грозить?
— Чернь поверила в нашу уязвимость. Они ликуют, ощущение победы окрыляет их и делает куда более опасными.
— Какую часть города вы сможете удержать? — спросила она, переходя, как обычно, к самому главному.
Велизарий мрачно взглянул на нее.
— В настоящий момент — территорию дворца, может быть, еще развалины Августеона, здание Сената и собор. Вот, пожалуй, и все.
— Однако шесть тысяч человек могли бы сделать и больше! — воскликнул Юстиниан.
— С твоего позволения, о величайший, теперь их менее пятнадцати сотен, — возразил ему Велизарий.
— А что же эскувиты?
— Об этих и говорить не стоит. Многие из них сочувствуют толпе, а если даже и нет, то все равно толку от них в драке никакого — один только гонор и доспехи. А ведь нам не парад предстоит, твое императорское величество, и не представление. Я бывал во многих городах, отданных на разграбление, но никогда мои глаза не видели более страшного зрелища. Половина населения обезумела от ужаса и горя, потеряв дома и все, что в них было. Другая же половина утратила рассудок от ненависти к твоему величеству и прочим представителям власти. Полгорода превратилось в пепелище, и один Бог знает, сколько погибло народу. Среди них много рабов, которых держали под замком и оставили обреченными на смерть в огне, так как выйти они не могли. Некоторым рабам удалось спастись, и теперь они рыщут по улицам в поисках добычи и отмщения, поскольку понимают, что для них эта катастрофа — возможность получить свободу…
— Ко всему еще и восстание рабов?! — простонал Юстиниан.
В городе, где рабы исчислялись сотнями тысяч, всегда существовала угроза их бунта. Все еще помнили ужасный мятеж Спартака и рабов Рима, когда временами казалось, что те вот-вот возьмут верх и истребят своих хозяев.
Но Велизарий возразил:
— Я не думаю, чтобы рабы действовали организованно. Они бродят небольшими группами, убивая кого попало и прибирая к рукам все мало-мальски ценное. Но вот кто действительно представляет опасность, так это чернь из старой части города, особенно из районов трущоб, порта и улицы Женщин. Похоже, что к ним примкнул кровожадный сброд со всего мира. Обе цирковые партии подстрекают их…
— Обе?
— Среди тех, кто с нами дрался, было полно и Синих, и Зеленых. Должен сказать прямо, твое величество, город сплотился против нас.
Юстиниан в ужасе уставился на него.
— Что же нам делать, что?!
В эту минуту снаружи вновь послышались тревожные возгласы, шум и топот. Слышно было, как командиры выкрикивают приказы. Юстиниан поднял голову.
— Что там еще?
И словно в ответ дверь в атрий отворилась и вошел Нарсес, только что переговоривший со стражей.
— Ваши императорские величества! — произнес он сурово. — Толпа пошла на приступ дворца. Уже кое-где занялись пожары.
ГЛАВА 28
Юстиниан молча поднялся. Феодора осталась сидеть, но сердце ее бешено заколотилось.
Все взгляды устремились на стоящего в дверях Нарсеса. По его лицу было видно, как потрясен правитель дворца.
Император был в смятении. Лицо его выражало тревогу. У Велизария перекатывались на скулах каменные желваки.
Он заговорил первым:
— Твое величество, я должен поспешить к своим людям, — сказал он.
Юстиниан молча кивнул. Военачальник отсалютовал и решительным шагом удалился.
Вслед за ним двинулись и остальные. Впереди всех спешил император. Ему не терпелось своими глазами увидеть, что происходит.
Выходя из дворца, Феодора видела общее смятение и даже панику. Женщины из ее окружения, в их числе Антонина и Хризомалло, забились в угол и со страхом взирали на ворота.
Она взглянула туда же. Над дворцом Халк клубился черный дым. Двор заполнили мечущиеся взад-вперед люди. Вытаптывая цветники, они передавали из рук в руки сосуды с водой, пытаясь потушить огонь. Царила полная неразбериха. Рыдающие от отчаяния женщины беспомощно заламывали руки.
Из-за стен со свистом полетели камни. Гремя серебряными доспехами, свалился замертво начальник охраны. Шлем съехал с его головы, обнажив ужасную рану на виске.
— Они начали метать камни, — сказал кто-то прямо на ухо Феодоре. Она узнала голос Трибониана. — Я бы не советовал выходить твоему величеству. Этот уголок послужит хоть какой-то защитой.
Она позволила ему проводить себя в более спокойное место, позвав с собой остальных женщин.
— Горит с фасада дворец Халк, — продолжал Трибониан. — Деревянные помещения внешней стражи, выходящие на Августеон. Это за пределами дворца. На стенах пока тихо. Но мне кажется, что положение крайне серьезное. Мятежники проникли в Арсенал, захватили мечи, копья и другое оружие. Эти камни пущены из пращей, взятых там же. На наше счастье, делают они это не слишком умело. В противном случае жертв было бы куда больше.