Филарет – Патриарх Московский 2
Шрифт:
Трое дочерей со своими семействами жили отдельными домами — в каждом было человек по пять-шесть — тоже решили переехать в Александровскую Слободу. У троих сыновей тоже имелись семьи. Так что Фёдор распорядился заселяться всем скопом в его усадьбу. На первое время места должно было хватить.
— Если всё пойдет так «как надо», у нас с вами будет столько земли, сколько мы захотим. Если нет, то и этой земли нам хватит на всех. А будет мало, ещё купим. Деньги у меня есть.
— Вы знаете, молодой человек, — сказал Гольштейн, глядя прямо в глаза Попаданцу, — удивительно,
В усадьбе Гольштейна осталась проживать местная прислуга, тоже, кстати, из «немцев», бывших военнопленных. С собой Гольштейны наняли новую прислугу. Фридрих объяснил это тем, что старая прислуга будет переносить в новую усадьбу старые порядки, а это не правильно. В новой, всё должно быть новое, даже мебель. Однако Фёдор заверил, что мебель там уникальная, которой нет ни у кого, а если её не хватит, то Слободские плотники знают, что нужно делать и как.
— И я вам верю, — снова сказал старик.
Сейчас Фёдор даже не стал заходить в дом. Сказав домоуправителю, что они приехали по очень срочным делам, и чтобы он вынес растительное масло, которое не сильно жалко. Они завели повозку во двор поближе к кузне, перенесли одежду и быстро распалив плавильную печь, закинули в неё шубу, кафтан, рубаху и другие окровавленные тряпки, полив их предварительно спиртом и маслом. На удивление всё занялось очень исправно, однако вонь по двору от дыма расползлась такая, что можно было подумать, что здесь смалят дикую волосатую свинью.
Фёдор принюхался к запахам других усадеб, а в этом районе Немецкой стороны стояли не дома, а именно усадьбы, и понял, что вокруг тоже смалят, и смалят «по-чёрному». Попаданец вспомнил, что на Руси декабрь всегда был месяцем заготовок свинины, несмотря ни на какие посты. А когда ещё, как не зимой забивать скот на преработку?
У лютеран, а многие в Немецкой слободе не меняли свою религию, почему и жили отдельно от православных, Рождественский пост не был строгим — это период отказа от своей любимой еды, от удовольствий, к которым привязано сердце. Период Адвента считался у «Кукуевцев» временем покаяния, прихожанам рекомендовалось совершить таинство исповеди, уделять больше внимания благотворительности, совершению дел милосердия и помощи нуждающимся. А свинина и кровяная колбаса не считались изыском или любимой едой.
1 — Лечец-резальник — хирург.
Глава 5
Оставив Даньку ворошить тряпки, Фёдор всё же поднялся в дом. Прислуга жила в нижней части дома, называемой по старинке подклетью. Верхние два этажа трёх башенного терема стояли пустыми, но протопленными. Гольштейн отопление в доме сделал воздушным. Из печей, расположенных на первом этаже, или как сейчас говорили «ярусе», по множеству кирпичных воздуховодов тёплый воздух поднимался на верхние ярусы и обогревал помещения.
Только глянув на это, Попаданец сразу решил, что такого «управляющего» надо непременно нанимать, и в окладе не поскупился, положив тому сразу рубль в год. На полном обеспечении, в смысле бесплатного проживания и питания, плюс бесплатная, не считая части урожая,
К тому же Гольштейн собирался поставить разменный банк на торговой площади и планировал организовать выдачу кредитов. В этой финансовой деятельности решил участвовать и Попаданец.
Гольштейн на сообщение Фёдора о том, что: «денег у нас много», отреагировал предложением: «Так пустите их в оборот, молодой господин. Не держите в себе». И Фёдор ссудил Гольштейну пятьсот рублей под пять процентов, но попросил процентной ставкой не злоупотреблять. Словосочетание «процентная ставка» поразила Гольштейна в самое сердце и заставила его уважать молодого боярина ещё больше.
Гольштейн, прибыв в Александровскую Слободу первым делом проверил, пропустят ли его в Кремль по выданному боярином Захарьиным серебряному «пропуску». Пропустили. Потом он нашёл жилище, описанное молодым боярином, и поразился его изысканной красоте. Полутораярусное здание с четырёхскатной шатровой крышей имело мраморно-белые, украшенные резьбой, изображающей траву, цветы, листья и виноградные гроздья, стены. В стенах сияли чистотой высокие стеклянные окна.
— Ну, если и лаборатория существует в таком виде, как её описал молодой боярин, тогда придётся принять православие, — пошутил Гольштейн
Он стрельцу предъявил бумагу с доверенностью от Захарьина. Стрелец читать не умел, но, увидев ниже текста и подписи специальный знак в виде окружности, перечёркнутой двумя прямыми линиями, допустил нового владельца к открытию подвала.
Алхимическая лаборатория соответствовала описанию, а компановка помещения превысила все ожидания: каменные стены, каменные полы, колодец с водой, вытяжки и приточная вентиляции.
— Если это здание строили для царя Василия и для его жены Елены Глинской, то чем они тогда здесь занимались? — сам себе сказал Фридрих, а потом стукнул себя по лбу. — Это же поварня, вот я дурень! Грамотно построенная поварня! Чтобы никакого запаха на поднималось в верхнее помещение!
Боярское поместье в Стрелецкой Слободе Гольштейну не понравилось, и он решил строить себе другое, а пока снял для прожитья семьи нужное количество домов, пустующих по причине отсутствия хозяев, ушедших на войну.
Благодаря разрешению, собственноручно подписанному царём и скреплённому его малой печатью с единорогом, Гольштейну выделили в торговых рядах место под меняльную лавку. Здесь же он обошёл «торговые дома» ближних Фёдору Захарьину людей и передал их главам письма от их сыновей, отчёты сопровождавших их «дядек» и попросил зайти за «Московскими гостинцами», то бишь, закупленным в Москве товаром.
Все остались довольны ещё и потому, что в письме Фёдора к «сообчеству», собранному Гольштейном в Кремлёвских хоромах Фёдора за большим круглым столом, поставленным в центральном зале, боярин предлагал объединиться в торгово-финансовое партнёрство «Гольштейн со товарищи» и замахнуться на зарубежную торговлю. Финансирование и получение необходимых разрешений Захарьин гарантировал, впрочем, как и покупку кораблей с необходимым количеством пушек и пороховых зарядов.