Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы
Шрифт:
«Барометр» – это старый мудрец, хранитель корпоративной истории и олицетворение стабильности, обычно тихий, часто самый опытный и самый неамбициозный человек в коллективе. Его сложнее всего вычислить в организации. Он пользуется доверием, совершенно к этому не стремясь. Пока все в порядке, его не замечают, всем кажется, что этот человек ничем важным не занят. Но, как только происходит что-то из ряда вон, какая-нибудь реорганизация или реструктуризация, все непременно хотят узнать его мнение, посоветоваться и даже просто держаться поближе. Этот человек идеально чувствует баланс в коллективе, подводные течения и волнения. Он может дать мудрый совет по поводу карьеры или настроения босса. Иногда «барометры» – это умные и наблюдательные новички, которые чувствуют, что их время еще не пришло, поэтому просто держат нос по ветру и набираются
Впереди два года учебы, контрольные, экзамены, много чтения и практических заданий, а в качестве бонуса – обменные программы в Йоханнесбурге и Гонконге! Но пора возвращаться к реальности – офисная жизнь тоже не стоит на месте. В следующую пятницу мне придется отпрашиваться пораньше, чтобы сдать к утру субботы первую курсовую.
Глава восемнадцатая Дружба и служба
Однажды в корпоративном кафе я услышала как Селин жаловалась нашей общей подруге Кассандре на одного из коллег.
– Терпеть не могу этого козла! И подумать только, нашлись целых две женщины, способные его выносить!
– Какого козла? Какие женщины? – присоединяюсь к разговору.
– Ханс, – продолжает взахлеб Селин. – Я прямо из себя выхожу, когда он светит у меня под носом своей лысиной и все время треплется по мобильному то с женой, то с любовницей со второго этажа.
«Козел с лысиной, женой и любовницей» – это первое что я услышала о Хансе на второй неделе своего появления в KPEY . Ему лет сорок пять, двадцать из которых он добросовестно просиживал штаны в разных окологосударственных компаниях, где в основном требовалось проявлять должное смирение и почтение, коими он владеет в совершенстве. Других достоинств, если верить Селин, у него обнаружено не было. Отдел незадолго до этого основательно перетрясли, кто-то уволился, кто-то перешел в другое подразделение. Ханс оказался старше всех оставшихся сотрудников и поэтому занял место у руля. Правда, формально начальником его так и не сделали. Юрист-международник из него никакой – Селин поняла это довольно быстро. Так бывает: двадцать лет проработал и ничему не научился, а уволить ни у кого рука не поднялась. Единственное, что он делает добросовестно, – изучает все внутренние циркуляры о назначениях и увольнениях, пресс-релизы, сообщения о новых проектах и решениях вышестоящего начальства.
Однажды на проверку к ним в отдел пришел довольно мудреный контракт на покупку железной руды. Селин сделала всю работу и отправила предложения менеджеру проекта, из вежливости поставив в известность Ханса. Он попытался вмешаться и отменить некоторые ее решения. Возник спор. Аргументы на него не действовали. Селин не сдалась, послала запрос в американский офис и спустя пару дней получила от них ответ в свою пользу. Ханс вызвал ее на совещание. Вообще-то они тогда сидели в одной комнате и при желании могли совещаться хоть с утра до ночи. Но Хансу нужна была драма.
– Селин, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Я чрезвычайно разочарован в тебе.
– Я тоже в тебе разочарована, Ханс.
– Вот здесь (вертит у нее перед глазами корпоративным уставом, в котором представлена структура отдела) указано, что я твой руководитель. Я отвечаю за работу отдела. Ты не имела права связываться с американским офисом и подвергать критике мое мнение.
– Ханс, сам факт, что тебе приходится размахивать передо мной этой бумажкой, говорит о том, что ты мне не руководитель. Мы просто работаем в одном отделе. Я прислушиваюсь к мнению коллег, но только тех, кого уважаю. Ты к ним не относишься. Ты ничего не понимаешь в торговом праве, и тебя держат на этой работе просто из жалости. Я ничего тебе не должна.
– Мне придется рассказать об этом начальству.
– Мне тоже.
Начальство, естественно, самоустранилось, как это всегда и бывает. Я пока еще не встречала случая, чтобы боссы
Мне стоило внимательнее отнестись к той истории с Хансом. Сначала я была очень рада, что подменить меня в течение полутора недель установочной сессии МВА поручили Селин. Всегда спокойнее, когда твой проект в профессиональных руках. В Роттердаме на переменах или перед сном я старалась следить за своим Blackberry хотя бы одним глазочком. Я была поражена, заметив, как с каждым днем увеличивался поток внутренних сообщений о том, в каком беспорядке Селин нашла мою документацию и как много упущений ей пришлось ликвидировать. Последнее из них гласило: «Стадия проекта опасно затягивается». Либо Селин дорвалась до власти и упивалась положением руководителя важного процесса, стараясь продемонстрировать всем вокруг свою незаменимость, либо она просто не умеет контролировать эмоции и выплескивает накопившийся стресс без злого умысла. Она не позвонила и не захотела выслушать объяснения – все-таки я этим занималась два месяца. По возвращении мне удалось быстро затушить разгоравшийся пожар, но это был еще не конец.
После первого же звоночка на вступительной неделе МВА мне нужно было раз и навсегда вычеркнуть Селин из жизни, превратить ее в математическую переменную в карьерном уравнении со многими неизвестыми. Но я предпочла вести себя так, будто ничего не произошло. Надеялась, что все образуется. Оправдывала себя тем, что поступаю как настоящий профессионал. Теперь, когда я, бывает, долго ворочаюсь в постели перед сном и вспоминаю самое начало этой истории, мне ужасно хочется все переиграть и отомстить, я просчитываю ходы, ищу слабые места в обороне противника, готовлю ехидные комментарии, которыми можно было бы между прочим прилюдно уязвить.
Селин передали мой проект. Все будто бы встало на свои места. Из-за МВА и участившихся командировок я редко появлялась в офисе, а когда появлялась, думала только о том, как бы не забыть сделать что-нибудь важное.
Одно из первых последствий МВА – потеря связи со старым коллективом, потому что некогда и потому что запас общительности все-таки не бесконечный. Казалось, коллеги никуда не денутся. Потом неожиданно ушла Регина. Ушла к конкуренту. А когда из KPEY кто-нибудь уходит к конкуренту, его просят сдать компьютер и покинуть офис в тот же день, чтобы не дать возможности переманить или спугнуть клиентов.
Началась схватка за Регинины проекты. Большие проекты – большие клиенты, большие бонусы. Вот тогда-то и стало ясно, что Селин совсем не случайно, а вполне умышленно и последовательно чернила мою репутацию. То она забудет мне рассказать о важном совещании, то грубо вмешается в телефонный диалог, то невзначай исключит меня из цепочки имейлов. Часто бывает, что после смены власти люди пытаются выбиться в фавориты.
Эту агрессивность заметила Кассандра и, оказывается, даже спрашивала Селин, в чем дело. На что получила ответ, мол, мы просто «слишком разные». Кассандра-то и открыла мне глаза на то, что творилось в офисе. До этой истории за Селин закрепилась репутация неглупой, энергичной, исполнительной, но чересчур неуравновешенной девушки, которой уже давно пора замуж, но пока никто не берет. Но во время моего отсутствия, как оказалось, она прекрасно себя зарекомендовала и клиент очень тепло о ней отзывался. Кроме того, появился новый бойфренд, с которым как будто бы все прекрасно складывалось, начались даже разговоры о том, чтобы жить вместе. Селин воспряла духом, поверила в себя, избавилась от пирсинга, начала женственно одеваться, убрала из лексикона крепкие ругательства и старалась почаще бывать на виду у начальства. А Уве – все еще новичок, он любому доброму слову рад. Ему выгодно было сохранять ситуацию, в которой две амбициозные подчиненные работают с полной отдачей в надежде заполучить чужие проекты.