Флёр
Шрифт:
Флер смотрела на него широко раскрытыми глазами. Как она могла об этом не думать, если ей так много известно? Петр, вероятно, считал ее взрыв иррациональным, но она знала все лучше его. Такой, по существу, пустяк. Но почему Милочка раздула его до таких размеров, для чего тем самым разрушила свою жизнь, разбила сердце мужа?
— Хорошо, — проговорила она наконец. — Все равно ее нужно вернуть.
Петр долго молчал, покусывая нижнюю губу. Потом, вздохнув, выпустил ее руки и сел рядом с ней.
— Да, да. Полагаю, мы должны это сделать. Мы могли бы предоставить эту маленькую вздорную девчонку своей судьбе, но нам не известно, жив ли Ричард, твой брат. Если нет, мы не имеем права оставлять ее там. — Он, подняв голову, посмотрел на нее. — Дело в том, Флер, что мне не разрешат туда поехать — это еще одна причина, почему я так не хочу вмешиваться в эту историю. Я могу лишь доставить тебя к сторожевой заставе, к постам, но не могу отвести тебя в английский лагерь. Дальше тебе придется идти одной.
Она об этом и не подумала. Она предполагала, что Петр будет ей опорой и поддержкой. Подумав лишь мгновение, Флер поняла, что другого выхода нет.
— Я поеду, — сказала она, тяжело вздохнув. — Если не ради нее самой, то ради него я не в силах бросить ее на произвол судьбы.
— На такой ответ я и рассчитывал, — произнес Петр несколько разочарованным тоном.
Он устроил для нее все — подготовил рекомендательное письмо от имени вице-адмирала Нахимова, нашел белый флаг и добился, чтобы их сопровождал трубач из Тарутинского полка. Нервно и отрывисто тот дул в трубу через каждые несколько ярдов, как только они оказались в пределах досягаемости выстрела из знаменитых английских ружей. Он также настоял на том, чтобы Флер захватила с собой в дорогу кое-что из необходимых вещей — одеяло, которое она привязала к седлу, провизию, бутылку коньяка и некоторые самые необходимые медикаменты, — на тот случай, если придется задержаться в пути или с ней произойдет несчастный случай. Петру не нравилась вся эта затея, но Флер никак не могла выяснить причину — то ли он предвидел что-то неприятное, то ли порицал Людмилу за дерзкий проступок.
Они без особых приключений миновали английские сторожевые посты. Флер предъявила рекомендательное письмо от Нахимова, но дозорные едва удостоили его взглядом — они сразу заметили, что перед ними настоящая английская леди, а симпатия к ней сразу же окрепла, как только они узнали о цели ее приезда. К тому же у них было немало других обязанностей.
— Прошу вас, полковник, поговорите с вашей стороной, — холодно бросил сержант Петру. — Повсюду валяются тысячи трупов, которые нужно отсюда вынести, среди них встречаются и раненые, а ваши батареи ведут огонь по нашим санитарным командам. Так не годится, ведь мы выносим и русских тоже.
— Если бы я имел хоть какое-то влияние на наше верховное командование, то я непременно обратил бы на это его внимание, — ответил Петр, — но вы же знаете, кто такие эти генералы. Они никогда не прислушиваются к словам таких простых солдат, как мы с вами.
— Совершенно верно изволили заметить, полковник.
— Война — это настоящий ад. Не хотят ли ваши ребята закурить? Эти сигарки ничего особенного из себя не представляют, но побаловаться огоньком всегда приятно, когда все уже сказано.
— Благодарю вас, полковник. Очень любезно с вашей стороны, полковник.
«Через две минуты он заставит их есть из своих рук», — с легкой усмешкой подумала Флер.
— Нужно было бы послать с вами солдата, мисс, — сказал сержант. — Не годится такой леди ездить верхом одной по здешним местам.
— Благодарю вас.
— Бивак бригады легкой кавалерии недалеко отсюда. Они заняли его после последнего сражения — вернее, те, кто остались в живых. Надеюсь, мисс, что вы найдете своего брата.
— Благодарю вас, — Флер повернулась к Петру, чтобы с ним попрощаться.
— Там ты можешь увидеть неприятные для глаз сцены, — предупредил он, — поэтому лучше приготовиться к этому заранее. Твой путь пройдет по полю боя. Зрелище тебя ждет не из приятных.
— Не беспокойся обо мне, — ласково ответила она. Вот и наступила минута прощания, Флер так не хотелось уезжать от него. Да и улыбка при этом скучном ноябрьском свете была у Петра какой-то мрачноватой.
— Как было бы хорошо, если бы нашелся другой выход. Не задерживайся там надолго. Сделай все что требуется и возвращайся поскорее. — Взяв ее за руку, он слегка пожал ее. — Будем надеяться, что ты получишь добрые вести о брате. А когда вернешься, побудь здесь, с этими славными ребятами. Пусть пошлют за мной. Я буду ожидать твоего возвращения у нашей сторожевой заставы. Мне не хочется, чтобы тебя пристрелили по ошибке в последнюю минуту.
— Договорились.
Она начала было разворачивать лошадь, когда он вдруг сказал ей:
— Флер, надеюсь, ты там не останешься навсегда? И никому не позволишь убедить тебя в этом?
Она бодро покачала головой.
— Я вернусь, несмотря ни на что, чтобы сообщить тебе обо всем. Я знаю, что такое жить в неведении.
— Да, конечно. Из всех людей на свете только тебе одной об этом и известно.
Флер не было два дня. Петру во всем этом, по-видимому, выпала самая неприятная роль — бить баклуши и беспокоиться о ней. Нет, его волновала не столько ее безопасность, сколько состояние психики. Он знал, какие ужасные картины встретятся ей на пути, и хотя она работала в лазарете каждый день, все равно его нельзя сравнить с полем боя. Петр также сильно беспокоился о том, что Флер может не вернуться, хотя и дала ему твердое слово. Если ее брат окажется живым и здоровым, то Флер может, не преодолев соблазна, остаться со своими. Если Ричард был ранен, тогда она, вероятно, посчитает своим долгом выхаживать его. Ну а если он умер, то не исключена возможность, что у нее возникнет желание быть полезной своим соотечественникам.
Петр терпеливо ждал, покуривая свои вонючие сигарки и проклиная на чем свет стоит Людмилу, которая втянула его в это дело. Он старался не думать о старшем брате, пытаясь провести четкую границу между ним самим и разными домыслами, касающимися Сережи или его будущего. Все нужно делать постепенно, — убеждал себя Петр. Жизнь солдата всегда состояла из коротких отрезков серьезной опасности, переплетающихся с длительными периодами скуки, и ни один оставшийся в живых солдат никогда не думал о двух вещах сразу.
Как выяснилось, высылать за ним гонца оказалось излишним, так как, когда она вернулась, он заметил ее издалека. Петр сидел часть дня на своей лошади на господствующей высотке, наблюдая за дорогой внизу. Канонада больше не гремела со времени окончания сражения, на землю опустилась тишина. День выдался серый и холодный, и он следил за большим облаком, похожим на туман, которое наплывало с юго-запада. Петр знал, что, когда оно появится над головой, хлынет ливень и ему придется где-то искать укрытие. Вдруг неожиданно для себя он заметил вдали двух всадников, скачущих по почтовой дороге. Он сразу же понял, что это она, хотя еще не мог отчетливо разглядеть ее, но через несколько секунд у него не осталось никаких сомнений. Женщину, едущую верхом на дамском седле можно узнать по совершенно иному бегу лошади. Петр обрадовался возвращению Флер, но он увидел, что Людмилы с ней нет — это скакал сопровождающий ее англичанин. Отбросив всевозможные догадки, он вытащил белый флаг, который воткнул в складку свернутого седлом одеяла. Мелкой рысцой он направился к английским сторожевым постам.