Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Люди ждали, что им скажут дальше. Судно, покачиваясь, шло вдоль затянутого серой пеленой темного скалистого берега. Низкое небо было закрыто облаками. Волны шуршали, всхлипывали, били о борта.
Звали на свадьбу, а слушаем заупокойную, — съехидничал маленький рабочий.
Выходит, зря старались! — поддержал его кто-то.
Нет, не зря! Достижения у нас имеются, товарищи! Мы сдвинулись с мертвой точки в разделке кита и сделали это без посторонней помощи. Практически доказано, что мы можем освоить новое дело не за несколько лет, а за несколько недель, — заговорил первым
Ну, столько китов и гарпунеры не набьют, — сказал кто-то. — Они вон за неделю только четырех привели.
Набьют, — возразил Северов. — Мы пойдем в районы, где много китов. Сейчас мы берем одно сало, а нам надо использовать тушу полностью. На нашей базе самое современное оборудование. Что сказали бы вы о хозяине, который заколол кабана, снял сало, а мясо выбросил вон?
Дурной тот хозяин! — усмехнулся Данилов.
Так эти же самые слова мы можем сейчас отнести и к себе.
— Вот те раз! — рассмеялся юркий человек. — Мы тут при чем? Это вы уж на свой счет относите.
Северов не обратил внимания на реплику.
Нам предстоит научиться разделывать всего кита за пять часов. Надо носовую площадку в дело пустить. Легче будет. На ней кит должен разделываться после того, как вы здесь, на кормовой, снимете с него жир и отделите голову и хвост, — пояснил Северов. — Сейчас же мы выбрасываем за борт головы и блювала и кашалота. Последнюю особенно жалко. В ней же спермацет.
Ясно! — кивнул Данилов. — Только трудновато будет головы потрошить.
Моя знай, как башка рыба ломай, — заговорил Ли Ти-сян. Он слушал Северова с напряжением, стараясь точно понять, о чем идет речь, и был обрадован, что может помочь русским, которые совсем не походили ни на чилийских китобоев, ни на китобоев с «Веги» — не пускали в ход кулаки, а звали его по имени, считали своим товарищем.
Ли Ти-сян почувствовал себя свободно и спокойно, не сутулил плечи, не жил в напряженном ожидании, что его сейчас могут ударить или столкнуть за борт, как сделал тот капитан-гарпунер с «Веги». Утонул бы тогда Ли Ти-сян в своей ватной одежде, да спасли его матросы с советского парохода. Теперь Ли Ти-сян хотел только одного — побольше сделать добра русским.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Флотилия «Приморье» входила в Авачинскую губу. В ней стояло десятка полтора пароходов. И над каждым поднялись белые султаны пара. Суда встречали флотилию дружными гудками. От берега быстро застрочил моторный катер. Он первым подошел к «Приморью».
На базу приехал секретарь обкома партии. Китобои с интересом смотрели на этого седого, грузного человека с тремя орденами Красного Знамени.
– Ну, наконец-то свои китобои пришли, — секретарь обкома был доволен. Он обходил базу, заглядывал в каждый уголок, вспоминал прошлое.
Выслушав сдержанный рассказ Северова о невзгодах, выпавших на долю флотилии, секретарь обкома сказал:
– Поможем. Я тут старожил, когда-то сам охотился
за зверем. В Петропавловске не советую задерживаться. Идите на север. По нашим наблюдениям, киты сейчас уходят туда, где прохладнее, — там их пастбища. Добирайтесь до Чукотки. Там вам поможет мой давнишний друг — чукча Тнагыргин. Он и его жена Захматова немного знакомы с промыслом. Это замечательные люди! Мы с ними добивали тут, на Крайнем Севере, остатки белобандитов.
После осмотра базы секретарь обкома пригласил Северова и Степанова к себе.
Когда они вошли в его кабинет, секретарь пригласил их сесть в кресла, а сам открыл шкаф и достал из него пакет, туго перевязанный черной тесьмой.
Это документы и письма вашего брата, Ивана Алексеевича, — протянул секретарь обкома пакет Северову.
Ивана? — понизив голос, спросил изумленный Северов.
Да. Его, — секретарь обкома вернулся к себе за стол и, закурив, сказал: — Этот пакет остался после смерти его жены — Софьи Георгиевны.
Как? Разве Соня была здесь? — охваченный волнением Северов не мог спокойно говорить. — Я потерял ее из виду. Когда она приезжала сюда?!
Вскоре после смерти Ивана Алексеевича. Его отравили норвежские китобои. Это вы знаете из заключения медицинской экспертизы. Они же убили негра Мэйла...
Секретарь обкома говорил еще что-то, но Северов не слышал его. Смотря на пакет, он погрузился в воспоминания. Брат... Соня... Письма Ивана, полные уверенности в создании советской флотилии... Его планы... Неожиданная гибель... Смерть Сони... И вот все, что от них осталось. Этот пакет.
Северов не отрывал взгляда от лежавшего у него на коленях пакета.
— Среди бумаг Ивана Алексеевича, — сказал секретарь обкома, — я обнаружил рукопись вашего отца, которую затем продолжал Иван Алексеевич. Она мне кажется очень интересной и нужной сейчас для вашей флотилии. В ней много важных сведений о китах, путях их миграции, об истории китобойного промысла в наших водах...
Да, да, — Северов вспомнил, как Иван делал записи в рукопись отца, — она нам поможет, очень поможет...
Сначала я хотел переслать рукопись в Москву, — продолжал секретарь, — потом узнал, что советская китобойная флотилия придет сюда, и вот берег этот пакет, чтобы передать Геннадию Алексеевичу, законному наследнику.
Северов осторожно развернул пакет, достал рукопись отца и, открыв ее, на первой странице прочитал посвящение: «Русским китобоям». Вновь нахлынувшие воспоминания болью отозвались в сердце капитана, и он захлопнул рукопись:
— Посмотрю на судне...
Помполит и секретарь обкома понимали состояние капитан-директора.
Когда моряки возвращались на базу, Северов молчал, погруженный в думы. Он бережно нес пакет.
У входа в порт им навстречу шли под руку Орлов и Горева. Капитан что-то оживленно говорил девушке, та сдержанно улыбалась. Молодые люди так увлеклись беседой, что не заметили Северова и Степанова.
— Хорошая пара, — сказал капитан-директор.
Помполит кивнул в знак согласия, и тоска по оставленной в Ленинграде семье кольнула его сердце... «Надо, чтобы к осени, к нашему возвращению, они перебрались во Владивосток», — подумал Степанов о жене и детях.