Форпост. Тетралогия
Шрифт:
Иван прошёл на нос, на ходу бросив Андрюхе:
— Застрели его.
За спиной раздался скрип, стук и короткий крик боли.
"Надо к этому качку присмотреться…"
Игорь Лукин растерялся. Лодка точно собиралась отчаливать. Так не должно быть! Это же неправильно. Он привык делить всё на белое и чёрное, на хороших и плохих. Своих и чужих. Эти люди были СВОИМИ. Он это чувствовал. И громила — явно омоновец или десантник. И два молодых волчонка с автоматами, грамотно
Но вот шеф. Шефа Игорь не понял. Он — точно не СВОЙ, но и не чужой. Он был… сам. И все, все эти люди, кто пришёл сюда с ним, слушались его беспрекословно.
Чёрт! Да они же его БОЯЛИСЬ!
Игорь вздрогнул и вернулся в этот мир. В этом мире стоял многоязычный ор.
— Будьте вы прокляты! — Белые от бешенства глаза Лёньки ничего не видели.
"Ой, дурак! Был".
Сорокалетний бизнесмен Лёнька всхлипнул, отлетел назад и упал на спину. Из середины его груди торчал короткий кончик арбалетного болта.
Четырнадцать человек на пляже издали стон, полный тоски и отчаяния. Надежда исчезала на глазах, вместе с уходящей в море лодкой. Их оставили здесь умирать.
— Гоша, что же нам теперь делать, что делать. — Аудрюс сидел на песке и бездумно вертел в руках железную палку. Мужчина был выбит из колеи внезапным предательством тех, кого он считал своими спасителями и союзниками.
Внезапно на Лукина накатила такая волна злости, что его стало потряхивать.
— А вот хрен им! Мы ещё побарахтаемся!
И, сдирая с себя на ходу остатки одежды, парень бросился в воду.
Лужину было не по себе. То, что сделал шеф, его покоробило. СВОИХ он бросать в беде не привык, а тут…
Стас помотал головой и крепче вцепился в рукоятку вала. Ещё больше его потрясло беспрекословное подчинение своенравного и диковатого Андрюхи, по одному движению брови Ивана убившего того несчастного мужа и отца. И этот Андрюха жил через два дома от него. От его семьи. Стаса пробил озноб. Он оглянулся и увидел, как вслед за лодкой, в море бросился человек.
— И… кхм! Иван Андреевич! Похоже, за нами плывут.
— Стоп машина!
"Блин, какая тут, нафиг, машина? Ага. Тёмная лошадка плывёт. Ну что ж, послушаем…"
— Кто ты? Ещё раз скажешь про "водилу", вот он, — Иван указал на Стаса, — тебе уши отрежет.
Рука Станислава, сама собой, отдельно от головного мозга, вытянула из ножен мачете.
— Служба судебных приставов. Группа быстрого реагирования. — Лукин смотрел твёрдо и уверенно.
"Сейчас начнутся припрятанные козыри".
— Я не летел на самолёте.
— Я знаю. — Иван благожелательно улыбался. — Это и ежу понятно.
— И я вправду приплыл на байдарке. Я знаю места, — Игорь нагло уставился на Босса, — эти места далеко отсюда. Там живут люди. Такие же, как и вы. Я ведь вижу — вы НЕ плохие люди, и мы можем стать друзьями.
— Так ты, получается, разведчик и дипломат? Покажешь путь к своим? — Ваня подмигнул Игорю.
"Не скажет, и Док тут не поможет".
— Летом.
"Умён, собака!"
— Ты доживёшь, до лета-то?
Лукин многозначительно посмотрел на рукоятку пистолета, торчащую из кобуры на поясе Ивана.
— Уверен в этом.
"Красава! Уважаю!"
Иван достал пистолет, вынул обойму и выщелкнул из неё все четыре патрона. Потом завязал всё это в брезентовый нарукавник и пододвинул узелок к приставу.
— Чем могу.
Глава 3
В которой Иван доказывает, что в жизни всегда есть место "подвигу"
Ну ты и муда-а-ак!
Назад шли в приподнятом настроении. Даже Стас, пораскинув умом, согласился с Боссом в том, что лезть в чужие разборки — глупость, которая, кстати, запросто может обернуться кровью. И не абстрактных негров, а своей собственной.
Море не то чтобы успокоилось, но и штормов на обратном пути, занявшем десять дней, не было. Постоянные хлопоты доставляла лишь "пленница". Угнанная лодка, тащившаяся на буксире позади "Беды", ни тента, ни палубы не имела, вдобавок по валу внутрь просачивалась вода, и приходилось постоянно её вычерпывать. Намаялись тогда все, включая капитана. Но рано или поздно всё заканчивается, и солнечным тёплым утром пара лодок неторопливо вползла в ставший уже родным затон. На берегу возле пирса в радостно-тревожном ожидании собралось всё население порта.
Иван выскочил на нос, помахал рукой и, широко улыбаясь, поднял большой палец. Набережная взорвалась радостными криками.
"Ну вот я и дома!"
Первыми, на самом краю причала стояли Маша и Таня, державшая на руках ребёнка. Обе женщины смущённо улыбались, держась за руки, хотя глаза у обеих были красные и опухшие, словно они проплакали всю ночь.
— Что? — Ваня, перепрыгнул с лодки и, поцеловав жену, недоумённо отстранился. — Что?
Мария отодвинулась, а Таня, поднеся дочку к отцу, неожиданно привстала на носочки и быстро поцеловала капитана в щёку.
"Кажется, я попал".
Никакого особенного пира Иван устраивать не стал. Десантники не задержались и на час, сразу же после скорого завтрака уйдя домой, а самому хозяину устраивать пирушку было лень. Всё празднование ограничилось баней в узком семейном кругу. Тут-то у Ивана "вынос мозга" и состоялся.
Маша взяла с места в карьер.
— Таня тебя любит.
"Вот те на!"
— Э…
— Она не хочет в свой дом возвращаться. Попросила меня оставить её жить у нас.